Проснулся — и вспомнил далёкое прошлое. Старею.
Когда мне было лет двадцать, люди, которым было за сорок, представлялись безнадёжно устаревшими. Да-да, не старыми, а устаревшими.
Я — молод, энергичен, способен за день побывать в десяти местах, встретиться с двадцатью людьми, придумать много нового, лечь спать в три ночи, встать в восемь и быть при этом как огурчик.
Теперь ложусь так же, в три-четыре ночи. Встаю в девять-десять утра. А через час-другой снова хочется полежать. И по два-три часа собираюсь выехать из дома в офис: завтрак, почта (на компьютере смотрю письма и некоторым даже сразу отвечаю), три-четыре телефонных звонка, просмотр газет, ванна — и я готов. На всё это, повторяю, уходит два-три часа.
Двадцать два года назад я получал более двадцати газет и журналов. И все успевал пролистать.
Сегодня выписываю всего четыре издания, но многие выпуски даже не открываю.
А пятьдесят лет назад (боже мой, как звучит: полвека!)... Пятьдесят лет назад летом я работал в пионерском лагере. Спал мало. За лагерную смену запоминал примерно триста имён, поражая этим воспитателей, пионервожатых и самих ребят.
Мечтаю сделать программу по развитию памяти, ибо сам ощущаю провалы. Хотя нет, жаловаться на память нельзя.
Перелистал сегодня свои дневники пятидесятилетней давности. Записи за 1960 год. Трогательно.
— Что это вы такой странный? — спросил Павел Вячеславович Померанцев, когда мы увиделись в офисе.
— Да нет, на самом деле, всё нормально. Просто кажусь таким.
Павел Вячеславович не поверил.
День провёл в офисе. Снова пытался объяснить сотрудникам, как нужно вести трансляцию. Бесполезно. Не хотят они этого, и всё тут. Сплошной саботаж. Как быть?
Стоял у окна и вспоминал тот самый пионерский лагерь Академии наук в посёлке Рощино. Ну почему всё, что я задумывал тогда, у меня получалось? Я там был старшим пионерским вожатым. Дети и внуки сотрудников академических институтов, девочки и мальчики, слушались меня беспрекословно (до сих пор помню, например, Дарью Александрову, дочку академика Александра Даниловича Александрова). Выполняли мои пожелания отрядные вожатые и воспитатели. И даже начальник лагеря (забыл его имя и отчество, фамилию помню — Николаев) подчинялся мне.
И мне удавалось за одну лагерную смену многое сделать. И круглосуточный пионерский костёр, у которого лучшие звенья имели право провести ночь. И праздники каждый день: дни рождения, карнавал, праздник идей, день воспитания младших братьев и сестёр, день любви к родителям, день письма, день самодеятельности... Если перечислять всё, что мы успевали сделать за 21 день, потребуется часа три, как минимум. Самое главное — получалось создать атмосферу доброты, взаимного уважения и, как бы сказали сегодня, креативного поведения.
Лучшим показателем работы нашего лагеря были слёзы пионеров по окончании смены и мольбы родителей оставить там их детей ещё на три недели.
Но почему же сегодня, когда я стал опытнее, авторитетнее (вроде бы), образованнее, я не могу сподвигнуть и научить тех, кто рядом, делать так, как мне хочется, как требуется? Почему все хитрят? В лагере пионеры, которым было по четырнадцать-пятнадцать лет, трудились просто так. За деньги работали воспитатели, отрядные вожатые и руководители кружков. И каждый день, повторяю, был праздником! А здесь — сплошная рутина.
Задаю одни и те же вопросы и получаю на них одни и те же ответы. Евгений Алексевич Никитин по этому поводу всё время иронизирует. Стоит подойти к нему и начать что-то говорить или о чём-то просить, он отвечает:
— Уже знаю, это будет скоро.
Касается ли мой вопрос английской версии, раздела поиска, списка профессий, улучшения игр, продвижения сайта в Интернете — всё будет скоро, он обо всём знает.
