Зависимость от американских мобильных телефонов опасна, а Telegram все же заблокируют. Об этом и не только был разговор редакции «АиФ» с и.о. министра связи и массовых коммуникаций Николаем Никифоровым.
«АиФ»: — Прошел месяц с начала блокировки мессенджера Telegram Роскомнадзором, а воз и ныне там: сервис работает. Почему охота не приносит плодов? Есть вероятность, что она прекратится?
Николай Никифоров: — Нет: есть решение суда, а все решения суда должны быть исполнены, даже те, которые выполнить не так-то просто. Я хочу напомнить, почему вообще потребовалась блокировка: после терактов 2016 года в РФ приняли пакет антитеррористических поправок в законы, в том числе в закон «О связи». Тогда появились такие понятия, как «организатор распространения информации», то есть, по сути, всего интернет-трафика. И именно тогда приняли норму: организаторы распространения информации, которые, в соответствии со специальным приказом Федеральной службы безопасности, не передают в случае запроса так называемые ключи шифрования, должны быть на территории Российской Федерации заблокированы.
— Как выглядит такой реестр?
— Он очень простой: это название юридического лица, его адрес, технология, которая используется. По сути, это формальность. Но с того момента, как у организаторов распространения информации появляется новая позиция, ФСБ может запрашивать те самые ключи шифрования. Все, что связано с криптографией и обеспечением безопасности — это компетенция Федеральной службы безопасности. В реестре сегодня есть сведения о нескольких десятках организаторов распространения информации.
— Вы говорили, что и другие мессенджеры будут блокировать?
— Нет. Могу сказать, что сейчас в реестр не входит ни мессенджер Viber, ни мессенджер WhatsApp, ни Google, ни Gmail, ни Twitter. Все эти ресурсы сегодня с точки зрения Министерства внутренних дел и Федеральной службы безопасности не считаются организаторами распространения информации.
— Насколько блокировки сайтов или программ эффективны?
— Если мы хотим законодательно настроить систему так, чтобы запретить передачу информации каким-то способом, нужно принципиально изменить схему устройства сети: как передается информация, по каким каналам она распространяется, какие операторы связи эти услуги оказывают и др. В традиционной технологии оказания услуг связи мы сами видим, что происходит — можно до бесконечности добавлять те или иные IP-адреса в блок-лист, они всегда будут меняться. Сегодня мы воюем в зоне так называемых IP-адресов 4-й версии, где их количество весьма ограничено. А есть IP-протоколы 6-й версии, где количество адресов практически безгранично. Когда настанет их эра, способ ковровой блокировки даже чисто математически может привести нас в тупик.
— И все же вернемся к Telegram: сервис заблокировать не удалось, зато под раздачу попали и интернет-магазины, и даже сайт кинотеатра, где я пытался купить билет на сеанс...
— Если вы как-то пострадали от незаконной блокировки сайта, жалуйтесь в службу поддержки ресурса. Такие сайты, в свою очередь, имеют возможность прийти с арбитражным иском к Роскомнадзору. Сейчас появляются первые подобные иски — нужно дождаться решения по ним, и увидим, что будет! Страна проходит подобный процесс впервые, мы создаем прецедент.
— Было много разговоров о том, что принятие закона о хранении персональных данных заставит мобильных операторов поднять расценки на свои услуги. А по факту?
— Эксперты били тревогу, что на это могут уйти триллионы рублей. Конечно же, никаких триллионов рублей не уходит. Затраты крупного федерального оператора исчисляются несколькими десятками миллиардов рублей в течение определенных периодов. То есть это несколько сотен миллиардов рублей в масштабах страны. При этом немного растут тарифы на стационарный кабельный интернет, а вовсе не на мобильный. Но хранение интернет-трафика действительно даёт возможность Федеральной службе безопасности предотвращать и расследовать теракты.
— Есть ли прецеденты по передаче ключей шифрования от какого-либо мессенджера, например, в США?
