Эти свадьбы никогда не бывают шумными. На них не выкупают невест и не кричат «горько». Для новобрачных не играет музыка и не льется рекой шампанское. И если невесты могут облачиться в белое, розовое или сиреневое, то женихи неизменно остаются в черном. В тех мрачных костюмах-робах, в которых мотают срок на зоне за кражи, разбои, убийства и изнасилования.
Какими бы ни были душегубами заключенные, и у них есть право «окольцевать» свою избранницу.
Репортер «МК» побывала на одной из самых необычных свадеб «в клеточку»: в Чебоксарах в один день двенадцать невест от 18 до 40 лет пожелали зарегистрировать свой брак с отбывающими наказание женихами.
Дни «массовой регистрации браков» сравнивают со стихийным бедствием. Только за последний год в чебоксарской «единичке» — в исправительной колонии
И теперь у проходной на зону расположился настоящий «табор». Каждая из двенадцати невест прибыла на свадьбу с подругами и приданым. В кучу свалены расшитые бисером атласные одеяла, из пакетов выглядывает постельное белье в розах и в зайчиках. После «росписи» молодоженам положено три дня свидания.
— Никто не хочет первую брачную ночь проводить на казенных простынях, — выдыхает вместе с сигаретным дымом одна из новобрачных. — Я, например, жениху даже трусы из дома захватила.
— И я Мише шелковые с Бэтменом купила, — прыскает в кулачок девушка-воробушек.
— А я всегда мечтала о веселой свадьбе с песнями и танцами и чтобы торт был в три яруса, — откликается девушка в ярком бирюзовом костюме.
В толпе виснет пауза. Все знают, что торт на свиданку не пропустят, как и домашние грибочки и огурчики, потому как все это попадает в категорию «скоропортящиеся продукты».
Зато каждая из невест привезла с собой домашний пирог. У ступенек проходной высятся горой кастрюли с котлетами и жареными цыплятами.
Напряжение нарастает. Регистрация откладывается на час.
— Оля, да не крути ты головой! — поправляет подруга выбившийся локон из прически новобрачной.
Тут же идет по кругу зеркало, бутылка с минеральной водой,
Все приходит в замешательство, когда наш фотокор нацеливает на невест объектив. В один миг мы видим только затылки новобрачных.
— Да вы что?! — кричит нам девица с морковными губами и ногтями. — Да если Танькина мать узнает, что она за зэка замуж вышла, — выгонит из дому!
— И нам огласка ни к чему, — замечает рядом пожилая женщина. — Лена с Сережей любят друг друга. А на работе у невестки этот брак вряд ли одобрят.
Спасаясь от фотообъективов, девицы одна за другой бегут к начальнику тюрьмы с заявлением о том, что категорически возражают снимать их бракосочетание на пленку.
Только Оксана из деревни Тренькасы, что недалеко от Чебоксар, не удирает от камеры.
— Я не стыжусь своего замужества! Люблю своего Игорька, слышите, люди! — кричит с вызовом девушка.
За горланящей толпой мы не сразу слышим голос дежурного. Контролер просит приготовить документы. За тяжелые металлические двери приглашают по трое. Звук переборок, кажется, стирает всю торжественность момента. Но стоящая рядом в скромной белой кофточке Оля буквально светится от счастья.
— Мы с Ваней этого дня ждали шесть лет. Сначала в армию его проводила, потом он работу искал. А когда друзья-шабашники вытащили у него получку за три месяца — все, что он откладывал на свадьбу, — Иван схватился за нож. За раненого подонка теперь сидит не только он, но и я. На кухне календарь повесила, каждый день «за решеткой» вычеркиваю из жизни. А до свободы еще два с половиной года…
По темной, выскобленной до блеска лестнице поднимаемся в «зал регистрации». Для торжественного мероприятия выделена одна из комнат, предназначенная для свиданий.
Зарешеченные окна сотрудница загса старательно задергивает портьерами, на стол, покрытый линялой полотняной скатертью, выкладывает ручку с золотым пером и лакированную книгу записей актов гражданского состояния.
Для Нины Чибрикиной это не первая выездная регистрация брака. Только в этом году в двух чебоксарских колониях и следственном изоляторе она «расписала» 44 пары.
