Пока мир готовился к погружению в финальную часть «Игры престолов», итальянское телевидение завершило показ мини-сериала «Имя розы» — ко-продукции телекомпании RAI Fiction (Италия) и Tele Munchen (ФРГ) в жанре средневекового детектива. Есть основания полагать, что речь о новом кандидате в телехиты: фильм купили 189 стран. «Огонек» разузнал подробности.
О качестве фильма говорит уже то, что правообладатели наследия автора знаменитой книги дали согласие на надпись в титрах «снято по роману Умберто Эко». Да и продан он почти во все страны мира, включая Россию. О том, что ждет зрителей и каково было снимать кино после знаменитого фильма с Шоном Коннери, «Огонек» поговорил с режиссером и автором идеи Джакомо Баттиато.
— Когда вам предложили снимать сериал по философскому роману Эко, вас не смутило несоответствие жанров? Вы легко согласились?
— Да что вы! Когда мне предложили делать этот сериал, первой мыслью было отказаться — как от сумасшедшей идеи…
Во-первых, уже был фильм Жан-Жака Анно (художественный фильм 1986 года с Шоном Коннери в роли Вильгельма Баскервильского.— «О») по этой книге. Во-вторых, «Имя розы» Умберто Эко я считаю великой книгой, где роман в классическом понимании — лишь небольшая часть. Я говорю о той детективной истории, которую Анно использовал для своего фильма. Она была для Эко только канвой, способом предложить читателю задуматься над множеством глубоких и сложных философских, политических, этических и иных тем. И перевести это сверхинтеллектуальное послание, полное сложной, порой требующей специальной подготовки, информации, на язык телесериала, мне показалась едва ли выполнимой задачей...
Но потом я подумал: а ведь у Анно было лишь два часа, в то время как у меня целых восемь. В общем, я согласился и не пожалел.
Совсем без моментов, требующих напряжения, не обошлось: в сериале множество длинных монологов и диалогов. Но в помощь было, безусловно, то обстоятельство, что многие из исторических перипетий остаются поразительно актуальными. Например, основной конфликт между папой и францисканцами, о котором говорит Вильгельм Баскервильский, не в том, должна ли церковь быть бедной, а в том, должна ли она влиять на государственное правление. Согласитесь, этот вопрос и сегодня в повестке дня.
— Но в вашем сериале немало эпизодов, которых не было в книге!
— Я присоединился к проекту, когда Умберто Эко уже не было с нами, но он успел поработать с автором сценария и обсуждал с ним структуру фильма. Так вот, Эко был согласен, что в фильме необходимо выйти из клаустрофобии монастыря, что одни монашеские лица на экране — это скучно, что надо показать движение, действие… Это можно было сделать, развив тему ереси, подробнее рассказать о дольчинианах, которые представлены в книге бывшими адептами этой еретической секты — Ремигием Варагинским и Сальваторе. Эко был согласен с тем, чтобы развить в сериале тему ереси и, насколько я знаю, даже просил «обращаться с дольчинианами хорошо».
— А можно подробнее? Увы, не все современные читатели знакомы с реальной европейской средневековой историей — многие лучше ориентируются в фэнтези. Объясните, кто такие дольчиниане и что за страна Лангедок, о которой у вас идет речь?
— Фра Дольчино — исторический персонаж, основатель еретической секты «апостольских братьев», которая была последовательницей идей другой ереси, более известной. Я говорю о катарской ереси («катарос» по-гречески значит «чистый».— «О»), получившей распространение в XII–XIII веках в Лангедоке (это часть исторической провинции Аквитания, на юго-западе Франции.— «О»). Катары утверждали, что Бог не может быть добрым, если видит страдания людей, но не вмешивается. Последователи ереси считали себя христианами, но хотели уничтожить все, что относилось к структуре церкви. Они исповедовали равноправие между мужчиной и женщиной, поощряли коммерцию и ремесла. Не случайно трубадуры и вся придворная поэзия зародились именно в Аквитании. В общем, Аквитания в 1200-х была той частью Европы, где стоило жить!
