Число экзаменов в моей жизни стремительно движется к сотне. Школа, бакалавриат, магистратура, аспирантура, автошкола, ещё какие-нибудь побочные активности, о которых я даже не вспоминаю. На пересдаче я был раза три-четыре. Экзамен всегда выступает кульминацией процесса постижения, но сам по себе, как действо, он наделён ритуально-мистическим значением, которое торчит из-под маски.
Альберт Анкер «Школьный экзамен» (1862)
Часто экзаменационная пора или зачётная неделя совпадает с окончанием временного цикла. Поэтому процедура превращения человека — наделение его неким новым статусом — вступает в синергию с общим обновлением, с регенерацией, которая пристроена либо к солнцестоянию, либо к наступлению лета, либо к обращению Юпитера вокруг Солнца.
Для протокола: смысл экзамена в проверке знаний и навыков, полученных в ходе курса обучения той или иной науке или искусству. Стандартный принцип — это ответ на несколько вопросов, вытянутых случайно — угадать их заранее (легальным образом) невозможно, а потому ничего не остаётся, кроме как учить и повторять сразу весь корпус подразумеваемого знания.
Экзамен — это инициация. Ритуал зачастую подразумевает особенный внешний вид участников и непосредственное общение с наставником, который, в общем-то, и решает, успешно или нет пройден обряд. И это даже не метафора! Экзамен буквально относится к числу обрядов перехода: он лишь более или менее значимый в зависимости от ступени обучения. На метафизический характер экзаменационной мистерии указывает, во-первых, язык — со всем этими «боевыми крещениями», «аттестатами зрелости» и прочим; а во-вторых, суеверия и традиции, махровым пледом охватывающие любые формы экзамена — начиная с множества авторских и народных ритуалов подготовки и заканчивая «накрытым столом», трапезой, цветами, церемониями (как правило, на значительных, выпускных экзаменах).
Частный человеческий переход из одного качества в другое накладывается на общую замену — социальный сдвиг. Время перехода для участника — это всегда экстремальный период, что связано с недосыпом, нервным напряжением, ненормированным употреблением психоактивных веществ и стимуляторов (кофе, сигареты, энергетики и т. п.), углублением в общность, объединённую экзаменом, и значительным сокращением других социальных связей. Здесь же можно отметить естественное для обряда перехода снятие этических барьеров, что выражается в гораздо более тесной межчеловеческой коммуникации внутри группы без оглядки на формальные рамки (что замечательно изображено в новелле «Наваждение» из гайдаевских приключений Шурика) и в легкомысленном отношении к обману уже на самом экзамене, когда списать, подтасовать, перехитрить склонны даже те, кто избегал этого в ходе учёбы. В окно нужно пролезть любой ценой.
Самое интересное, конечно, это изменение отношения к экзамену в связи с течением времени и опытом. Я, например, сдав последний кандидатский экзамен в аспирантуре и оглядываясь на обширную галерею воспоминаний, могу сказать, что провидение никогда не позволяло мне готовиться больше, чем нужно. Если я забивал на подготовку к какому-либо экзамену (а бывали случаи, когда я приходил сдавать, не прочитав ни одного билета), значит, меня выручали либо общие, либо случайно где-то полученные знания, иногда удавалось списать, иногда заменить билет. В тех случаях, когда подготовка была необходима, она удавалась как-то сама собой и без напряга.
Самое отвратительное — это когда выставляют так называемые «автоматы». Это уже проделки дьявола, который всё стремится бюрократизировать таинство. Плевать на успеваемость и заслуги в течение семестра: экзамен — это инициация, её необходимо пройти, чтобы переродиться. В противном случае энергия обряда перехода сублимируется в каком-нибудь непотребном виде: кто-то пойдёт колотить фанатов другой команды, кто-то уйдёт в запой, кто-то украдёт бумажник у одногруппника из куртки в гардеробе, кто-то зарегистрируется в «Тиндере» и утолит жажду перевоплощения.
Успешно сданный экзамен — это очищение, сброс старой шкуры. Побочным следствием оказывается катарсис, что указывает также и на драматическую природу экзамена. Об этом стоило сказать раньше, ведь театральность экзамена очевидна. Сам по себе церемониал и чётко выставленные роли (иногда даже с комиссией) превращает инициацию в представление, в котором, помимо содержательного аспекта, важнейшую роль играет формальный: успех ответа зависит не только, и не столько от знаний отвечающего, сколько от уверенности и естественности его подачи. Более того, каждый человек на экзамене становится выражением того или иного глубинного архетипа, который проявляется в экстремальной ситуации. Скетчеры из «Тик-Тока» не дадут соврать.
Простая, вроде бы, проверка знаний становится актом драматического воссоединения с божественной вертикалью, и уже от человека зависит, сможет ли он вознестись. С окончанием экзамена наступает очищение, а за ним похмелье — похмелье от возвращения в толстый мир феноменов, в самое начало нового цикла.
Самое важное: опыт прохождения обучения и сдачи экзамена — это каждый раз репетиция великого Экзамена, который обещан всем людям. Экзамен — это аллегория Страшного Суда, в которой символически выражены сюжетные механизмы грандиозного сборища, когда нагие люди с презрением вспомнят обо всём, что отрывало их от важнейшей цели, посетуют на то, что не успели начать готовиться вовремя, будут готовы предать и бросить всё, что отделяет их от удовлетворительной оценки. Как готовиться — вроде бы ясно. Но что по-настоящему поможет в итоге — сокровенная тайна, которая раскроется лишь в апокалипсисе.
Талгат Иркагалиев
