Любящая, трудолюбивая, одаренная, порядочная – лишь немногие из похвальных эпитетов, которыми уместно описывать мою маму.
В известной детской песенке поется: «Папа может, папа может все, что угодно!». Мне не посчастливилось иметь отца, который, хоть и обладает немалым интеллектом, начисто лишен элементарной порядочности, и предал не только мою маму (и еще нескольких женщин), но и меня, бросив, когда я только пошел в первый класс, и даже не платил алименты. Хотя, не приходится сомневаться, у него другой взгляд и на собственную жизнь, и на наши жизни: подлецы легко находят оправдание даже самым гнусным поступкам. Я же не буду выписывать ему индульгенцию на том основании, что он причастен к моему зачатию, тем не менее, и бранить не хочу – у меня нет злости (злиться, в принципе, вредно, тем более, на других – на себя в меру можно, в порядке профилактики), лишь равнодушие.
Зато моя мама, действительно, тот самый человек, который может все, что угодно.
У мамы немало выразительных дарований, а своим трудом на различных поприщах мама, хорошо обучаемая и открытая новому (не в ущерб стабильности), уже принесла людям немало пользы.
К сожалению, я не могу назвать себя хорошим сыном. Успешная учеба и поэтический талант не оправдывают моих многочисленных ошибок, подрывающих как мою, так и мамину нервную систему, недостатка внимательности и бережного отношения.
А с недавнего времени, после определенных тяжелых испытаний, чуть было не стоивших мне жизни, я понял, что мама, даже если она не совсем права (и даже если совсем не права), всегда желает мне только добра.
Моя мама, Елена Германовна Лемец (в девичестве – Бабушкина), родилась в Уссурийске 12 декабря 1966 года. Именно 1966-го, хотя в паспорте стоит 1967. Дело в том, что в ранней молодости она поменяла дату рождения в документах, чтобы не быть старше своего первого мужа – предрассудок и только (и минус год пенсионных выплат). Хотя родилась мама на Дальнем Востоке, родиной считает все же Куйбышев (Самару), ведь ее родители вернулись туда, когда мама была еще грудным ребенком, и прожила мама в Самаре вплоть до августа 2014 года.
С детства мама любила природу и животных. Она вспоминает, как дедуля Саша, работавший агрономом в горзеленхозе, возил ее на телеге, запряженной лошадью, в яблочный сад, в садовом озере Лена поймала головастика, а на обратном пути телегу бортанула машина, из-за чего лягушонок выпрыгнул на дорогу и ускакал. Еще мама подбирала ежика, которого оставила дома на зимовку, после чего выпустила в лес.
В доме почти всегда держали собак (а вот к кошкам мои мама и бабушка относятся прохладно, они были больше по нраву моей прабабушке и мне тоже симпатичней собак), когда жили в частном доме, одно время еще и козу, ради полезного козьего молока. Заботой о домашних питомцах мама не ограничивалась.
Начиная с раннего детства, Лена мечтала стать ветврачом.
И на Первомайской улице (где жила тогда) она подбирала и мазала зеленкой голубей, бинтовала псов, а один из псов Шарушкин в ответ на мамины игры в доктора цапнул ее за палец, содрав с него кожу, и все равно мама не была на него в обиде. С детскими впечатлениями о природе окрестностей родного Куйбышева по яркости могут сравниться разве что впечатления из поездок в Португалию, Египет, Финляндию, Абхазию и на Черное море.
Увы, крепким здоровьем мама с детства не отличалась (и я тоже родился болезненным). Поправлять здоровье она ездила в одноименный санаторий («Здоровье») под Куйбышевом и на озеро Шира в Хакасии, где ей запомнились курганы, менгиры и водная живность, которую она звала, как рыболовные снасти, мормышками.
Выезжала Лена и на море, которое полюбила с детства. Правда, с Черным морем связан и крайне пугающий момент биографии. В одиннадцатилетнем возрасте мама поехала в Анапу с бабулей Ирой. К тому моменту Лена уже была весьма самостоятельной девчонкой, и мама отпускала ее на целые дни гулять и плавать одну. Маме наскучил каменистый Высокий Берег, и она отправилась на песчаный пляж Джемете. Там она разговорилась со взрослой (относительно нее) девушкой (17 лет), с ней пошла плавать. Зашли далеко, не заметили, как разбушевался шторм, и ту девушку стало уносить волной.
