Ее до сих пор узнают на улице по голосу. Звезда спортивного телевидения эпохи, к которой принадлежат Майоров, Озеров, Маслаченко, Нина Еремина была первой на ТВ женщиной комментатором. Нет больше ее программы «Время», нет страны, за которую она играла, а голос остался. Бодрый, с неподражаемой хрипотцой. 2 ноября у Нины Ереминой юбилей.
Она все также молода, активна и до сих пор нажимает кнопку вызова лифта ногой.
— 18 лет я отдала программе «Время», 40 — «Маяку». Несколько лет назад я позвонила на родную радиостанцию, а меня спрашивают: «Еремина? А кто это?» Молодые даже не знают, кто все начинал! — рассказывает Нина Алексеевна. — А я ведь была счастливым комментатором, при мне много выигрывали. На Олимпиаде в Мюнхене мы завоевали 50 медалей!
— На той, где террористы убили израильских спортсменов?
— Да, это было ужасно! Страшно! Не знаю, почему Игры тогда так и не остановили. Объявили траур на один день. И все. Тогда восьмерых расстреляли сразу и еще четверых позже. Немцы показали это в прямой трансляции. Все страны передавали эти страшные новости, а нам было нельзя, и мы делали только вид, что передаем…
— На ТВ была такая жесткая цензура? Вам даже во время Игр не разрешали называть игроков израильской команды?
— Мы сами писали свои тексты, никто их не правил. А что касается Израиля. Ну да, называли их команду «соперники», ну и что? Я однажды потеряла листок с текстом и прочитала его на память, без единой ошибки! Вспомнила погоду, счет, фамилии всех игроков, которые забили, время — так испугалась! А листок после эфира нашла на полу. После этого случая дикторам на край стола прибили специальную дощечку…
— Все помнят фразу Озерова: «Такой хоккей нам не нужен!» А у вас была подобная коронная фраза?
— Наверное, это мой клич на той же трагической Олимпиаде
— Лапин был сложным человеком?
— Да, и очень строгим. За неверное ударение могли отстранить от эфира, а это потеря в деньгах и позор. Меня он ругал за то, что я очень быстро говорю. Однажды отстранил от эфира, когда я вместо «винницкая «Нива» сказала»винницкая «Нева». Кто там знал эту команду? И тем не менее…
Стакан вместо медали
— В спортивной журналистике одни мужчины. Как они к вам относились — с уважением или снисхождением?
— Всегда с уважением! Мы ведь с Аней Дмитриевой были профессионалами, штучный товар.
— Вы считаете, диктор должен показывать свои предпочтения?
— На международных играх — конечно! А в других случаях — нет. Расскажу историю. Я часто ездила в Каунас, тогда Брежнев очень пиарил баскетбол и ЦСКА. Перед игрой «Жальгириса» с ЦСКА всем спортсменам раздали гвоздички. Проходя мимо, Андрей Лопатов, игрок ЦСКА, отдал мне свой цветок, а за ним и все ребята из команды. Тогда все подумали, что я болею за ЦСКА, а на самом деле я болела за «Жальгирис».
— В программу «Время» вы попали после объединения двух отделов. Выбрали именно вас, потому что Брежневу нравился баскетбол?
— Просто в кадре должно была быть «говорящая голова» с русским лицом. Рашмаджан не годился, Маслаченко — тоже, уж не помню, где в этот момент был Озеров. Выбрали меня.
— Каким должен был быть советский комментатор?
— Серьезным. Показывать эмоции нельзя было. Но я считаю, комментатор должен быть эмоциональным! Помню, как во время эфира ведущая Вера Шебеко засмеялась. Был страшный скандал, Веру лишили премии! А в «Останкино» повалили письма:
В то время комментатору приходилось делать сюжеты о массовом спорте — ездить на предприятия.
— Современные комментаторы вам нравятся?
— Нет! Я всю жизнь придерживалась в своих репортажах правила: никогда не критиковать, не учить ни спортсмена, ни тренера. Потому что по себе знаю, что это такое. Мы все были мастера спорта. Майоров — в хоккее, Дмитриева — в теннисе, Маслаченко — в футболе. Такой команды, наверное, больше не будет. Сейчас же комментаторы поучают игроков, тренеров — а кто они сами такие? Самоутверждаются за счет спортсменов! Задача комментатора — помогать смотреть игру, а некоторые такую чушь несут, что мешают!.. Когда смотрела Олимпиаду, понравилась только Лида Иванова, которая вела гимнастику. Блестяще!
