Какое может быть плохое настроение, когда такое море…
В детстве слова «поедем на море» сразу вызывали внутренний подъём, сладкое щекотание… и хотел написать «под ложечкой», но знаю, что это истёртый штамп, а на
Купание, знамо дело, одно из главных развлечений типичного ребёнка; из воды, как говорится, не выгонишь. Хотя есть и с детства водобоязненные люди. (Лет в шесть-семь мне попал в руки справочник фельдшера, а читал я тогда всё подряд, и вот в числе симптомов разных болезней то и дело попадалась мне водобоязнь — и я тогда решил, что это слово означает такой же страх перед водой, как перед собакой, злодеем или чудовищем, — человек видит воду и с криком убегает прочь.) Чуждая стихия, говорят… Побойтесь Бога, мы все вышли из воды, состоим на семьдесят процентов из неё же.
«Странными словами», которые произнесла перед смертью одна из родственниц Владимира Набокова, были: «Теперь я понимаю, всё — вода». Сам писатель в три года ощутил себя «погружённым в сияющую и подвижную среду, а именно в чистую стихию времени, которую делишь — как делишь, плещась, яркую морскую воду, — с другими людьми». Мы говорим «как рыба в воде» о человеке, который в чё
Ещё метафора: человек — капля, на миг взлетевшая из океана, но ощущающая своё родство с ним (прочитал это у Вадима Зеланда, но не уверен, что ему принадлежит приоритет).
Если мироздание — вода, то плавание — модель, тренажёр и метафора нашей жизни, не так ли?..
Плаваю всегда, если уж выпадает такая возможность, много и охотно, наслаждаясь чувством невесомости, своей властью над податливой и нежной средой. Морская вода к тому же кажется мне чистой, дезинфицирующей, заживляющей мелкие ранки и врачующей душевные боли.
Хорошо плыть, плыть и плыть, потом расслабиться, отдохнуть, перевернувшись на спину.
Вхожу в море по ноздреватому «языку» мёртвого кораллового рифа, и надо идти осторожно: легко поцарапать ногу о жёсткий вырост или попасть в расщелину, дырку, норку. Я купил специальные «тапки» для плавания, долларов за пять, что ли. Тканевый «мешочек», обтягивающий ступню, и тонкая резиновая подошва; в общем, неплохо выглядит и даже вроде бы может сойти за кроссовки. Поэтому иду в этих «тапках» по кораллам более уверенно, чем босиком.
Метров через двадцать воды оказывается по грудь, и через пару шагов «язык» обрывается в бездну. Конечно, «бездна» — это громко сказано, метров пять-семь на глаз.
Ныряю и стараюсь поглубже спуститься вдоль коралловой «скалы», хватаясь за выступы и выросты и «затягивая» себя вниз. Да, тут есть жизнь, как же без неё. Шныряют разноцветные рыбки, в расщелинах морские ежи, словно огромный коричневый репейник, плавно изгибаются водоросли. Подводный мир Красного моря, говоря языком путеводителя, богат и разнообразен. Но после первого же «нырка» я решил не покупать одноразовую «мыльницу» для подводной съёмки, как сделал это два года назад, в Шарм-эль-Шейхе:
Потом иду на обед по яркой, галдящей, плещущейся территории между главным зданием и пляжем. Поднимаюсь наверх и вижу, что номер убран, а покрывало на постели затейливо сложено. Молодцы, надо бы оставить чаевые — прижать доллар пепельницей.
После обеда запланирован у меня «выход в город» — за ворота комплекса. Так я и сделал. Взял фотоаппарат и направился.
Город — конечно, громко сказано, до Хургады ещё двадцать, что ли, километров.
Вдоль шоссе выстроены завлекаловки для туристов — ресторанчики с надписями на ломаном русском, длинный «торговый центр» с сувенирными лавками. Торговцы начинают зазывать, едва в их поле зрения показывается турист. Всё это я уже проходил в Шарм-эль-Шейхе.
— Эй, братан, давай, смотри!
— Друг, заходи, заходи, друг!
Вот это, наверное, и называлась в советских разоблачительных статьях о загранице «навязчивым сервисом». Я к этому был готов, запланировал не тратить деньги по пустякам. Тем более учитывая утренний «кидок» почти на сто долларов. Экономия, внимание, контроль…
Но подскочил ко мне молодой парень, стал предлагать кожаные брючные ремни: «Хей, смотри, крокодил!». Да, если это крокодил, то я президент Египта… Я спросил сколько. Он назвал
Потом вернулся в отель. Вечерело…
Пошёл бродить по территории, подходя к барам и беря пластиковые стаканчики. Ром-кола местного розлива. Нагоняю себе эйфорию.
А сегодня, между прочим, День Победы. По рассказам и заметкам знаю, что в этот день русские люди за границей проявляют себя активно. Празднуют, «гоняют» немцев по всем отелям мира…
Чем становилось темнее, тем чаще то там, то сям звучали русские реплики:
— Этот День Победы-
— Мужики! С праздником!
— Эй, ребята! Ломай пальмы, сажай берёзки!
— Оле-оле-оле-оле! Россия, вперёд!
Надо бы, говорю себе, подойти к кому-нибудь, побрататься… Но нет настроения. Не тот градус эйфории, не тот. Сказался ли утренний «облом», не оправдал ли надежд ром-кола, а может, виновата акклиматизация, — но я просто расслабленно бродил с пластиковым стаканчиком в руке, улыбаясь весёлым соотечественникам.
«Этот День Победы» — звучало стереофонично, объёмно, из разных мест; за одним столиком начинали, за другим пели уже второй куплет. Но никто не доводил до конца.
— Мужики, кто-нибудь знает слова? — послышалось
Я знаю слова. Но… Не идёт у меня сегодня разгул, не идёт. Не стал подходить, завязывать знакомство.
«Не хочется ни пить, ни развлекать,
Простите, я не буду петь и танцевать…«
Сел на парапет у бассейна, смотрел на распластанную тушу главного здания отеля. В полумраке смотрится довольно внушительно. Огромный «балкон» для фуникулёра (при мне он так и не заработал), поддерживаемый двумя толстыми синими колоннами на двадцатиметровой примерно высоте, выглядит декорацией блокбастера. Сейчас
И тут — бац! — по всей территории отеля и во всех зданиях гаснет свет.
Народ завыл, заулюлюкал.
Вспомнился момент из кэмероновского «Титаника», когда свет там погас за несколько секунд до того, как корабль разломился напополам. Действительно, потемневший «мэйн билдинг» был похож на огромный пассажирский лайнер. (Кстати, один из соседних с нашим отелей называется «Титаник», мы проезжали мимо; впрочем, мне показалось, что он недостроен.)
Сейчас напишу фразу, сплошь состоящую из штампов. Вокруг, куда ни бросишь взгляд, ни огонька, словно бы всё побережье погрузилось во тьму, и только тусклый свет звёзд озарял окрестности.
Вяло подумалось: Египет, мусульманская страна, вдруг атака террористов, мы попадём в новости, родные и близкие станут волноваться… Я меланхолично смотрел, что будет дальше.
Через минуту-другую в окнах отеля то там, то сям очень кинематографично заметались лучи фонарей,
Минут через десять свет, что называется, врубили. Все закричали «Ура!», и я в том числе.
Так мой первый «полноценный» день отдыха по большому счёту и закончился. Ещё был ужин, разбор вещей, то, что романтично называется вечерним туалетом. Лёг в «койку» и некоторое время смотрел арабские музыкальные клипы.
Завтра в пять — подъём. Еду в Луксор…