Тонущая, отчаянно барахтаясь, зацепилась за Лену, но у нее не было сил тащить на себе девушку, весящую в два раза больше, и она тоже стала захлебываться.
Повезло, что с берега их заметил неравнодушный мужчина, шеметом доплывший до них и вытащивший двух напуганных девочек на берег. Мама не рассказала бабуле о произошедшем, а оставшиеся три дня отдыха под разными предлогами на море не ходила. Впоследствии уже во взрослом возрасте мама тонула еще раз, попав в водоворот на озере, но, слава Богу, сумела выплыть. Помогло и то, что в юности мама некоторое время занималась плаванием.
Вообще у моей мамы с юности было множество увлечений.
Больше года она занималась танцами. Сначала посещала кружок русских лирических народных танцев, руководительница которого ее не взлюбила. Зато ее заметила и оценила ее практикантка, приехавшая на учебу из другого города. Мама перешла к ней и в Доме пионеров Октябрьского района занималась современными бальными танцами в паре с Лешей Ягуновым. Однако через год наставница, окончив учебу, уехала в родной город, а партнер по танцам не захотел продолжить занятия, хотя у него в паре с мамой удачно получалось. Не стала продолжать и мама.
Посещала мама и археологический кружок в городском Доме школьника. Преподаватель Александр Иванович вывозил своих учеников в Ленинград, водил на олимпиады в университет, направлял на игру «Охота на лис» в поселке Управленческий (правда, не снарядив необходимым оборудованием), а еще спускался с ними в карстовую пещеру Братьев Греве, состоящую из лабиринта узких ходов и залов, по которым передвигаться возможно только ползком. Лене понравились экстремальные ощущения, и она десять раз сама (с друзьями, но без наставника) отправлялась в эту пещеру, даже под Новый год.
О
Особый трепет у мамы с детства вызывает тема Великой Отечественной войны.
Оба моих прадеда по материнской линии были героями войны, один, Аркадий Иванович, с нее не вернулся, погибнув под Ленинградом в сорок первом, прабабушки – труженицы тыла. Маме нравится смотреть самое разное кино, но наибольшее предпочтение, как правило, она отдает фильмам о войне. А в средней школе с подругой Аллой Кузнецовой, отец которой был профоргом 4го ГПЗ (подшипникового завода) и бесплатно пускал в тир, Лена перед Днем Победы ходила по заводу и записывала биографии ветеранов, тогда еще даже не пенсионеров, а застенчивого слесаря, во время войны бывшего танкистом, уговорила прийти на классный час. На следующий год мама так же записывала истории тружеников тыла, причем, помимо тетради и ручки, использовала магнитофон, чтобы сохранить голоса. За выразительное прочтение пронзительной «Баллады о матери» Дементьева мама получала награду на конкурсе чтецов. Начинания мамы поддерживала учительница литературы Ольга Николаевна Латышева.
В 2020-2021 годах я пошел по стопам мамы, в качестве корреспондента записав и художественно оформив в виде очерков множество биографий, как ни печально, уже уходящего поколения ветеранов для кубанской районной газеты «Апшеронский рабочий», внеся весомую лепту в сохранение памяти о большом количестве фронтовиков, тружеников тыла, блокадников, детей войны. А у мамы по сей день накатываются слезы на глазах при посещении музеев и памятников, связанных с войной, а 9 мая она считает самым главным праздником, с чем трудно не согласиться.
За рамки обычного увлечения выходили у мамы занятия живописью.
Кроме общеобразовательной школы, она отучилась еще и в художественной школе, носящей сейчас имя Григория Ефимовича Зингера, который был ее директором на тот момент, когда мама поступила туда. А сменил Зингера на посту Константин Васильевич Загоскин, преподававший маме в выпускном классе. В памяти мамы как пример творчества и мужества отпечатался один из преподавателей однорукий художник Андреев. Любовь к истории искусства навсегда привила преподаватель Наталья Давыдовна, не ограничивавшаяся лекциями и водившая детей по музеям. Преподаватель изобразительного искусства Галина Ивановна выводила учеников на пленер в деревянный центр города, чтобы учащиеся успели зарисовать дома, пока их не снесли.