«Курить и пить стала на радио»
Телезвезде Ереминой приходили мешки писем. Но и слухов о ней ходило немало. Говорили, что она воспитывалась в детском доме, что пьет!
— На самом деле я коренная москвичка, родилась на Петровке. Мой папа — хирург. Мама воспитывала троих детей.
Курить и выпивать начала, когда пришла на радио. Там все такие модные были, и все с сигаретами. Ну и я закурила. Даже после инфаркта не могу себе отказать в этом удовольствии. А вот выпить теперь могу только рюмку коньяку.
— Вы побывали на стольких Олимпиадах! Какая запомнилась больше всего?
— Мюнхен и Токио. На японскую в
Помню, как меня в Японии отправили утешать нашего тяжелоатлета Юрия Власова. Он установил мировой рекорд, но в сумме троеборья занял второе место. А на предыдущей Олимпиаде в Риме Власов установил 4 рекорда, был признан лучшим спортсменом, самым сильным человеком планеты. И тут такое!
Иду к его номеру, сама дрожу. Перед дверью — батарея пустых бутылок. В номер захожу — он лежит. Огромный такой! Я понимаю, что лучшая защита — нападение, и давай на него кричать: «Ты что, один такой? Ты первый проигрываешь? Быстро собирайся, идем гулять!» Идем с ним по Гинзе, а там широкая автострада, 12 полос, наверное. И Юра говорит: «Когда в Риме был, полицейские меня узнали и остановили движение, чтобы я дорогу перешел». Тут я выбегаю на дорогу, выставляю вперед руку и веду его поперек движения. Японцы — народ дисциплинированный, глаза повылупили, конечно, но остановились. «Видишь, — говорю, — и здесь узнают!»
«Ушла
О таких, как Еремина, говорят: с характером. Спортивная закалка дает о себе знать. Но это только внешняя сторона. О том, как она ушла из программы «Время», бывшая телезвезда до сих пор не может говорить спокойно. Голос все равно дрожит, а рука сама тянется за сигаретой.
— В тот день, 2 марта 1992 года, вся страна отмечала день рождения Михаила Горбачева. А знаменитому конькобежцу Констанину Кудрявцеву исполнилось 80 лет. Он был в больнице, и я оттуда сделала репортаж. К нему приехали все спортсмены, покойный Отари Квантришвили привез холодильник. Репортаж удался. А перед моим сюжетом Татьяна Комарова делала сообщение на фотографиях о Михаиле Сергеевиче. Сюжет о генсеке явно проигрывал. И когда пошел мой репортаж, дрожащая от зависти Комарова схватила телефон и зашипела: «Немедленно остановите пленку». Она ведущая, ей должны подчиняться. Пленку вырубили на половине сюжета! Я встала и ушла. Из студии, и из программы. Никто за меня не заступился. Утром сюжет дали полностью…
— Вы с Комаровой враждовали?
— Нет, но на ТВ всегда была и есть жесткая конкуренция.
— Вы никогда не жалели об уходе?
— Никогда! Я считаю, что совершила поступок, потому что достойно ответила на неприкрытое хамство. К тому же я всегда больше любила радио и никогда его не бросала. На телевидении ты зависишь от осветителя, звукорежиссера, режиссера. А там — только от себя и своего голоса.
— Вам не предлагали вернуться?
— Нет, все только обрадовались — место освободилось! Почти сразу же после скандала, 7 марта, я сломала ногу и пролежала три месяца в гипсе. Никто меня не навестил и даже не позвонил. Заехал только один бывший коллега — ему детская коляска нужна была…
Позже я работала на
Ножки на миллион
До того как попасть на телевидение, Нина Еремина была профессиональной баскетболисткой. С 16 лет играла в «Динамо», потом в сборной СССР. Завоевала три титула чемпионки Европы, и один — мира.
— Наша сборная не проигрывала до 1957 года. Я помню эту поездку до сих пор. Мы проиграли чемпионат мира американцам, заняли второе место. Когда вернулись в Москву, за нами даже автобус в аэропорт не прислали. Вот такой был позор! Это сейчас второе место — победа!
— Баскетбол — жесткая игра, вы, говорят,
— Это случилось, когда мы первый раз играли в США. У них была спортсменка Эдит Вашингтон, которая все время меня била исподтишка. Мне это надоело, и в следующий раз, когда я увидела, что Вашингтон бежит ко мне, подставила кулак. Она и наткнулась на него носом. Что тут началось! Меня заменили, подбежал руководитель делегации, говорит: «Ты испортила нам отношения с США, начнется «холодная война». А у меня в голове одна мысль: «Я еще суточные не истратила, а уже домой ехать!» Во втором тайме наш тренер, Бутаутас, меня выпустил. Побитой Вашингтон наложили шины, и тоже выпустили. Я подошла к ней, поцеловала, и сказала: «В следующий раз не лезь». Зал разразился аплодисментами, и война не состоялась. А на суточные я купила шубу.
