Совсем недавно я наткнулся на очередную злую шутку в сторону Гарика Харламова по поводу его бывшей жены Кристины Асмус, на что бывалый комик хоть и посмеялся, но обиду и горечь в глазах заметили все.
Много шума было вокруг скандальной сцены фильма «Текст», из которого помнят только эту сцену. Речь идёт об очень натуральном сексуальном акте между Асмус и Янковским, вокруг которого злопыхатели судачили денно и нощно, будто таким актом никогда не занимались (что прискорбно, если это так).
Или ужасно то, что это было записано на видео и показывалось в кинотеатрах на больших экранах? Тогда другой вопрос: неужели люди больше нигде в кино такого акта не видели?
К одной из лучших актрис современности Еве Грин, которая частенько снимается обнажённой, почему-то нет вопросов касательно оголённой груди.
В отношении Венеры Милосской хейт тоже отсутствует.
Картины Дега – это произведение искусства, а та же самая голая попа в кино – это вульгарность.
У Бунина несколько рассказов про изнасилование: кухарок, маленьких девочек, женщин… Но произведение «Таня» в школе проходят до сих пор.
Почему секс кого-то смущает?
Секс – неотъемлемая часть нашей жизни, если не одна из главных. Так почему искусство не должно отражать эту важнейшую часть в кинематографе?
Не уверен, что у Шарлотты Генсбур, которая снялась в фильме «Нимфоманка», где в каждой сцене она голая и занимается самым разным половым актом, столько хейта, как у бедной девочки Кристины Асмус.
Почему мы так падки на эту желтуху? Чтобы придать себе значимость? Чтобы было о чём поговорить? Чтобы быть блюстителем нравственности?
«Не прелюбодействуй», но разве это возможно? Это часть нашей жизни, просто кто-то заходит в этом слишком далеко. К тому же искусство и жизнь – разные вещи. Например, что лучше: увидеть изнасилование на экране или в жизни? Ответ очевиден, я думаю.
А тем временем как серьёзно можно говорить о психологическом понимании и восприятии персонажа, если сексуальная сторона его личности никак в произведении не раскрыта? Но нет, нам лучше разбить или игнорировать границы между персонажем и актёром и промывать его нижнее бельё, которое он же якобы запачкал по мнению зрителя.
Помню, как актрисы «австралийской новой волны», которые поголовно снимались обнажёнными в 70-х, говорили:
Это было весело. А также это была уникальная возможность запечатлеть своё молодое, дышащее жизнью тело, на плёнку. Сейчас в 21 веке разве кто-то взглянет на него? Я сама-то не хочу его видеть.
Ведь между тем этот прекрасный акт, которого все так боятся, а уж тем более красивое женское тело, не то что имеет право, а должно существовать в искусстве.
Важен только контекст и насколько это уместно, как это показано, а главное — зачем. Можно предположить, что фильм «Текст» просто не имеет других сильных черт, что все обсуждают и смотрят только эту сцену, но мне кажется, что это поспешный вывод. Хотя он имеет право на существование.
Однако любая трактовка зависит от трактующего.
И если всё, что человек запомнил в фильме «Последнее танго в Париже», — это сцена с маслом, то это проблема трактующего, а не фильма.
Сергей Брыляков
