Фрагментарность, лоскутность России, о которой я писал в начале
Раньше Кабардино-Балкария была для исследователей просто пятнышком на карте. А сейчас нельзя не зафиксировать необыкновенно сложный поворот, происходящий в этом регионе. Еще 10 лет назад живущие на равнине кабардинцы были богатыми, а балкарцы в горах — бедными. Но с тех пор равнинное сельское хозяйство рухнуло, а горный альпинистско-туристический бизнес развился. Произошло перевертывание ролей.
Все попытки навязать общестрановую схему так называемого местного самоуправления, сиречь районирования, в местах, где есть отгонные пастбища, вызывают громадное количество головной боли. Это во-первых.
Несостоятельность желания надеть одну сеточку на безумно многообразную ситуацию только сейчас начинает достигать сознания не самых глупых людей, которые есть и в Думе, и в Совете федерации. Им становится понятно, что значительную часть кодексов нужно развернуть в сторону не политической, а технологической федерации. Ну, нельзя Таймыр и Оренбуржье мерить одной мерой. Не получается.
Во-вторых, существуют колоссальные сдвиги, которые не улавливаются современной статистикой. Я уже прошел нынешнюю перепись и она заставила меня задуматься. По сравнению с переписью
Все это отброшено, поэтому я из переписи-2010 извлек только одно: расчет на увеличение возраста выхода на пенсию и в какой-то степени сведения о жилищной ситуации и локализации граждан по отношению к месту рождения. Это очень слабый материал. Столько трудов и денег выпускается в свисток — жалко.
Если же заниматься серьезной исследовательской работой, то все время обнаруживаешь неожиданные вещи. Так, по всем статям сельское население в центре России должно убывать. А вот на севере и северо-востоке Калужской губернии оказалось, что оно прирастает. Конечно, это не естественный прирост. Работает местный «пылесос», втягивающий людей из довольно широкой округи в более-менее благоприятные условия проживания с возможностями найти себе занятие.
Условно говоря, позавчера в Тульской губернии ничего, кроме развала, не наблюдалось. А сегодня та же Калужская область не может выйти на российский рынок чипсов или крахмала, потому что Тула уже перетянула их на себя. Калуга тем временем поднимается на автомобильном кластере, проигрывает на сельскохозяйственном, но может выиграть на фармацевтике.
Подобное движение в регионах существенно ускорилось по отношению к началу «нулевых» годов. Но отслеживать его могут только путешественники или такие чудаки, как мы с коллегами. И только тогда, когда нам удается работать с рационально мыслящими губерниями и залезть немного им «под кожу»: что же там, где травка растет?
Скорость изменений в регионах невероятная. Например, проникновение розничных сетей даже в
Все это требует тонких, детальных и постоянных исследований. Но, к сожалению, кроме вылазок РОМИРа, ФОМа и, совсем редко, ВЦИОМа, о том, чем живут люди и что они смотрят, ничего нет. То есть мы все время оказываемся в непознанной стране. При этом впечатление такое, что центральная бюрократия и не заинтересована в том чтобы что-то о ней знать. Она работает в своем виртуальном пространстве крупномасштабных денежных потоков. Недавно в Общественной палате нам довелось внимательно рассмотреть проект федерального бюджета. Более таинственный документ придумать трудно, потому что мозги человека с относительно верхним образованием не выдерживают. Ну, как понимать то, что в одном блоке инвестиционных проектов могут фигурировать десятки миллиардов на развитие Владивостока и острова Русский и несколько миллионов на строительство пожарной станции в поселке Еврейской автономной области, имя которого я забыл.
Это выморочный мир ведомственного видения, который к территориальности не имеет никакого отношения. Территория как предмет рассмотрения сегодня присутствует только в больном воображении географов и чудаков, вроде меня, которые болтаются в той зоне между исследованием и проектированием, которую теперь называют консалтингом.
В целом ни территорий, ни мест в региональной политике как не было, так и нет. Хотя люди в них друг о дружку колотятся и каким-то образом живут. Причем не всегда плохо. Потому что подлинное знание источников существования людей — тайна великая и ужасная. Ее удается выяснить только локально. Как некогда я выяснил масштабы ягодно-грибного бизнеса только на третий день разговора, включая все традиционные русские формы общения с главами районов. Выяснил, кстати, что свои десять официальных годовых добытков люди делают за два месяца сезона.
Проверять подобное можно только тонкими наблюдениями над простыми вещами. Вроде того, сколько автомобилей прошло техосмотр. А объем проданного хлеба и бензина позволяет понять, что такое летнее население территории. Но, кроме чудаков, этим опять-таки никто не интересуется. Министерству экономического развития это не интересно, Минпром по-прежнему считает «железо», а не человеческий капитал, и только в продвинутых корпорациях подобные вещи стали предметом размышления.
Скажем, «Евраз-холдинг» или ЛУКОЙЛ очень внимательны к состоянию своих «владельческих» городов. Они понимают, что это часть их благосостояния и, соответственно, выстаивают некую политику. К примеру, в Череповце понимают, что модернизация «Северстали» означает, что в течении нескольких лет будут высвобождены
Так что мера нашего незнания усугубляется мерой усложнения действительности. И никуда от этого не деться. На мой взгляд, нужно подходить к каждому случаю, как к индивидуальности и только из совокупности знания этих индивидуальностей может формироваться некая рациональная политика. Та же Калужская губерния, Боровский район, где развитие промышленного кластера Ворсино вступает в конфликт с рекреационными и историко-культурными ресурсами. Найти баланс непросто, но там, к счастью, руководство губернии достаточно просвещенное, чтобы понимать, что ответ на этот вопрос нужен. Это не единственный пример, но и не частый.
Так или иначе, и демографическая яма, и общая непонятность нашего специфического модернизационного процесса понудят это делать. А поскольку с каждым годом бюджетные возможности сокращаются, начинает формироваться представление о том, что нужно что-то делать вне бюджетных источников, то есть внесоветским способом, вроде заливки деньгами разовых прорывов вроде Пикалево,..
Это трудно, но можно. У меня сейчас в заочной магистратуре Академии народного хозяйства два молодых человека из того же Череповца. Одни — из городской администрации, другой — из только что созданного инвестиционного агентства, не являющегося частью администрации и созданного трехсторонним образом: губерния, «Северсталь» и мэрия города. Это шажок, некоторая модернизация управления, которая, будем надеяться, даст эффект — еще увидим. В Калужской губернии эффект есть, там 8 лет работает такая схема. Но остальные как-то не торопятся ее воспроизводить. Видеть, что многообразие реально, но трудно, потому что бюрократия этого не любит, оно ей неудобно. Табличное видение страны, которое задается Минфином и Минэкономразвития, пока, к сожалению, доминирует у нас над экономгеографическим переживанием и пониманием России.
Вячеслав Глазычев
