В Роттердаме завершается 50-й Международный кинофестиваль, проходивший по большей части в виртуальном формате. Его главный сюжет — женский реванш — обозревает Андрей Плахов.
Несколько вооруженных дубинками статных китаянок в провокативных одеждах загоняют кучку перепуганных мужчинок в подвал и подвергают изощренному насилию. В кульминационной сцене одна из амазонок держит между колен отрезанную мужскую голову: вариация на тему Юдифи и Олоферна. Эта конкурсная короткометражка так и называется — «Женский реванш». Синефильская фантазия, наполненная черным юмором, воскрешает дух фильмов из тайваньской серии sexploitation, которые в 1980-е противостояли консервативной цензуре, а сейчас попали в новейший феминистский контекст. И то, что эту хулиганскую ленту снял режиссер-мужчина Су Хуэйюй, дела не меняет: женский реванш стал глобальным трендом, по существу — мейнстримом.
Он проник даже в такие страны с традиционным укладом, как Тунис. «Черная медуза» — тоже продукт мужской режиссуры: здесь даже два постановщика, Юсеф Шебби и Исмаэль. Это еще одна жанровая стилизация — на сей раз американского нуара, французского полара и итальянского джалло, а космополитичный город с холодными офисными зданиями показан в духе Антониони. Сюжет складывается из девяти ночей главной героини Нады. Она заходит в бар, увлекает с собой одного из подвыпивших мужчин, чтобы с удовольствием, хоть и не без содрогания, отправить его на тот свет.
Нада фантастически красива и практически бессловесна, даже с подругой общается в основном посредством эсэмэсок, а орудия ее мести мужскому миру разнообразны — от мистического кинжала, который она находит в квартире одной их жертв, до примитивной палки, которую можно засунуть кое-кому куда следует. При этом днем Нада работает редактором в издательстве, а между экзекуциями ухитряется посетить знаменитый тунисский музей Бардо с римскими мозаиками (на одной из них изображена давшая название фильму Медуза горгона). Количество жертв героини становится столь внушительным, что ее деятельность вызывает у полиции подозрение, будто это дело рук целого террористического отряда. Невольно возникает ассоциация с печально знаменитым терактом в том самом музее Бардо, однако фильм предлагает рассматривать ночные подвиги Нады как метафору протеста и освобождения от пут патриархата.
Даже если мужчина оказывается в фокусе внимания авторов фильма, он изображается как закомплексованное существо — или слабак, или импотент, или мазохист. Еcида Кота, режиссер японского «Полового влечения», связывает женскую сексуальность с гастрономическими утехами и афродизиаками. Женщины сладострастно поглощают соевые бобы в липком соусе, тофу по-сычуаньски с огненным соусом и даже блюдо для грубых мужиков — рамен со свиным жиром. Мужчины же испытывают влечение, когда медсестра вставляет им трубку в уретру перед операцией, или даже провоцируют сидящую за рулем женщину, чтобы она сбила их машиной. В общем, все они довольно жалкие извращенцы, и их не жаль.
Ливанский «Моховой агат» лишь слегка корректирует этот гендерный баланс. Режиссер Селим Мурад дал свое имя герою фильма — нарциссу по природе, бисексуалу, который любуется своим телом и позирует голышом партнеру-фотографу. После того как у него обнаруживают опухоль в яичке и абсцесс во рту, Селим умирает и становится как бы экспонатом фотовыставки. Эстетский фильм, частично снятый в формате круглого кадра, перекидывает мостик от феминистской повестки к мифологической оптике и к художественным экспериментам.
К последним можно смело отнести режиссерский дебют Жужи Добрашкус «Бебиа». Юная модель из мира модной индустрии попадает в грузинскую деревню на похороны бабушки и становится главной участницей древнего ритуала, восходящего к мифу об Ариадне. Черно-белый фильм прекрасно обыгрывает традиционные грузинские фактуры и вместе с тем вписывает в них современную линию активной женщины, ищущей собственную идентичность. Другой античный миф, об Орфее, сопровождает героиню китайской «Биполярки» Куины Ли. Девушка ищет исцеления от психологической травмы в путешествии по Тибету в компании сакрального лобстера удивительной красоты, которого она мечтает выпустить в море.
Свое путешествие в неведомое совершает и героиня фильма Норики Сефы из Косово «В поисках Венеры». Венера еще подросток, но она уже знает, что не хочет повторять путь своих родителей, живущих без любви в тесном доме и столь же тесном деревенском социуме, где все друг за другом подслеживают и где главным считается «сохранить репутацию». Снятый в традициях чехословацкой «новой волны», этот фильм вносит свою оригинальную ноту в роттердамскую симфонию женского реванша.
Андрей Плахов