Сама Лена с подругами (Анжелой Коган, Ларисой Сиротиной, Ольгой Мальковской) ходила рисовать драмтеатр, кладбище, пейзажи противоположного берега Волги. Несмотря на отличную учебу, в художественное училище маму не приняли: тогда в этом плане царил блат (невзирая на что, мама в целом с теплотой вспоминает советские времена, а Леонида Ильича Брежнева так и вовсе любит). Однако мама не отошла от творчества насовсем.
Рисует она крайне редко, зато время от времени шьет, колотит, клеит, одним словом, мастерит всяческие дизайнерские поделки, фурнитуру, гарнитур, игрушки.
Со школьных лет маме запомнилась также переписка со сверстниками из соцлагеря. Переписку такого рода с китайцем вела ее мама, моя бабушка Алла, а Лена переписывалась с болгарками из города-побратима Куйбышева, Стара-Загоры. Но «дружба» со стороны болгарки Светлы уперлась в неравноценный бартер: например, прислав открытку, в ответ она просила самовар. А после и вовсе перестала отвечать на письма.
После школы Лена по-прежнему хотела пойти учиться на ветеринара, но в Куйбышеве училища не было, а в другой город ее тогда не отпустили. Поэтому, по совету дедушки, она поступила в медицинский техникум имени Ляпиной, после которого, как положено, по распределению три года отработала по специальности зубным техником, работала качественно, ту работу свою, однако, не любя. После мама еще не раз трудилась в медицинской сфере.
В 90-е она, пройдя в областной больнице курсы дополнительной профессиональной подготовки, трудилась медсестрой в ожоговом отделении больницы имени Пирогова. Время было предельно тяжелое, целая зарплата могла уйти на покупку одной майки, а на рабочем месте не хватало инструментов, и их приходилось изготавливать самостоятельно из подручных средств.
Тем не менее, и в стесненных условиях мама спасала жизни в реанимации, том числе, с Божьей помощью, спасла бабулю Иру, обварившуюся крутым кипятком.
В течение полутора лет перед отъездом из Самары мама трудилась в частном роддоме, получая смехотворную зарплату, зато, вкупе с ней, множество положительных эмоций. Повезло ей там и с коллективом.
А вот после переезда в Москву с работой в медицинской отрасли не сложилось. Как раз потому что на новом месте с коллективом категорически не повезло. В центре флебологии коллеги буквально вытравили маму. После переезда в столицу мама некоторое время работала поваром в «Бургер-Кинге» и кассиром в супермаркете «Билла» (рядом с домом, в Реутове), после чего обрела стабильную работу в метрополитене, сначала в депо «Варшавское», затем в депо «Сокол», занимаясь инвентаризацией инструментов в кладовой, экипировкой подвижного состава, санитарной обработкой вагонов и помещений.
Хотя все профессии хороши, подчеркну, мама в депо отнюдь не уборщица: спектр ее обязанностей весьма широк, не ограничиваясь поддержанием чистоты (с чем мама, большая чистюля и трудоголик, справляется на отлично). Отбор на работу в метрополитен настолько серьезный, что перед устройством требовалось пройти длинные психологические тесты, с которыми у мамы не возникло проблем (она иногда может вспылить, жизнь непростая, однако человек она абсолютно адекватный).
А в медицину мама все-таки еще возвращалась. Во время проживания в Хадыженске пришлось сменить несколько работ (не устраивали условия), последней из которых была должность администратора в поликлинике.
Маме платили копейки, однако она, как и на любом рабочем месте, в регистратуре отличалась повышенной ответственностью и приветливостью, проявляла индивидуальный подход и заботу к каждому обращающемуся пациенту.
В Хадыженске мама одной из первых сделала прививку от коронавируса.
