Витька
Ну вот я и на вокзале. В
— Молодой человек, вы в кассу стоите? — спросила меня бабка сзади.
— Стою, конечно. Не видно, что ли?
Охренительно: ничего не хочется. Жрать не хочу, пить не хочу, домой не хочу, и даже в Москве остаться — и то не хочу. У меня такое в первый раз. Ни хрена не понимаю, нравится мне это или нет.
Бабка сзади опять забеспокоилась:
— Молодой человек, а до Екатеринбурга билеты есть, не знаете?
— Да есть, наверное. Куда они денутся?
— Это хорошо, если есть, — сказала радостно бабка. — А я вот к дочке еду, надо помочь ей.
— Угу.
— Вот и внучка в школу пошла. Ведь такая девчонка шустрая — не приведи бог.
— Понятно.
— Вот, надо присмотреть за ней, как она там. А то она в отца — он с Кавказа, нерусский, — как бы не обидели. У нас сейчас не любят нерусских.
Я подумал, что и русских не очень любят. Вообще никого у нас не любят. Да и за что их любить? Что он мне: сват, брат? Да пошли они все… Вот ведь бабка: только было все нормально, только ничего не хотелось — так, блин, сбила с мысли. Теперь думаю: кого у нас не любят?
Никого не любят: кавказцы — наглые, хохлы — ленивые, евреи — хитрые, немцы — жадные, американцы — тупые. Короче, все — уроды, одни мы в белом: добрые, умные, работящие, щедрые и гостеприимные.
А вот хрен вам: я — жадный, тупой и ленивый. И все вокруг такие же: и друзья, и родственники, и знакомые. Никого в белом нет.
— Молодой человек, — бабка сзади опять засуетилась, — а вы меня вперед не пропустите? А то ведь
Ох, горе горькое, ну что с такой бабкой делать? Ей палец дай — она и яйца откусит.
— Ну ладно, — я махнул рукой. — Идите вперед.
— Вот спасибо, — сказала бабка. — Ведь вы ж понимаете, не ради себя, дочке надо помочь.
— Да идите, идите вперед, что уж вы.
Подошла очередь, бабка стала втолковывать свою проблему кассирше, я улыбался. Слава богу, билеты для бабки нашлись, а то неизвестно, что бы ей от меня еще потребовалось.
Бабка отошла. Я полез в карман за документами и достал два паспорта: свой и Борькин. Борькин хотел сунуть обратно в карман, но
