Начинать работу с нуля Сергей Газаров не боится. Он хочет возродить вверенный ему Театр Армена Джигарханяна и добиться аншлагов, может перенести туда свой «Амстердам» из «Современника», но не готов делать постановки в угоду публике. Об этом режиссер и актер рассказал в интервью «Известиям» в первые дни после своего назначения.
— Еще за несколько месяцев до вашего назначения ходили слухи, что вы возглавите другие коллективы. Как вы относились к такому заочному «сватовству»?
— Ну как сказать. Оно не то чтобы заочное, со мной это всегда обсуждали. Департамент культуры Москвы захотел поставить меня во главе одного из столичных театров. На протяжении трех лет мне предлагали разные коллективы. Первое, что предложили, — Театр Джигарханяна, от которого я отказался.
— Еще до болезни Армена Борисовича?
— Да, это года три назад было. Я не счел правильным вмешиваться в жизнь театра, где есть действующий худрук.
— А правда, что Александр Ширвиндт предложил вам свой Театр сатиры?
— Я именно так расценивал наше с ним знакомство и разговор после просмотра им моего спектакля «Ревизор» в «Табакерке». Александр Анатольевич сказал, что увидел режиссера, который может развить достаточно специфический Театр сатиры. И мы договорились, что я выберу пьесу и поставлю ее там. Я предложил спектакль «Балалайкин и компания», Ширвиндт с удовольствием принял эту идею. Мы даже сделали распределение ролей.
Мне известно, что не одному мне он сказал, что видит меня в «Сатире». Ко мне подходили артисты этого театра и говорили, что знают о моем возможном назначении.
— Что помешало принять предложение Ширвиндта?
— У меня есть ощущение, что директор театра был против и не испытывал энтузиазма от моей кандидатуры. Тогда меня бы ждал большой конфликт с ним.
— Конфликтовать не любите?
— Не люблю. По-моему, проводить время в конфликтах — глупо. И разбираться в кланах, примыкать к кому-то, дружить против я не буду. Я сказал: «Ребята, разбирайтесь сами». Ширвиндт несколько раз после этого возвращался к разговору о моей постановке, но я не увидел возможности ее реализовать.
— Почему вы остановили выбор на Театре Джигарханяна?
— Я бесконечно уважаю Армена Борисовича. Он был моим хорошим товарищем и очень много значил в моей жизни. Мы вместе с ним работали несколько лет, когда этот театр еще только начинался. Может поэтому я никак не мог принять приглашение при жизни Джигарханяна. Последние его годы были тяжелыми, и все надеялись, что это пройдет, но сложилось трагично. Теперь его детище нуждается в помощи.
Сейчас многие меня поздравляют с назначением и при этом сочувствуют: мол, как же я попал в такое…
Мне им трудно объяснить: я привык строить театр с нуля, меня этим не испугаешь. Когда строишь для себя, точно знаешь, что в результате получится.
— Вы хотите перестроить Театр Джигарханяна под себя?
— Когда новый человек приходит в слаженный коллектив, то там особенно не перестроишь. Надо учитывать много разных течений, интересов и прочее. Я лично не могу долго находиться в каком-то одном процессе. Мне надо двигать его: такой темперамент. Поэтому надеюсь оживить Театр Джигарханяна.
Там странная схема работы. Театр играет два или три раза в неделю. К такому я не привык. Я к выходному-то в театре отношусь со скепсисом.
— Планируете ли вы внести изменения в репертуарную политику? Будете ли снимать спектакли?
— Для того чтобы что-то править, снимать или оставлять, надо отсмотреть репертуар и понять, насколько это соотносится с представлением о современном театре.
Правильная репертуарная политика определяет лицо театра. Я против «хорошей коммерческой истории», в которой нет места искусству. С какого перепугу играть только для зарабатывания денег? Что, мало хороших пьес? Не стоит относиться к работе как к возможности выживания. Не надо ложиться под зрителя и говорить: за что платят, то и будем играть. Это уже какая-то проституция. Так можно скатиться слишком низко и уже не подняться.
— Когда в последний раз вы были на спектаклях этого театра?
— Давно, лет пять или шесть назад. Честно говоря, даже не помню, что смотрел. С одного спектакля просто ушел, не досмотрев до конца. На меня увиденное произвело ужасающее впечатление. Но, наверное, это устраивало руководство. Не хочу никого обижать. Я как зритель сходил, посмотрел и сделал выводы.
— Вы работали в этом театре. Помните полные залы?
— Не помню. Полные залы были на малой сцене. Но зал в 100 мест по определению должен быть забит. Я-то вообще считаю, что аншлаг обязателен. А в противном случае зачем ставить и играть?
Сегодняшняя ковидная ситуация хоть и вынужденная, но на меня она действует удручающе и вызывает панику. Артисты на сцене делают все правильно, но энергообмена с залом нет.
— Вы хотите сказать, что актерам сложно играть на четверть зала?
— Если нарушен энергообмен между зрительным залом и артистом, на сцену будто опускается пожарный занавес и актеры играют в пустоту.
— Гендиректор Большого театра Владимир Урин заявлял, что играть спектакль даже на 50% зала невыгодно. Что говорить про 25%...
— Я с ним абсолютно согласен. Но дело здесь даже не в материальном убытке. Гостеатры субсидируются. Вы обернитесь и сравните свое положение с теми, кто потерял работу, у кого разорилось предприятие. Сколько частных театров не пережили карантин? Их кто-то считал?
Мы тоже не жируем. Но в общем-то при деле. Чем вреден ковид для театра, так тем, что у артистов вместо гормона радости вырабатывается что-то другое. Даже не знаю, как это назвать, — гормон страха или недоверия к себе.