— Нет, ни в США, ни в других странах НАТО. И вопрос тут не в WhatsApp и Telegram. Суть проблемы куда глубже. Мы все пользуемся мобильными устройствами, на которых установлена одна из двух американских операционных систем — либо Google Android, либо Apple iOS. В России сегодня около 70 миллионов мобильных устройств, 99,99% из них используют одну из этих двух мобильных операционных систем. Если верить утечкам, которые начались со Сноудена, незаконный доступ к информации пользователей происходит как раз на уровне мобильной операционной системы. Высока вероятность, что нашим зарубежным коллегам не нужны никакие ключи шифрования, потому что они просто видят все насквозь — и неважно, Telegram у вас, WhatsApp или Viber. У стран, которые не являются членами НАТО, доступа к этой информации по линии спецслужб нет.
— Слежка бытовых вещей за хозяином, постоянное считывание аудиофона — это новая угроза? Говорят, за хозяином может следить и «сливать» данные даже телевизор...
— Телевизоры сегодня не сильно отличаются от планшетов. В телевизоре стоят такие же мобильные операционные системы, тот же микрофон, та же камера, тот же экран, тот же самый обновляемый софт. Мало кто задумывается, но ведь современная техника постоянно сама себя обновляет! Достоверно сказать, что сегодня было прошито в твоем мобильном, невозможно.
Наши западные коллеги любят говорить о том, что интернет вне политики. Но мы видим: как только выходит конкретный указ администрации президента США, это всегда оказывает драматическое влияние на интернет. Первый раз так случилось с Крымом — американские компании поудаляли домены юридических лиц, которые вчера были украинскими, а сегодня стали российскими.
— Уже понятно, мне кажется, что с членами НАТО информационно дружественного пространства не выстроить. Что Россия в связи с этим предпринимает?
— Мы обсуждаем сотрудничество с министрами связи из стран БРИКС (в союз входят Индия, Китай, Бразилия, ЮАР и Россия — Ред.). Вместе решаем, как обеспечить свой цифровой суверенитет при таком геополитическом разломе. Сейчас в России заработала альтернативная мобильная операционная система — Sailfish. Изначально она создавалась в Финляндии, потом появились российские инвесторы. Не так давно компания «Ростелеком» закрыла инвестиционную сделку и получила контроль в этой компании, и теперь эта операционная система официально российская. На ней, к примеру, уже работают 15 тысяч сотрудников «Почты России». Мы и дальше будем отстаивать свой цифровой суверенитет.
— Кстати, а чем закончилась история с «Йотафоном»?
— Компанию выкупили китайские производители — вряд ли она может считаться российской. Да, она дала России возможность потренироваться в сборке мобильных телефонов, но сейчас намного важнее цифровой суверенитет и национальная безопасность. Мобильные операционные системы в сто раз важнее, чем сама железка, аппарат. В «Йотафоне» Российская Федерация не производила ключевые компоненты — микроэлектронику, экран, корпус. Производство было организовано на известных сборочных фабриках Китая. Сегодня важна микроэлектроника для создания современных мобильных устройств, нужно уметь делать элементы размером 28 или 14 нанометров. Мы же пока производим изделия по технологии 90 нанометров.
— Когда мы выйдем на уровень, на котором сможем побороться с США?
— Интернету всего лишь 25 лет. Более 10 лет назад не было смартфонов. 4 года назад не было Telegram, который мы сегодня с вами обсуждаем. В этой сфере все развивается крайне быстро. Но сегодня разработка мобильной операционной системы, несмотря на кажущуюся простоту и красивые кнопочки, которые мы нажимаем в телефоне, более сложная инженерная задача, чем разработка современного дальнемагистрального самолета. Сегодня стран, которые производят дальнемагистральные самолеты, больше, чем стран, которые способны с нуля создать мобильную операционную систему.