)
В 90-е годы мама помогала в бизнесе моему отцу, Ринату Асхатовичу, о котором и лишний раз упоминать не хочется. По сути, была его бесплатной рабочей силой: обладая умелыми руками и хорошей технической сообразительностью (в этом отношении в нее пошел мой старший единоутробный брат Саша), она собирала на базе в клубе юных техников контакты и антенны для автомобилей. К слову, в те же лихие девяностые мама, рискуя жизнью, спасала этого неблагодарного субъекта от бандитов и способствовала получению им второго высшего образования.
В еще один бизнес, литье пластиковых пресс-форм и изготовление изделий из пластмасс, мама вовлеклась самостоятельно.
Один из школьных друзей Лены Андрей Усачев героически погиб в Афганистане, подорвавшись на вражеской гранате, но своим телом прикрыв боевых товарищей.
На дне воинов-интернационалистов председатель комитета афганских матерей Ирина Шорина познакомила маму с Вадимом Юковым, с которым у нее завязались и приятельские, и деловые отношения – он пригласил ее в свой бизнес. Мама подходила к общему делу максимально серьезно – помню, как она держала при себе кипу учебников по химии и каждую свободную минуту штудировала их.
Успела мама создать и свой бизнес, совсем другого профиля.
Она взяла в аренду помещение детского сада и основала там оздоровительный фитнес-клуб для малышей «Плутишки», некоммерческое общество, ставшее пользоваться такой хорошей репутацией, что туда записался и ходил даже внук тогдашнего губернатора Самарской области. И я, естественно, проводил немало времени на территории «Плутишек».
Помню, как мама, не имевшая актерского образования, артистично и задорно играла на новогодних спектаклях. А еще мама с подругой Ниной Михайловной, акушеркой, которая со мной в детстве сидела как няня, привлекала спонсоров и дарила мороженое, конфеты, игрушки для подшефного интерната, устраивала городские праздники для сирот. В самом фитнес-центре работала одна из немногих в Самаре настоящих спортивных врачей.
Закрыться пришлось в связи со сменой кадров в городском департаменте образования: после перестановок центру не продлили аренду.
Еще одно направление (видите, насколько их много!), в котором мама проработала больше пяти лет – риэлторские услуги. Причем и на этой стезе мама занималась отнюдь не коммерцией.
Мама участвовала в президентской программе по предоставлению жилья ветеранам войны, инвалидам, жертвам репрессий, в Самаре осуществлявшейся городской социальной службой.
Тогда она помогла большому количеству интересных и светлых личностей.
Один из тех, кому мама сумела помочь, будучи риэлтором, – Федор Степанович Барон. Его, на тот момент малыша, с матерью нацисты угнали в Германию. Чтобы ее не разлучили с сыном, его мать обстирывала немцев. Тщетно – ребенка забрали в другой барак, где над ними проводили бесчеловечные опыты, изъяли почку. Но малыш выжил и воссоединился с мамой, когда лагерь пленных освободили англичане.
Женщина с мальчиком вернулись в родную деревню, где застали спаленный дотла дом. Выяснилось, что отец Федора Степан погиб еще в первые дни войны. Мать и ребенка не пощадили и на родине. Вскоре их отправили уже в советский лагерь, где они пробыли до смерти Сталина. Мальчик, чтобы видеться с мамой, терзаемый мошкарой, собирал для вертухаев в таежном лесу по два ведра клюквы и морошки.
И все эти испытания первых лет жизни не озлобили Федора Степановича. По свидетельству мамы, он был одним из наиболее интеллигентных и доброжелательных людей, с кем ей приходилось встречаться.
Пожалуй, масштабнейшей кампанией по количеству единовременно отселяемых из тех, в которых мама участвовала, было переселение из бараков на месте строительства торгового центра «Рубин». А привлек ее туда ее общий с моим отцом приятель Павел Канабеев, который, со стороны видя происходящее, понимал, что Ринат Асхатович – подлец, а Елена нуждается в поддержке. Большинство людей все-таки понимало, на чьей стороне правда. Вот, собственно, и все, что хотел поведать.
И из рассказанных мной подробностей маминой биографии уже вырисовывается ее портрет, сердечной, отзывчивой, но вынужденно приобретшей сильный, иногда жесткий, характер, импульсивной, разносторонней женщины.
Ринат Камалиев
