Хочу с самого начала оговориться. Есть родители, которые бьют детей часто и с удовольствием. Судя по моим сверстникам в школе и нынешним знакомым, таких хватает. Я могу только предполагать, почему и откуда берутся «злые люди». Очевидно, их очень плохо воспитывали собственные родители — и они выросли до такой степени слабыми, безвольными и закомплексованными, что единственным способом как-то самоутвердиться в жизни для них стало насилие над собственными детьми. Кстати, оно бывает не только физическим и практикуют его не только, да и не столько отцы, сколько матери. И это, пожалуй, самое вредное, что только могут сделать родители своим детям.
Все остальное, как мне кажется, менее опасно для психики ребенка.
Это отступление, в котором по большому счету не содержится ничего принципиально нового, было тем не менее необходимо. Потому что очень важно разграничивать насилие над ребенком и заслуженное телесное наказание. Ибо это, последнее, я практикую.
Когда ребенку исполняется три года (бывает раньше, бывает позже, но ненамного) у него начинается первый возрастной кризис. Он осознает себя как отдельную личность и сразу же начинает пробовать родителей на прочность. И именно на этом этапе ему сразу необходимо дать понять, где находится его место в семейной иерархии. Потому что в противном случае проблемы будут у всех — у родителей они очень быстро начнутся, а у ребенка могут никогда не закончиться.
Несколько простых практических примеров. Сын экспериментирует с керамической кошкой — она ходит по столу, пьет водичку, общается с другими зверюшками. Ему уже сказали, что с кошкой надо обращаться очень аккуратно, потому что она хрупкая и может разбиться. Что ее не надо ни стукать, ни бросать. Через какое-то время, не выдержав атаки бешеной зебры, кошка стремительно летит на пол и разбивается на много маленьких кусочков. Мы объясняем ребенку, что керамической кошки у него больше нет, потому что папа это не склеит, после чего идем за веником и совком, подметаем осколки и дисциплинированно несем в мусорное ведро.
По рассказам, большинство мам в этом случае «дают ремня», ставят в угол и делают прочие страшные вещи. Я не понимаю, зачем. Конфликта нет, как нет и повода для наказания. Если родители так дорожат вещью, не надо ее давать в руки ребенку. Если он взял ее сам, значит, плохо убрали. И вообще — в большинстве похожих случаев родители должны наказывать себя.
Другая ситуация. Егор подсмотрел, как я включаю газовую плиту. И, разумеется, очень скоро попытался это повторить. Обратите внимание: никто никого не наказывает сразу. Я сажусь, чтобы глаза были примерно на одном уровне, и объясняю, что этого делать ни в коем случае нельзя. Проходит какое-то время, и, естественно, он пытается повторить эксперимент. Я снова сообщаю ему, что есть очень опасные вещи, обращаться с которыми могут только взрослые. И добавляю, что если он еще раз попробует сделать что-то подобное, получит по рукам. Допустим, он не хочет идти на компромисс, и снова пытается пустить газ в квартиру. И тогда я очень спокойно (это крайне важно!) говорю ему, что он сделал то, что делать запрещено, и сейчас будет за это наказан. После чего даю по рукам — не сильно, но достаточно чувствительно.
В описанном случае «трехлетний кризис» не фигурирует вообще. Это урок безопасности, который должен быть достаточно жестким для того, чтобы в детской психике зафиксировалось важное табу. Потом, лет через пять или даже раньше, я сам дам ему спички и научу зажигать плиту и разводить огонь. А пока закрепленный запрет нужен и нам, и ему.
Бунт трех лет проявился в другой ситуации. Егору очень нравилось баловаться со светом. Он подходил к выключателю и начинал быстро включать и гасить свет. Ему несколько раз сказали, что это делать нельзя. Но он почему-то решил, что это его неотъемлемое право, за которое надо бороться. В итоге был наказан и на время отказался от этой практики. А потом начал снова, причем делал это демонстративно у нас на глазах.
Было совершенно очевидно, что это очередная проверка родителей на прочность. И именно в этой ситуации телесное наказание нужно использовать правильно. На ребенка ни в коем случае не нужно кричать. Если родитель повысил голос, значит, ребенок добился своего. И когда ему надо будет в очередной раз самоутвердиться или просто привлечь внимание, он обязательно сделает то, что в прошлый раз так хорошо сработало. Надо совершенно спокойно сказать, что он опять делает то, что ему запретили, и сейчас получит по попе. Если дитя не прекращает пакостить, то угрозу надо реализовать — но опять же спокойно, холодно и механически.
Естественно, будут слезы. Опять же нужно оговориться: если это слезы боли, значит, ребенка нужно срочно отправлять к бабушке на месяц, а родителю ложиться в психиатрический стационар на интенсивную терапию. Все дети плачут, если им дали по попе, — но от обиды, а не от боли или неожиданности.
И вот когда наказанное дитя расстроилось, отстраненность, холодность и механика должны закончиться. Отец (либо мать — в зависимости от того, кто наказал) должен продемонстрировать, что ребенок — самый лучший и любимый. Короче — обнять, поцеловать, наговорить кучу ласковых слов и пойти заняться чем-нибудь интересным вместе. Проступок заканчивается вместе с наказанием.
Я не настаиваю, что надо воспитывать именно так — просто мне это кажется правильным. Ребенка нельзя бить и в то же время нельзя не наказывать совсем. В обоих случаях может вырасти чудовище, которое в конце концов ударит по родителям.
И, наверное, самое главное мое наблюдение — в основном ребенок пакостит в двух случаях: когда ему нужно внимание родителей любой ценой или когда ему просто нечем заняться. Так что главный вопрос, который, как мне кажется, должны решить для себя взрослые, — это как лучше занять ребенка, а не как его лучше наказывать.
Константин Стариков