А дальше будет больше: нам надо разработать свои базовые станции сотовой связи, антенны. Россия как сверхдержава в смысле нашего ядерного потенциала, нашей геополитической позиции, должна создавать свою собственную цифровую экосистему. Мы не сможем быть полноценной сверхдержавой без мобильной операционной системы и без целого, как говорят специалисты, набора ключевых технологий. Господдержка, гранты молодым ученым, программы министерства — все это есть.
— Недавно вы вручали паспорт болельщика Путину. Раскройте секрет: этот документ у президента под номером 1?
— Они без номеров. И вот, кстати, паспорта болельщика сделаны на базе российской технологии с элементами хитрой криптографии для того, чтобы его нельзя было подделать. Если кто-то думает, что можно скопировать чей-то штрих-код, распечатать его на цветном ксероксе, заламинировать и с этим пройти на матч — ничего не получится. Сегодня у нас уже заказаны паспорта болельщика из 120 стран. Причем на первом месте — США: они оформили около 80 тысяч билетов и порядка 30 тысяч паспортов болельщика. На втором месте — Мексика, на третьем — Китай, на четвертом — Колумбия. Всего мы готовы выдать до 2 миллионов паспортов болельщика. Сейчас уже заказано свыше 700 тысяч, выдано примерно 600 тысяч. Но ожидаем, конечно, существенный рост.
— Какое позитивное наследство от чемпионата нам достанется и как мы его будем использовать в дальнейшем?
— Наследие Чемпионата мира будет богатым. Например, это будет первый Чемпионат мира по футболу, когда полностью все матчи транслируются телевещателем в формате ультравысокой четкости. То есть это не FullHD, а UltraHD, или 4К. Чтобы это 4К шло со всех камер, мы каждый стадион подключили к интернету на скорости 240 гигабит в секунду. Раньше в некоторых городах, которые сегодня проводят Чемпионат мира по футболу, на весь город был канал связи меньшей скорости. Туда мы провели хороший качественный интернет, и, конечно, им граждане России смогут пользоваться и после чемпионата.
— Внутрисетевой роуминг уже побежден окончательно?
— В процессе. Скоро понятие наценок за роуминг уйдет в прошлое, а сам по себе роуминг — вещь хорошая, потому что у нас есть не только 4 крупных федеральных оператора, но и порядка 15 региональных операторов, и важно, чтобы эти операторы тоже были доступны, когда абонент меняет дислокацию. Мы планомерно и строго вычищаем из тарифных планов любые доплаты за перемещения абонента внутри страны. Помните, сколько скепсиса было в отношении мобильного рабства? А сейчас все довольны: с одного оператора к другому без смены номера перешли уже более 8 400 000 человек.
— Проясните вопрос с акционированием «Почты России»? Об этом много говорили, а теперь затихли...
— Депутаты внесли доработанный вариант законопроекта. Мы поддерживаем акционирование: ФГУП — это архаичная форма управления: предприятие должно работать эффективно, самостоятельно привлекать финансирование и распоряжаться своим имуществом. Ожидается, что акционирование произойдет в конце 2018 года или в начале 2019 года. Будет принят федеральный закон, который пропишет правила акционирования «Почты России». У нас небольшое число компаний с госучастием приватизировались в рамках отдельных законов, наверное, самый яркий пример — это РЖД. При этом 100% акций АО «Почты России» будет находиться у государства.
— Не можем не спросить: в новом кабинете министров вам предлагали какую-то роль?
— 7 мая мы все ушли в отставку, но продолжаем исполнять обязанности. Эта работа требует ежедневного, ежечасного включения. Я ни разу не слышал разговора о том, сделали ли кому-то предложение или нет, это не обсуждается. В правительстве идет в хорошем смысле слова рутинная работа, чтобы все процессы, особенно в этот чувствительный политический период, были четко, слаженно реализованы и все федеральные органы власти исполняли возложенные на них обязанности.
