Кино — жесткий бизнес, русские мальчишки тоже могут спасать мир, а изъяны души не позволяют людям взглянуть на искусство с чистым сердцем, считает Джаник Файзиев. Об этом режиссер рассказал «Известиям» накануне выхода в прокат фантастической картины «Вратарь галактики».
— В фильме о том, что происходит в Москве в 2070 году, задействован звездный актерский состав. В роли полицейского снялся Михаил Ефремов, которого сейчас судят за ДТП со смертельным исходом. На Западе сцены с его участием, скорее всего, уже бы вырезали из картины. У вас таких мыслей не возникало?
— Я давно знаю Мишу и очень нежно к нему отношусь. Моя позиция такова. Во-первых, это горе, оно может случиться с кем угодно. Во-вторых, меня всегда возмущало, когда в Америке, узнав про тот или иной поступок человека, его начинали вырезать отовсюду, удалять из медиатек фильмы и музыку. Как это вообще связано? Фильмы — это часть актерской жизни и работы, которую человек делал честно. Почему надо перечеркивать всё, что было «до»?
Есть знаменитая поговорка: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Несчастье может произойти с каждым человеком. Считаю, что это ужасная драма, не дай Бог никому такое пережить.
— Отечественный зритель не воспринимает нашу фантастику. Снимать такие фильмы затратно, а отбить вложения сложно — в российском прокате они ничего не собирают. Почему?
— У меня нет ответа. Да, у отечественного зрителя есть представление, что наша фантастика никуда не годится. Наверное, есть этому объяснение: последний фантастический фильм, который вышел в советское время, — «Москва — Кассиопея». У нас нет привычки смотреть свою фантастику. Зритель — это потребитель, а потребитель консервативен. Он идет по проторенной дорожке. Если ему предлагают что-то другое, относится к этому с подозрением.
Мы часто проводим фокус-группы, и я обратил внимание на интересную деталь. Люди, которые что-то ругают необоснованно и оголтело, как правило, ничего и никого не любят. Критика — отражение их собственной неудовлетворенности своей жизнью. Эти изъяны души не позволяют человеку взглянуть на происходящее с чистым сердцем. И совсем неважно, кино это, женщина, мужчина, семейная жизнь, отношения, дружба или работа.
— Каковы ваши финансовые ожидания от проката?
— Сложный вопрос. Мы уже и так переносили релиз с октября прошлого года, делать это снова сочли неправильным. Во-первых, когда принималось решение о премьере «Вратаря галактики», было известно, что в это время не один голливудский фильм не выйдет. Во-вторых, если бы мы ушли из августа на другой срок, то это бы нанесло большой удар по кинотеатрам, по индустрии, по всем нам. Мы решили этого не делать.
Кино — жесткий бизнес, тяжелая конкурентная борьба. Бюджет нашего фильма составляет лишь 1/20 бюджета голливудского блокбастера. И мы всё равно надеемся, что нас воспримут адекватно.
В этой индустрии в большинстве своем работают люди, которые просто очень любят кино — слепо, оголтело, отчаянно. Мы с Сережей (Сельянов, один из продюсеров картины. — «Известия») как раз такие. Нам бы очень хотелось, чтобы нашим детям остались наши сказки, чтобы в бесконечной череде марвеловских героев их взгляд иногда падал и на наших мальчишек, которые тоже умеют спасать мир. У них для этого хватает красоты, силы, ума и таланта. Чуть-чуть не хватает денег, но это наживное.
— Сейчас кинозалы заполнены едва ли наполовину, многие боятся ходить в кино. А ведь в ваш фильм вложена уйма средств, времени, сил. Что чувствуете по этому поводу?
— К сожалению, сейчас время такое… Имею в виду не посткарантинный период, а время в принципе. Фильмов в мире снимается невероятное количество, поэтому теоретически судьба каждого уже многие десятилетия висит на волоске. Она зависит даже от погоды. В моем детстве, если фильм выходил в прокат, его можно было посмотреть в кинотеатре и через месяц, и через три. Сегодня жизнь картины в кинозалах — до двух недель. Если крупно повезло и всё сложилось — до четырех-пяти. Поэтому нам не привыкать, конкуренция всегда была очень жесткой.
— Как в вас уживается продюсер, который должен на всем экономить, и режиссер, у которого полет творческой фантазии?
