Есть старая немецкая песенка с припевом о том, как предвоенные годы быстро становятся военными, потом послевоенные незаметно превращаются в предвоенные и т.д. Очень похоже, что это сегодняшний шлягер, только в центре экономический кризис, а пока еще не война.
Всё дело в том, что антикризисные меры если и принимаются, то с очевидным запаздыванием, кризис прочно удерживает инициативу. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на то, что происходит в самих кризисных точках.
В Евросоюзе выглядевшие почти согласованными попытки противопоставить кризису единый евроминфин, а то и европравительство с более жесткими полномочиями, которые должны быть подтверждены конституционной реформой стран — участниц еврозоны, где закреплялась бы передача контроля за важнейшими финансовыми параметрами наднациональным органам, похоже, захлебываются. Причины — не в пассивности европолитиков, а в скорости. Перестройка механизма управления экономикой еврозоны — длительный процесс, а кризис не ждет, рынки требуют денег.
В этих условиях акцент сдвигается с принципов регулирования на его финансовые инструменты. Пример — заявление главного еврокомиссара Жозе Мануэля Баррозу о введении единых еврооблигаций.
Баррозу согласился с Джорджем Соросом, который давно выдвигал эту идею. Но она тут же вызвала скандал и резкую отповедь канцлера ФРГ Ангелы Меркель. Возникли новые противоречия. Еврооблигации — это средняя температура по больнице, нечто среднее между португальскими облигациями, рейтинг которых уже снижен до «мусорного уровня», и немецкими. Понятно, что уже пострадавшие от кризиса страны будут за их введение, еще относительно крепко стоящие на ногах — против. Рынку такие облигации понравятся больше португальских, но меньше французских. При этом не решен вопрос, кто будет эмитировать общие еврооблигации; если единый центр — картина одна, если Афины, Лиссабон, Берлин и Париж — другая. Понятно, что еврооблигации «португальской сборки» будут менее привлекательны, чем «родные, французские».
Но суть конфликта не в этом. Главное — эта мера опоздала. Она могла бы оздоровить ситуацию, если бы еврооблигации были запущены раньше, когда весь Евросоюз еще не находился в нынешнем плачевном состоянии. Теперь даже если они и будут выпущены, эффект может оказаться недостаточным.
На американском рынке сказывается противостояние республиканцев и демократов по поводу режима сокращения бюджетного дефицита. Но там заранее согласовано введение автоматического секвестра, когда, если политики не договорятся, в 2013—2021 годах расходные статьи будут урезаны на $1,2 трлн, причем половина списаний придется на военные расходы, половина — на гражданские (кроме специально защищенных). Неопределенности меньше.
Зато есть много конспирологии. Питательная среда очевидна: бюджетный кризис неизменен, долг в ноябре превысил ВВП, на носу президентские выборы.
Вывод: США как никогда заинтересованы в кризисе еврозоны. Если она усохнет до твердого ядра (такие планы в ряде европейских столиц обсуждаются, о чем говорят периодически появляющиеся утечки) или распадется вовсе, капитал из Европы (а с рынков развивающихся стран тем более) потечет в США, и американская экономика, в очередной раз поддержанная неамериканским капиталом, снова станет локомотивом мировой.
Другими словами, европейский экономический кризис — в интересах экономического подъема США. Что особенно привлекательно, от самих США ничего не требуется, главное — не перехватывать кризисную эстафету у Европы. И еще одно немаловажное обстоятельство: сохраняя отрыв от Европы, США не попадают в цейтнот, главный бич антикризисного регулирования по-европейски.
Извлекла ли какой-нибудь урок Россия? Все страны пытаются сократить госрасходы. Но Россия выбирает свой путь. Раз вокруг штормит, надо развивать внутренний рынок. Главный инструмент — непомерно растущий гос- оборонзаказ. Достаточно сказать, что только за бюджетную трехлетку 2012—2014 годов он вырастет почти в полтора раза. Ставка, таким образом, делается даже не просто на государство, но на его вооружение.
Не буду вспоминать печальный финал Советского Союза, к которому приложила руку гонка вооружений. Эффективность военных расходов в СССР и в России — две вещи несо-вместные. Об этом говорят масштабы российских гособоронскандалов, космических провалов и генеральской коррупции. Трудно не согласиться с замруководителя Счетной палаты Валерием Гореглядом, который со знанием дела называет гособоронзаказ одной из самых непрозрачных зон российской экономики. Но неминуемое наведение порядка в сфере оборонного комплекса силами спецслужб усилит их роль в экономике. Частному же бизнесу, о чем неоднократно заявляли в РСПП и других общественных бизнес-объединениях, нужна прямо противоположная динамика.
Ставя на военно-промышленный комплекс, Россия вовсе не выходит из кризиса.
Николай Вардуль
