Хорошо помню долгий подъем к Нойшванштайну. Мы стали заложниками узкой дороги и медленного туристического бусика, как называла эти слишком нелепые для маленьких европейских улиц машины мама. Я чуть не выдавил лбом стекло в попытках пристроить голову так, чтобы автобус не въезжал в поле моего зрения. Плавное движение тянуло в сон. А когда закрывал глаза, меня укачивало.
В изгибах горных поворотов я чувствовал себя люлькой, которую непрерывно качают чьи-то мягкие руки. Патовая ситуация разрешилась на въезде к парковкам. Автобусная стоянка была раньше, поэтому в салоне машины сильно посветлело, когда бусик наконец-то свернул. Мама долго говорила всякие напутственные слова, и кажется немного расстроилась, когда мы с папой заверили ее в том, что никто из сидящих в автобусе эти слова не слышит, а даже если и слышит, то не понимает.
На стоянке я наконец высвободил ноги из тесноты заднего ряда. И увидел замок без привычной рамки пазла, собранного мамой и украшающего дома стену коридора. Сильных пейзажных отличий я подметить не смог. В настоящем фон спрятал весь объем гор в серости.
И только одно дождевое облако осело на крыши башен. Мы прошли от машины метров пятьдесят, как пошел дождь. Вода брызгала из поцарапанного о черепицу донца облака, сползающего вниз. Мы ускорились и стало необходимо срочно вспомнить все выученные мной за учебный год слова, чтобы не расстроить билетеров, которые непременно жаждали только одного — услышать как я хорошо говорю по-немецки.
В домике, где продавали билеты и гидов, мама сумела найти стойку с дождевиками. Она укоризненно смотрела на нас с отцом, пока мы стояли в очереди и отчаянно пытались понять, как в очередной раз эта женщина нашла то, чего не было.
Полчаса спустя погода стихла. Мой дождевик стал курточкой с парниковым эффектом. Я шел в туалет, подбрасывая монетку в пять евроцентов. Она приятно блестела в мокром воздухе. А рядом с сувенирными лавками смеялись немецкие школьники, мои ровесники. Я подумал, что никогда бы не купил дождевик, будь я здесь со своими школьными друзьями.
Мои пять евроцентов скользили к копилке турникета. Но между приятным блеском и свободным передвижением, я выбрал второе. Обратно я шел шурша дождевиком и школьников уже не было. Замок цвета слоновой кости ждал меня.
Конечно, в детстве я был уверен, что замки куда лучше всяких морей. Но потом источники счастья постепенно убывают на другие места, из которых пахнет экзотической едой или сыростью вечерних мостов. Ощущение камерности не покидало меня даже в больших городах вроде Барселоны. Но замки оставались слепком размаха, несмотря на то, что я однажды чуть не сумел утонуть в прибрежных волнах Испании.
Сиеста начинается в час. К этому времени родители обязательно должны выпить три литра сангрии. Но сегодняшний объем был немного увеличен из-за активного плавания и застоялой жары. Я наблюдал за облепленными пылью рабочими, долбившими асфальт.
Нет ничего удивительного в моей неспособности вспомнить, что я тогда ел в Испании. В силу возраста еда меня совсем не интересовала. И только к четырнадцати я стал обращать внимание на изыски соусов для заправки салатов.
В небольшой квартирке, где мраморный холод пола пощипывал пятки, я ждал конец родительского сна. После пяти мы пойдем кушать в город. Потом долго будем гулять по улице, местами чуть не сваливавшуюся в море. А утром на пляже я буду угадывать этнических испанцев всего по одному предмету одежды.
Егор Сомов
