Во мне что-то умерло в те дни. В очередной раз. Так совпало, что смерть произошла в Магадане. Я собственно с тех пор и обуян страстью тюремной темы.
Что касается меня самого, то я люблю фильмы про побег из тюрьмы. Что касается меня и моих ближайших коллег, то у нас с Дмитрием Игоревичем есть прочная духовная связь в виде крайней очарованности фигурой Евы Меркачёвой. Она корреспондентка «МК», разъезжающая по тюрьмам как бродячий артист по гастролям.
Но в то лето я этой самой тюрьмы совершенно не видел – и даже не знал о её существовании. Вообще город был потрясный. Меня там даже впервые побили за женщину.
Собственно, с тех пор я и обуян страстью мордобоя во славу женского пола.
Мне вот говорят иногда, что я просто толком в жизни не получал. Например, полицейской дубинкой по хребту или кулачищем в пьяной сваре.
Мне тут похвастать нечем – и правда, получал я мало. Правда, в этом сложно найти утешение, потому что норма насилия относительно меня тоже каким-то образом должна быть выполнена, а кому-то вообще за это отчитываться придётся. Ну, работа такая. И что ж мне теперь, в каждой руке высматривать кастет?
Все мои драки пока заканчивались только позором или успехом, без угрозы для жизни. Однажды меня, правда, чуть не задушили, но я вовремя вспомнил, что в таких ситуациях можно бить между ног. Это меня и спасло. С тех пор я не перестал чтить законы чести, но лавировать стало немного проще.
Здесь вопрос договора. С самим собой, скорее.
Нужны ли эти законы чести вашему противнику – это ладно. Нужны ли они вам? Всё-таки этому должна сопутствовать могучая дисциплина, настоянная на яйцах, которые вы при помощи Господа сварили вкрутую на огне из вашей задницы, всполох которой произошёл в результате того, что об неё чиркнули шилом, из неё же вынутым.
Сами понимаете...
Я драться не умею до сих пор. И тогда не умел. Но гордыня, тяга к героике плюс комплекс малых размеров дали о себе знать уже не раз. Вступаешь в неравный бой, потому что хочешь хотя бы внутри головы сделать его равным.
Самовнушение путём самосожжения.
Кажется, до такого не доходили даже средневековые фанатики, а они, в отличие меня, не имели доступа к «Ютуб», развеивающему все романтические фантазии в секунду. Этот полный диктат тренда, его засилие, его кажущаяся вездесущность способны заставить любого человека поверить в собственную никчёмность, даже если он только что пришёл с мороза и отогревает окоченевшие пальцы после подъёма на холм.
Итак, история простая. В Магадане я встретил Надю. Она была невероятно красива. Чудесна. Я видел, как с моей головы упал волосок от напряжения. Этот волосок упал на землю, и земле было больно. Он упал на неё явно по усмотрению Господа, потому что без него он бы мог только воспарить – я ничего не придумываю, так написано в Библии.
Надя (ей скоро исполнялось четыре года) даже накрасила глаза. Её волосы были завиты. Боевой раскрас. Непонятно зачем, но в её намерения явно входила моя вербовка в рекруты её собственной королевской гвардии. Магнетизм её диких глаз, при всём чутком равнодушии, не мог не сводить с ума.
Ты как будто понимал, что это всё бессмысленно, а в конце ты будешь весь в крови, а она будет долго уходить вдаль, виляя бёдрами... Но как будто а чего бы и нет? Нам, ребятам вольным, ищущим себя в этом хаосе, почему бы не ввязаться в кипеж? Чем плохо?
Был какой-то парень по имени Данила. Он приехал в Магадан откуда-то из северных широт. Когда мы ели в кафе при гостинице, он как-то неровно посмотрел на меня, потом на Надю. И меня это уязвило. Он залез туда, где мне было хорошо. Я просто ел чёртову кашу.
Эта каша тут же полетела в него. Рука у меня была хилая, потому тарелка рухнула на полпути. Но конфликту был дан старт. Он кинул свою кашу в меня. Но попал он в Надю.
После завтрака мы стояли на заднем дворе и смотрели друг другу в глаза. Я знал, что проиграю. Давать заднюю было нельзя. Этого не прощают. Он потом лез бы ко мне все оставшиеся дни каникул. Почуяв кровь, напился бы ей досыту, чтобы почувствовать максимальную степень уверенности. На метафорическом уровне этот вопрос представлен в комиксах про Астерикса и Обеликса – особенно в лице второго, который однажды выпил столько, что ему больше не надо.
Когда его кулак летел в мою сторону, я не успел подумать разве что о Наде. Обо всём успел. И даже о том, как в будущем, получив «Золотого орла», я поцелую в щёчку женщину, которая после этого даст мне пощёчину. Это по сговору будет. Драматургия такая. Я загодя, за кулисами, жене скажу – ты, мол, дай пощёчину, и все ахнут, а потом мы обнимемся. Задача простая. Я, возможно, не справлюсь с переполняющими меня эмоциями, а тут бах – и переключение на другие энергии.
Данила ударил мне по лицу и тут же остановился. Наверное, в этот момент он лишился невинности. Он много раз представлял, как сделает это в первый раз и вмиг станет мужчиной. И вот теперь он сделал это. И вот что-то произошло. Или ничего...
Я не лишился этой невинности до сих пор. В те редкие моменты, когда мне потом приходилось драться, я всегда избегал лица. Под дых, в плечо, даже между ног, но мягко, – это пожалуйста. Но лицо?
Боишься иной раз совершить шаг, за которым начинается другая жизнь. Хуже, лучше?
Сложно не тащить потом эти воспоминания за собой. Надя, Магадан. Бросить бы это всё. Эту ностальгическую чепуху. Вот и теперь. Влюблён в двух. Обе не отвечают взаимностью, потому что «мы не знакомы». Как выбрать? Ждать не могу. Решение: ввязаться в драку. Может, хоть в этот раз случится Событие?
Что-то неверно в самом моём подходе, но, видимо, мой отец недостаточно сильно меня душил, чтобы я понял это как-то иначе.
Глеб Буланников