— Бывает, приходят подавать заявление
* * *
Тем временем приготовления к церемонии закончены. Первой в комнату приглашают невесту Оксану. Спустя пять минут из зоны под конвоем приводят жениха. На Игоре белая сорочка и отутюженный черный костюм. По признанию новобрачного, обновки сшил ему друг, работающий на промзоне «швеей-мотористкой». Как ни крути, а свадебный наряд — все-таки роба: на кармане бирка с фамилией и именем осужденного, на рукаве — номер отряда.
Вопрос администратора загса: «Является ли ваше желание вступить в брак обоюдным?» — приводит новобрачных в недоумение. После паузы они буквально кричат: «Конечно!»
Познакомились молодые четыре года назад, когда Игорь приезжал в область в командировку. Потом за грабеж попал за решетку. Ждать 2,5 года до освобождения ребята не стали — решили подать заявление. «Я очень хотел назвать Оксану своей женой!» — признается нам позже Игорь.
Желания лишенных свободы женихов заместителю начальника колонии по кадрам и воспитательной работе Ивану Веникову понятны. Жизнь за колючкой — не сахар. А длительные свидания с женами скрашивают жизнь. Гражданских отношений администрация «единички» не признает, вот и идут зэки косяками под венец.
— С нашими женихами все понятно: имеют срока
Не останавливает наивных девчонок и зрелых женщин и то обстоятельство, что будущим мужьям еще предстоит провести в местах лишения свободы более пяти лет. Мы связываем это со свойствами женской психики: дамам просто необходимо о
* * *
Третьей парой идут на регистрацию
«Мне платили пособие на ребенка как матери-одиночке. Чтобы не потерять эти деньги, долго не вступала в официальный брак. А тут Серега все канючить стал: «Я за колючкой, а ты на воле свободной женщиной живешь. Хочу, чтобы считалась моей женой», — откровенничала с нами накануне невеста.
Тщедушный жених старательно выводит в книге регистраций свою фамилию. Жизненный опыт у Наташиного мужа весьма богатый: все фаланги пальцев усеяны татуировками.
— Три ходки! Надеюсь, эта будет последняя, — говорит Сергей, поздравляя жену.
Пары сменяют одна другую. Для каждой Нина Александровна старается найти свои слова. Но суть всех пожеланий сводится к одному: ждите друг друга, верьте друг другу.
Невесты на тюремных свадьбах одеты более чем скромно: неброские кофточки и платья, свитера и брюки. Но Лена поражает нас белым свадебным платьем. У нее руки-тростиночки, тонкая шея и кукольная головка. Со своим будущим мужем-убийцей ее познакомил брат, который отбывает наказание в этой же колонии.
— Митя — самый умный, добрый, искренний! — волнуется молоденькая невеста. — Поверьте, на зоне много отморозков, но много и случайных людей. Митя — из последних. Мама у него умерла еще в детстве, вдвоем с сестрой он жил с отцом-алкоголиком. Тот напивался, начинал сестру избивать. Однажды после побоев ей удалили почку. Вот Митька и сорвался, схватился за нож, папаша сам на него напоролся…
Лена видела новобрачного только два раза. Краткосрочные свидания по три часа проходили в присутствии контролера. Но дома у Лены хранится чемодан Митиных писем, которые она по три раза перечитывает на дню. Сегодня они впервые останутся одни.
* * *
Стены в комнате для свиданий расписаны сказочными сюжетами и диковинными цветами. Вкупе к волшебной обстановке прилагаются две старенькие односпальные кровати, шкаф, стол, тумбочка, холодильник и крошечный телевизор.
— Нам бы хоть на чердаке, но вдвоем побыть! — шепелявит беззубым ртом престарелый жених Володя.
Понятное дело, излишеств в тюремной гостинице не предусмотрено. На 12 комнат — один душ и туалет. Хотят новобрачные почувствовать торжественность момента — могут спуститься в кафе, расположенное на первом этаже. Но, как показывает опыт, за три дня мало кто из пар выбирается «в люди».
То, что новобрачных в
В отличие от мужских колоний на женских зонах «брачного бума» не наблюдается. Сергей Киселев замечает:
— За восемь лет работы в исправительном учреждении, где отбывают наказание воровки, наркоманки, убийцы, я не припомню ни одной свадьбы.
Светлана Самоделова, Чебоксары—Москва