— В чем это выражается?
— Вырабатывается защитная реакция от зрителя, от 75-процентной пустоты. Актеры начинают форсировать собственные эмоции на сцене, потому что не видят отдачи. Им кажется, что они плохо играют.
Олег Павлович нас учил играть в разных залах, мы часто работали на выезде. Освоили сцены подмосковных клубов и театров, ездили по стране, за границу. Везде количество мест разное. Работа в зале на 600 мест и на 1200 — отличается. И надо уметь распределить усилия. Табаков нам объяснял, как это делать. Это не значит, что в большом зале надо кричать громче. Нет. Так ты будешь плохо играть. Тебе нужно «вырастить проблему» на 1200 зрителей, чтобы каждый присутствующий ее понял и прочувствовал.
— Не планируете ли вы перенести свои спектакли на сцену Театра Джигарханяна? Может, поставите там «Ревизора», который уже шел там?
— Нет. «Ревизор» идет в Театре Олега Табакова, где и родился много лет назад. Сейчас он вернулся домой. Его путь завершен. Спектакли, как живые люди. Я ведь их оживляю там, где им необходимо появиться.
Я очень люблю спектакль «Амстердам», который поставил на сцене «Современника». Правда, не понимаю, как он может существовать без Мишки Ефремова. Слава Богу, он снят новым худруком из репертуара.
— Почему «слава Богу»?
— Потому что там нет артиста, который это может сыграть за Ефремова. А приглашать кого-то со стороны… Ну даже не представляю кого. Замена не просто главного артиста, а одной личности другой личностью — вопрос болезненный. Новый исполнитель всегда будет подвергнут сравнению. Зритель делает это на автомате.
Это как с Чапаевым в исполнении Бабочкина. Сейчас какой бы золотой артист ни взялся за эту роль — провалится. Даже если бы сам Чапаев появился, ему бы сказали: «Уйди. У нас есть Бабочкин».
— «Амстердам» был самым кассовым спектаклем «Современника». Он привлек нового зрителя. Галина Волчек гордилась этим. А следом появились и другие смелые постановки. Как «Современнику» без хитов?
— Этот вопрос надо задавать худруку «Современника» Виктору Рыжакову. У него своя концепция, свое видение развития театра. Мне кажется, что нынешний «Современник» не сходится с «Амстердамом». Сейчас это другой театр. К тому же Миши Ефремова нет. Зачем же держать спектакль?
— Теперь у вас руки развязаны. Не хотите поставить «Амстердам» в Театре Джигарханяна?
— Совершенно спокойно могу. У меня нет никаких обязательств. А договор с «Современником», по которому я несколько лет не мог ставить спектакль в других театрах, закончился. Я свободен.
— Будет ли обновление труппы?
— Конечно. Труппа должна обновляться регулярно. Новые артисты как кислород в крови театра. Я против того, чтобы набрать 20 человек и работать с ними всю жизнь. Нужна новая кровь. А знаете, когда я это понял? Когда Олег Павлович впервые вывез нас на фестиваль во французский Авиньон. Мы, его ученики, оказались в эпицентре театральной жизни. Рядом были шведы, американцы, итальянцы, французы. Мы видели их спектакли. Сами в Папском дворце играли «Полоумного Журдена», спектакль по Мольеру. Это был невероятный обмен опытом, мы совершали открытия. Понимали, что театр бывает и таким, можно играть иначе. А сколько мировых звезд Олег Табаков приглашал в наш «подвал» на Чаплыгина! Даже Мастроянни выходил на сцену. Не надо замыкаться в собственном мирке. Сидя в консервной банке, не узнаешь, что происходит вокруг.
— У вас будет свой кабинет или вы сядете в кресле Джигарханяна?
— Почему меня все об этом спрашивают? Во-первых, я не смогу обосноваться в театре до конца января, потому что должен выпустить спектакль «Полоумный Журден» в Театре Табакова. Ежедневно идут репетиции. Я прихожу в Театр Джигарханяна лишь к семи вечера и работаю до 12.
— В «Табакерку» вслед за «Ревизором» вернется и «Полоумный Журден»?
— Да. Но это будет абсолютно новый спектакль. С современной и даже экзотической сценографией Александра Боровского. С достаточно провокационными костюмами Маши Боровской.
Из прежнего состава в спектакле — народный артист Михаил Хомяков. А в основном занята молодежь театра. Повтора не ждите. Это будет принципиально другая постановка.
— Вам удастся сделать Театр Джигарханяна популярным местом?
— Однозначно.
— Вас не смущает удаленность от центра?
— О какой удаленности вы говорите? Мы находимся рядом с метро «Университет». Это всегда был элитный район, в котором на сегодняшний день один театр. Лет через пять «Яндекс» построит рядом огромный офис, наверное, похожий на НЛО.
Расположен театр удачно. Только его надо починить, подлатать, установить современное оборудование — и жизнь закипит.
— А департамент выделит на это деньги?
— Департамент очень хорошо понимает эту проблему. Собирается активно участвовать и помогать. Это было обещано мне Александром Кибовским (глава департамента культуры города Москвы. — «Известия»). Более того, уже показывали сметы и рассказывали, что планируется сделать.
— Вы же знаете, как Олег Павлович строил свой театр. Сколько раз ему обещали и сколько обманывали. Не думаете, что вас подведут?
— Мы привыкли, что нас все обманывают. Но властям города смысла нет заниматься этим. Ситуация бывает разная, надо с пониманием относиться. И не стоит забывать, что в этом году на театры был выделен один бюджет, а из-за ковида в 2021-м произойдет чудовищное сокращение финансирования. И не только в театрах, но во всей стране. Так что будем медленно, но верно идти в цели
Зоя Игумнова