Эта ересь набирала такую силу, что папа (Иннокентий III.— «О») объявил против сектантов первый в истории крестовый поход христиан против христиан. Второй такой крестовый поход снарядил папа Климент V в 1302-м — уже против дольчиниан, вотчиной которых был север Италии. Дольчиниане, последователи фра Дольчино, тоже отрицали структурную иерархию церкви, выступали за справедливость и равноправие. Больше того. Они отбирали добро у богатых и отдавали бедным. В Италии эта история хорошо известна. (На месте казни фра Дольчино в 1907-м был даже воздвигнут обелиск, снесенный по приказу Муссолини в 1927-м.— «О»).
— Возвращаясь к эпизодам, которые вы добавили и которых нет ни в книге, ни в первом фильме… Разве вас не упрекали в том, что они лишь запутывают канву?
— Умберто Эко цитирует фра Дольчино 34 раза. Это показалось мне достаточным основанием, чтобы ввести в сериал эпизоды, рассказывающие об этом персонаже и о его спутнице Маргарите, благородной даме из Трентино, увлекшейся проповедями Дольчино, за что она и была заживо сожжена на костре на его глазах. Сам проповедник, разумеется, был казнен также...
Эта реальная история, описанная в исторической литературе, включена в мой фильм, хотя ее нет в романе. Как нет в книге и Анны, дочери Маргариты и Дольчино. У Эко есть пунктиром обозначенный персонах — девушка из деревни, играющая в книге эпизодическую роль. Но совсем не эпизодическими являются его рассуждения о любви, которые занимают многие и многие страницы книги, хотя персонажа, который мог бы воплотить эти рассуждения, там нет. Анна и Маргарита (обеих сыграла итальянка Грета Скарано.— «О») позволили мне воплотить эти рассуждения в жизнь.
Но, знаете, я ведь не только добавлял. Например, в книге есть эпизод, описанный Умберто Эко так ярко и зримо, с такой роскошной визионерской фантазией, что я не решился ввести его в фильм. Я имею в виду страницы, относящиеся к Киприановой вечере. (Киприанова вечеря, или Cena Cypriani,— средневековая мистерия, являющаяся пародией на Библию. В ней описывается свадебное застолье, в котором участвуют библейские персонажи разных эпох, среди них Каин, Авель, Ева, Моисей, Мария и сам Иисус.— «О»). Эпизод остался за кадром не только потому, что съемки этого фантасмагорического действа были бы слишком дорогими. Я просто не был уверен, что технические средства кино способны передать ту богатейшую фантазию, которую Эко воплотил в текст.
Знаете, есть старое режиссерское правило: из посредственных книг может получиться хорошее кино. Труднее всего снять хорошее кино по великим книгам.
— После фильма Жан-Жака Анно, который, как известно, не понравился Эко, он много лет не давал разрешение на экранизацию своих произведений. Как думаете, писатель согласился бы с вашей трактовкой «Имени розы»?
— Еще раз повторю: я был очень верен книге. Мне лично фильм Анно нравится, но Эко был им и впрямь недоволен — он не разрешил, чтобы в титрах было указано «по роману Умберто Эко». Картина вышла с формулировкой «по мотивам романа…». В нашем сериале контракт с правообладателями предусматривал ряд возможных опций: вообще не упоминать о книге; применить термин «вольная интерпретация» или «интерпретация» и только в случае полного одобрения была возможна опция «по роману Умберто Эко». Но наследники достояния Эко — а это его семья, издательства и историки Средневековья — одобрили именно последнюю формулировку.
— Расскажите, как вы выбирали актеров.
— Знаете, когда снимается фильм, рассчитанный на столь широкое распространение, всегда бывают попытки давления — мол, тот или иной актер мог бы принести больше кассы. Скажу с гордостью: в кастинге сериала «Имя розы» я не пошел ни на один компромисс такого рода.
К слову, книжный Вильгельм Баскервильский был совсем другим. Так вот, Джон Туртурро мне сразу очень понравился. И я ему тоже. Мы начали работу над персонажем за два месяца до съемок, каждый день общались часами по скайпу. Словом, он принимал активнейшее участие в создании своего персонажа, предлагая то один, то другой ход. Даже взял преподавателя, чтобы избавиться от американского акцента. В общем, вложил в роль душу и тело.