— В молодости на сборах крутили романы со спортсменами?
— Времени на любовь не было — сплошные тренировки, а я еще и училась. С парнями мы чаще враждовали, чем дружили. Однажды залезли в комнату к мальчишкам, вытащили все шнурки из кроссовок, спрятали верхнюю одежду, а подушки разрисовали помадой. Вдруг, шаги! Мы сиганули из окна, а тут как раз команда возвращается, тренер видит нас, висящих на подоконнике, и кричит мальчишкам: «Только не трогайте их! Их ноги стоят миллионы!» Мы тогда очень удивились: правда, что ли? А после тренировки пришли к себе, а мебели нет. Парни все вынесли.
— Сейчас спортсмены — обеспеченные люди. А вам сколько платили?
— Нам давали стипендию из Госкомитета — чуть больше средней зарплаты. За победы были премии. Мой первый гонорар составил 15 000 рублей, огромные деньги. Я помню, как села дома, подбросила эти бумажки вверх, а они так красиво кружились в воздухе… Недавно Лужков выделил всем бывшим чемпионам надбавку в 400 долларов. Нас она здорово спасает!
Я вышла замуж вместо сестры
— У меня ведь было военное детств, — вспоминает Нина Алексеевна. — Помню, один раз во время бомбежки ночевали в метро. Тогда на путях стояли вагоны с открытыми дверями — и в них спали люди. Нам разрешили лечь на платформе, потому что мы были маленькие. Помню, как в 4 часа утра объявили о капитуляции Германии, и все побежали на Красную площадь, обнимались, плакали, и
О своей сестре-близнеце Нина Алексеевна может говорить бесконечно. Хирург-онколог, профессор, как две капли воды похожая на телеведущую, всю жизнь лечила людей от рака. А 13 лет назад сама умерла от этого страшного недуга.
— Она была хорошим врачом, умела распознавать болезнь на ранних стадиях. И в баскетбол мы начинали играть вместе. Но Люся ушла в медицину, а я осталась.
Мы были больше чем сестры. Не могли друг без друга. Нас путали родители, потом дети и даже мужья.
— Вы часто этим пользовались?
— Конечно! Я даже выходила замуж вместо сестры! Приходим мы в загс, Люсин жених смотрит на нее, а та после дежурства, уставшая, бледная! Он и говорит: «Не хочу с такой бледной расписываться!» А я только вернулась из Пицунды — загорелая, красивая! Люся мне: давай, ты иди!
Я вместо нее и диплом получала, потому что была после эфира, с прической и накрашенная. И разводилась за нее, ей некогда было в загс заехать. А уж про экзамены вообще молчу! Благодаря моей физике Люся поступила в медицинский и стала врачом! В больнице ее спрашивали: «Как это вы успеваете: утром здесь, а вечером — в телевизоре?» А она отвечала: «Да вот кручусь,
Когда Люси не стало,уехала на дачу. Чтобы не сойти с ума, перекрасила весь наш двухэтажный дом. Это меня и спасло.
* * *
Сейчас Нина Алексеевна и ее муж (теннисист и бывший спортивный редактор ИТАР-ТАСС Андрей Новиков) ведут образ жизни обычных пенсионеров. Своих детей у них нет. Не сложилось.
— У мужа есть ребенок от первого брака, а сын любимой сестры Люси заменил мне родного. Вадим у нас профессор, доктор физико-математических наук.
— Вы женаты 42 года! В чем секрет?
— Секрета нет, надо, чтобы вам было интересно друг с другом. Вот и все. Вот сейчас мы вместе увлечены теннисом. Только болеем за разных игроков.
— Вы увели мужа из семьи?
— Нет, Андрей уже не жил тогда с женой. Но если бы жил, я бы увела! Любила его. Мне было 26, а ему 24. Как будто вчера было. Мы отмечаем дату свадьбы каждый год с пирогом, с индейкой, с заливным.
— Как отпразднуете день рождения?
— Поеду к Люсе на могилу, выпью коньяку, посижу, а больше мне ничего не надо.
…Провожая меня, Нина Алексеевна говорит: «Я ведь никогда не жалела о том, что моя карьера на ТВ закончилась. Даже было в тягость, что меня везде узнают. Только однажды мне это польстило. Машина сломалась, и я поехала на метро. Вдруг
Марина Великанова
