Гадалка нагадала, что выйду замуж за тебя и у нас будут двое. Я замужем, но не за тобой. И у нас трое. И у тебя трое. И ты мертв. Умер.
Вечер ничем непримечательного вторника. Поужинала. Беру телефон. Открываю вацап. Пишет сестра. Читаю. Читаю. Еще раз читаю. Сестра написала, что ты умер. Та самая, которая про нас все знала.
Не верю. Звоню однокурснице. Да, так и есть. Перед спектаклем ей сказали. Она спокойна. Звоню сестре. Не берет. Звоню тебе. Ты недоступен. Звоню маме. Она ахает, говорит, что не слышала. Обычно она все всегда знает. Говорю, может, это шутка, но кто же так шутит. Она начинает нести что-то религиозное. Подступают слезы. Извиняюсь, кладу трубку. Слезы текут.
Плачу. Плачу весь вечер. Засыпаю. На следующий день не могу уснуть. Пью. Ложусь. Потом опять пью. Корвалол уже. И часа на два забываюсь сном. После, выныриваю, как из глубин душного плотного океана, который давит на тебя и давит. И вспоминаю, что ты умер. Что ты уже в могиле. Сказали, что ты уже похоронен. Пью корвалол.
Хочу найти свою книгу про бога. Не нахожу. Беру дипака чопру. И сразу натыкаюсь про смерть, про бессмертие души, про смерть его отца и осмысление чопрой этого опыта. Читаю в предрассвтеной мгле. Сижу-лежу на веранде. И читаю. И эти слова как бальзам, как волны, которые лижут сердце. И с каждым часом мне легче. Могу вздохнуть, и сердце постепенно отпускает. Я могу дышать.
Ты был моей первой любовью.
Мне шестнадцать, тебе семнадцать. Первый курс актерского.
Холл института. Мы на красных пуфах – ты, я, подруга. Мы ссоримся. Да так, что не слышу слов подруги, которая пытается успокоить меня. Ее слова долетают до меня, как сквозь воду, сквозь вату. В какой-то момент ты говоришь: ты-мне-нравишься. Я: ты-мне-тоже. Ты: знаю.
Любовь стремительна. Падают хлопья снега. Зима. Тепло. Наша аудитория. Вечер. Ночь. Теплый свет уличных фонарей, заливающий аудиторию. И сцену. Мы. Мы целуемся. До этого меня целовал только один парень. Твой поцелуй ни на что не похож. Это как взрыв. Взрыв бомбы внутри меня. И тепло. Оно растекается по всему моему телу. Не могу думать. Не хочу. Хочу, чтобы это продолжалось вечность. Ты кусаешься. Кусаешь мой язык. Мне больно. И хорошо. Твой язык – шершав. И ты стесняешься этого. И да, я до сих пор кусаюсь, когда целуюсь. После стольких лет.
Вместе делаем этюд. Звуковой этюд на песню Земфиры. Где я бабочка, а ты так и остаешься гусеницой. А я улетаю. Ты остаешься…
… мандарины. Сок на моем теле. Твой язык на теле. Ты слизываешь сок. Мы едим мандарины, мы целуемся, ты ласкаешь меня. Мы счастливы.
… секса так и не будет. Мы пытаемся, но это мой первый раз, и я просто не знаю, куда вставить твою шткуку.
… зимний вокзал в райцентре. Мы оба примерно из одних мест. Сижу жду автобус, мечтаю. Что зайдешь на вокзал, и увижу тебя. Поговорю. Прижмусь. И вдохну запах твоей дубленки.
… у тебя серо-зеленые глаза, русые густые волосы и озорная улыбка…искорки в глазах… мягкие но сильные пальцы… и твой запах…
… я-люблю-тебя прошепчешь… сидим в аудитории, генеральные репетиции перед первым нашим экзаменом… я-люблю-тебя… через всю аудиторию…прочту по твоим губам…
….я была так счастлива
… я была так несчастна
…скажут, твое сердце не выдержало. И тихонько добавят, ведь он пил.
…той зимой – нашей, ты ходил в синих джинсах и шерстяной водолазке. Любила твои руки, запах водолазки, дубленки твоей, проводить по твоим волосам, твои жестокие губы. Твой рот и смеющиеся глаза. Я так тебя любила.
Прощай, моя первая любовь.
Ассоль Алсынмуратова