И ещё есть у Евгения Алексеевича прекрасная отмазка всегда:
— Пусть Павел Вячеславович напишет техзадание, и мы сделаем.
Иду к Павлу Вячеславовичу и повторяю свои вопросы: когда будет версия на английском языке, когда появится список профессий, когда мы наконец-таки начнём нормально продвигать себя в Интернете.
И Павел Вячеславович спокойно и ровно объясняет мне, что версия на английском языке будет скоро, вот только нужно доделать ряд вещей и потом за неё взяться. Что заказывать версии на французском, испанском, немецком и итальянском языках пока рано, давайте, мол, закончим английскую. Что лично он, Павел Вячеславович, против длинного списка профессий, но что если я считаю необходимым его сделать, то пусть будет так.
— Вы хозяин. Дадите указание — сделаем.
Злюсь внутренне. Внешне стараюсь этого не показывать. Хотя хочется взорваться.
В пионерском лагере все всё делали с первого раза, и у нас получалось. В пионерском лагере работало около 150 человек, и мне удавалось со всеми найти общий язык, и меня понимали. Просил ли я поваров сделать особенный торт, рекомендовал ли музруку всю ночь играть на баяне, устраивал ли вечера гипноза (это отдельная история, как все поверили, что я настоящий гипнотизёр), требовал ли от преподавателей целый день молчать и общаться только жестами, (а на следующий день того же — от пионеров, как младших отрядов, так и старших), мне верили, и у нас всё получалось.
А тут: просил сегодня, пока был дома, всех написать в раздел знакомств — никто этого не сделал! В блогах появились только записи Юрия Игоревича Ластова и Алексея Сергеевича Андреева о Дне поцелуя.
И лишь когда я три или четыре раза, придя в офис, потребовал того же от Павла Вячеславовича Померанцева, Евгения Алексеевича Никитина и других сотрудников, на блогах и в разделе «Знакомства» появились их сообщения.
Грустное у меня настроение. Удивляюсь: почему не все сотрудники Сбербанка проходят «Соло», почему до сих пор нам не удалось уговорить Сибур поставить корпоративную версию? В чём причина, что Наталья Александровна Тимакова перестала отвечать на мои звонки?
А что здесь удивляться? Если у меня не получается на фирме наладить нормальную работу — что ж этого требовать от других? Меня спасает одно — оптимизм. И поэтому продолжаю верить, что своего добьюсь. В том числе, и в банке ВТБ.
Ещё поймёт руководство ВТБ: Андрей Леонидович Костин, Марина Дмитриевна Олешек, Александр Петрович Будберг, — что нужно научить полезному навыку десятипальцевого набора всех сотрудников (включая банк ВТБ24). Тогда и обратятся они к Дмитрию Айратовичу Назипову с настоятельной просьбой организовать закупку и установку «Соло на клавиатуре» на все компьютеры. И в ВТБ24 и Михаил Михайлович Задорнов, президент банка, и Сергей Георгиевич Русанов (старший вице-президент и директор по информационным банковским технологиям) вынуждены будут согласиться с решением Андрея Леонидовича Костина.
|
|
|
|
|
|
|
|
И тем не менее, когда смотрю на сотрудников нашей фирмы, настроение не всегда падает. Сегодня просто какой-то особенный выдался день. На самом деле, сотрудники нашей фирмы — добрые, умные, честные, образованные ребята. И мы ещё с ними горы свернём.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Мог ли я предположить 6 марта 1953 года, когда, заливаясь слезами, всхлипывая по поводу смерти человека, которого оплакивала вся страна, что через 58 лет я буду говорить с его внуком и выслушивать от него добрые слова в адрес нашей фирмы, программы «Соло на клавиатуре» и нашего сайта?
Да-да, сегодня я говорил с Александром Васильевичем Бурдонским, сыном Василия Сталина (последние годы у Василия Сталина была другая фамилия, ибо под своей фамилией ему запретили жить), внуком Иосифа Виссарионовича Сталина.
«Воспоминания — это волшебные одежды, которые от употребления не изнашиваются.» Роберт Льюис Стивенсон
