Публикуем рассказ о выставке, посвящённой художнику Льву Баксту, стопятидесятилетие которого в этом году отметили.
Данила Трофимов, редактор 1001.ru
На двух площадках ГМИИ им. Пушкина (в главном здании и в Отделе личных коллекций) по-театральному эффектно разыграли ретроспективу Льва Бакста — «Лев Бакст / Leon Bakst».
«Разглядывать эскизы Льва Бакста — все равно что листать страницы глянцевого журнала…», — рассказывает видеокамере ведущий культурных теленовостей. Стендап с ним записывают на фоне рисунков с узорами тканей и манекенами, облаченными в уникальные платья: Бакст много работал для интернациональных богатеев. Делал на заказ не только портреты или росписи вилл (в простенке у главной лестницы висит одна такая работа из Семейного фонда Ротшильдов), но и моделировал для принцесс и шахинь уникальные вечерние платья. Хотя, конечно, больше всего Бакст работал в театре, прославившись сотрудничеством с Дягилевым и в опере, и в балете. Интересно увидеть весь путь работы над постановками и театральными костюмами от законченных эскизов, являющихся самодостаточными произведениями искусства, до готовых нарядов, выставленных тут же. Некоторые из них надеты на манекены, какие-то висят в застекленных витринах, похожие на церковные ризы. Тут же — стенды с архивными фотографиями, где великие танцовщики, от Карсавиной до Нежинского, зависают над сценой, осиянные изысканными бакстовскими одеяниями.
Живописи на ретроспективе не очень много: Бакст же все время хотел писать большие, философские полотна, вроде знаменитого «Античного ужаса», привезенного из Русского музея, или исторического, многофигурного полотна «Приезд генерала Авелана в Париж» (собрание Центрального военно-морского музея, Санкт-Петербург), показанного в Отделе личных коллекций, где бакстовская ретроспектива дополнена двумя важными «архивными залами» с ранними работами и личными документами. Но нужно было зарабатывать деньги: на полном иждивении художника жили 14 человек! Поэтому большая часть его наследия носит будто бы «прикладной характер». Типа «текучка заела». Да только всем бы такую текучку: нужно видеть, с каким неповторимым изыском и тщанием Лев Бакст исполнял даже самые второстепенные графические виньетки или росписи табакерок. Один из главных «мироискусников» и полноправный соавтор «Русских сезонов», Бакст создал автономный идеализированный мир, состоящий из смешения декаданса и экзотики, истории и модных тенденций. Когда-то это выглядело раскованным, на грани кича, эстетством. И даже поэт Михаил Кузмин, в некрологе, посвященном Баксту, объяснял, что тот — в отличие от Бенуа и Сомова, недостаточно русский, быстро офранцузившийся художник, ставший кем-то вроде еще одного Матисса, столь же цветастого и зависимого от избыточной декоративности контуров и линий.
В констатации Кузмина слышится легкий упрек, не лишенный, впрочем, смысла: уроженец белорусского Гродно, Лейб-Хаим Розенберг (псевдоним его — укороченная версия фамилии бабушки), в Санкт-Петербурге ставший Львом, а в Париже — Лео, на своем опыте испытал все прелести национальной политики Русской империи. Провинциальному гению пришлось одолеть и черту оседлости, и антисемитизм, и, что еще страшнее, снобизм столичных художественных кругов. Позже император запретил ему, как еврею, жить в Петербурге, хотя до этого Бакст перешел в лютеранство (для женитьбы на дочке коллекционера Павла Третьякова), а позже, сразу после развода, вернулся обратно в иудаизм. Так он и метался, между концессиями и континентами, стилями и направлениями, в каждом из них достигая совершенства. Бакст адаптировал для своего сияющего и ликующего почерка самые разные идеи и стилистики, растворяясь в них, впрочем, без потери себя. Ну да, ассимилировался внутри тенденций и мод, становясь не просто равным среди равных, но лучшим среди лучших. Именно поэтому на самой масштабной выставке Льва Бакста в Москве, среди примерно 400 работ художника большая их часть принадлежит ведущим западным музеям — от парижского Центра Помпиду до лондонского Виктории и Альберта. Мир присвоил достижения «гения линии и вкуса», как отозвался о нем Жан Кокто Не случайно 150-летний юбилей художника, к которому приурочена выставка в Пушкинском, отмечается специальным решением Генеральной конференции ЮНЕСКО.
Дмитрий БАВИЛЬСКИЙ,
Источник