Что касается Бернардо Ги, то Руперт Эверетт предложил на эту роль себя сам, сказав, что хочет сыграть злодея. Хотя Ги в его исполнении, конечно, заслуживает более сложного набора эпитетов. Это страдающий герой, раздираемый гневом и болью. Ради роли Руперт побрился наголо, и мы придумали для него зубной протез, создающий эффект порченых зубов. В общем, получился весьма зловещий образ.
На роль помощника главного героя, молодого монаха Адсона, все предлагали мне взять американца, но я сказал: по тексту он немец, поищем немецкого артиста. И мы в итоге нашли прекрасного Дамиана Хардунга.
Понимаете, для меня было очень важным, чтобы даже второстепенные роли играли хорошие актеры и играли хорошо. Я вообще очень плохо себя чувствую, если актер ниже ожидаемого уровня. У меня начинается депрессия, и я сам работаю хуже. К счастью, такого с «Розой» не случилось.
— Фильм снимался на английском, и это, похоже, становится правилом для сколько-нибудь амбициозной продукции из неанглоязычных стран. Это правильная тенденция?
— Я хоть и итальянский режиссер, но в своей длинной карьере сделал больше фильмов на английском, чем на итальянском. Знаете, американские прокатчики нам говорят: вы смотрите актерам в глаза, а мы — в рот. И если этот рот не артикулирует так, как привыкли американские зрители, им это не нравится. Этот предлог долгое время использовался киноиндустрией США, чтобы затормозить европейское кино. Именно поэтому сегодня многие снимают сразу на английском. В нашем сериале это тем более оправданно, что речь о ко-продукции, предназначенной для мирового распространения, наш сериал продан в 189 стран. Не надо забывать и о том, что родным языком большинства звезд, которых приглашают на большие фильмы сегодня, является английский. Ну а в целом я считаю, что для неанглоязычных стран снимать на английском — это признак не уступки, а, наоборот, экспансии, желания вывести свое кино на международный рынок.
— Где проходили съемки?
— Снимали мы в основном в Чиночите (знаменитая римская киностудия.— «О») Там и была выстроена площадь аббатства. Еще съемки шли в Перудже, вообще в Умбрии, а пейзажи мы снимали в горах Абруццо.
— В последние годы мы видим расцвет сериалов, на их съемки пригашают больших режиссеров и актеров. Как бы вы определили место сериалов в искусстве и в жизни?
— Сериал сегодня это то, чем была в XIX веке большая литература. Ведь тогда великие романы появлялись сначала отдельными главами в литературных журналах, и публика ждала их выхода, например «Анна Каренина» Толстого целых четыре года печаталась. Золя, Бальзак, их произведения — настоящий книжный сериал. Хотя, конечно, есть зрители, которые предпочитает купить DVD и проглотить сериал за ночь, как всегда были читатели, не способные заснуть, не дочитав книгу до конца.
— Где вы искали настроение средневековья? Понятно, что в романе Эко, конечно. Но были ли кинематографические образцы, которые вас вдохновляли?
— Художник часто не отдает себе в этом отчет. Мольер говорил: беру то, что мне нужно, там, где нахожу. Могу сказать, что лучший фильм о средневековье для меня — это «Андрей Рублев» Тарковского. Но со времени его создания прошло много лет, с тех пор изменились выразительные средства, да и публика тоже.
Работая над фильмом, я читал много текстов, на которые делал сноски Умберто Эко. Чтобы понять францисканцев той эпохи, прочитал много исторических хроник тех лет. И знаете, оказалось, они не так и сложны для чтения.
— Вы преподавали режиссуру студентам. Что им советуете?
— Студентам я всегда говорю так. Первое: вы должны читать великую литературу, потому что она источник знаний того, как рассказать о герое и о его внутреннем мире. Достоевского в этом смысле читать обязательно. Второе: проводите дни в художественных музеях. Рассматривая картины, вы научитесь искусству красок и света и получите представление о выстраивании кадра. Третье: идите в концертные залы, потому что музыка дает ритм, а в кино чувство ритма очень важно.
— Была ли какая-то реакция на сериал со стороны Ватикана?
— По правде говоря, не знаю…
Елена Пушкарская