— Слово «продюсер» в моей жизни появилось довольно поздно. Но когда это произошло, подумал: «А! Это такой специальный человек с особыми знаниями, этакий турбодвигатель». Когда стал погружаться в этот мир, понял, что я и есть настоящий продюсер, причем был таким с самых первых своих фильмов. Кино тогда снималось на пленку, я всегда должен был точно понимать, сколько могу ее потратить. Коробка пленки стоила аж 200 рублей при стипендии в 40 — я получал повышенную. ВГИК выдавал нам две коробки — это считалось подарком. Но две коробки — ничто. Если снимаешь 20-минутный фильм, нужно шесть-восемь коробок. Надо было искать деньги, покупать пленку на черном рынке. Поэтому в одной руке у меня всегда был секундомер, в другой — калькулятор, а в заднем кармане сценарий.
Хорошо помню момент, когда группа должна была выезжать на съемки в соседний город, а у нас нет бензина. В стране нет бензина. Как быть? Выясняем, что где-то есть человек, у которого есть бензин, но он отказывается продавать его за деньги. Случайно узнаю, что он рьяный охотник и мечтает иметь какое-то специальное ружье. Мы это ружье находим, обеспечиваем мужику возможность его купить, за это он отдает нам бензин... Так мы выросли — и я, и Сергей Сельянов, и вся плеяда киношников плюс-минус нашего возраста.
— Сегодня всё проще — были бы деньги?
— Да, молодым не объяснить, что когда-то на «Мосфильме» были выбиты все окна, не грели батареи, по помещениям гуляли кошки и собаки… Нормальные люди шли в бизнес, зарабатывали и жили припеваючи, а мы продолжали сидеть в подвалах, снимать и радоваться тому, что у нас получается кино.
— После пандемии пострадали все: продюсеры, режиссеры, кинотеатры. Вам нужна помощь государства?
— Помощь, безусловно, нужна. Урон грандиозный. Сейчас есть все предпосылки к тому, что наши дети или внуки больше не будут ходить в кинотеатры. Годовой убыток российских кинозалов, по-моему, улетел за 17 млрд. При такой экономике и такой посещаемости кинотеатрам просто невыгодно открываться. Если продажи сохранятся на уровне 50%, понятно, что заполняться они будут лишь на четверть. Кинотеатры начнут работать себе в убыток и долго не выдержат. Нет у нас таких финансовых монстров, которые в состоянии удержать такой бизнес на плаву без поддержки государства.
Если государство не примет эффективные финансовые меры, чтобы нейтрализовать эти последствия, кинотеатральный бизнес в стране может получить очень серьезный ущерб. Если это произойдет, в сильном минусе окажутся и продюсеры. Любой экономический кризис в первую очередь отражается на культуре. За рекламным рынком падают бюджеты, за ними — себестоимость производства, потом техническое качество. Одно цепляется за другое.
— Вы однажды сказали, что ребенку нельзя говорить, что такое хорошо, а что такое плохо. Но почему? Поделитесь опытом как многодетный отец.
— Наверное, я имел в виду, что, чем меньше ты доминируешь, чем меньше указываешь, что правильно, а что неправильно, тем больший выбор оставляешь ребенку. Важно, чтобы родитель понимал, кто у него растет. Точно знаю, что есть дети, которым обязательно нужно создать четкую систему ценностей, также есть дети, которым нельзя без религии: им нужно точное понимание взаимосвязей и покровительства, без этого они растут перепуганными и обеспокоенными. Личность вырастить трудно — это факт. Сперва для этого надо вовремя распознать, кто рядом с тобой.
Наши дети от Бога, не всегда от нас. У очень умных родителей может родиться не очень умный ребенок и наоборот. Это всегда тяжело. Моя восьмилетняя дочь читает с фантастической скоростью — 90 с лишним слов в минуту. Мама покупает ей книжки, она поглощает их тоннами, я даже не успеваю отследить, что она читает, не успеваю поговорить с ней об этих книжках, потому что половину из них не читал в детстве, части из них просто еще не было. А мне бы не мешало их прочитать, чтобы говорить с дочкой на одном языке. Сегодня наши скорости потребления информации сильно не соответствуют скоростям наших детей.
Наталья Васильева
