ООН докладывает о снижении бедности в нашей стране. Мы рассказываем, как живут люди, которые находятся за чертой нищеты, видят хорошую еду только по праздникам, но, несмотря на это, растят детей и надеются на лучшее.
В июле в России много говорили про бедность. Национальная цель — снизить уровень бедности в два раза, с 13,3 до 6,6%, поставленная президентом Владимиром Путиным в 2018 году, сдвинулась на шесть лет, с 2024-го к 2030 году. За чертой бедности, по официальным данным, живут 18,6 миллиона россиян. Их доходы ниже прожиточного минимума. Параллельно Россия отчиталась в ООН о ликвидации крайней нищеты.
За цифрами сухой статистики — судьбы обычных людей. Они работают, растят детей и часто даже не осознают, насколько плачевно их материальное положение.
Хуже всего живется многодетным семьям. Более половины из них, признает Минтруд, живут за чертой бедности. «Такие дела» просто сходили в гости. Мы не искали историй пострашнее. Не выбирали людей с зависимостями. Не забирались в отдаленные регионы. Все наши герои живут недалеко от Москвы, в 200-400 километрах от МКАД.
Зарплата большинства наших собеседников не превышает МРОТ, так называемой минималки, — 12 130 рублей. Собеседники ТД говорят, что почти все их знакомые и родственники, кто не уезжают вахтовиками в мегаполисы, зарабатывают столько же.
«Мама, мы живем как бомжи»
На день рождения Светлане брат подарил две большие грядки: вскопал, обработал землю, посадил семена. Он регулярно привозит с рыбалки рыбу детям на суп и котлеты. Ничем более существенным помочь не может — сам зарабатывает около пятнадцати тысяч. Трое сыновей и старый дом с покосившейся пристройкой — все Светланино богатство. Забор повалило ветром. На дровах во дворе греется на солнце худой черный кот. Коммунальщики спешно пилят на части большое дерево посреди улицы.
Накануне бушевала гроза со шквалистым ветром, и хозяйка старого дома, положив под подушки спящим сыновьям иконки, полночи слушала, как за окном трещит старое дерево, и молилась: «Только не на дом». Дерево, порвав провода, с фейерверком искр завалилось рядом. Обошлось.
Этот дом Светлана купила на материнский капитал, когда сбежала с детьми от мужа. Две комнаты, кухня, печка, пристройка с холодным выгребным туалетом и крыльцом. Дом покупала зимой впопыхах, только бы было куда уйти и хватило денег. Весной увидела его истинное состояние и ахнула. Пристройка изнутри отделана не фанерой, а просто картоном от старых коробок, плотно покрашенным темной зеленой краской. Пристройка отошла от дома и тянет за собой несущую стену. Крыльцо перекосило. Окна разваливаются.
Вот уже три года она потихоньку приводит в порядок свое жилище. Сначала взяла кредит на три окна — выплатила за два года. Взяла еще на одно окно и газовую плиту. Чтобы детям было не стыдно и комфортно. «А то сын старший иногда говорит: «Мама, мы живем как бомжи. Почему ты не купила квартиру?» Но маткапитала хватило бы на маленькую «однушку» без удобств. Ипотеку мне совсем не потянуть», — оправдывается хозяйка. В месяц за кредит на окна она платит по тысяче рублей. Иногда деньгами на еду помогает мама-пенсионерка. «Мне главное — закупить продуктов и заплатить за садик. Крупы набираю с запасом, тогда получается сэкономить, чтобы в следующем месяце вместо продуктов купить дрова или обувь и одежду. Штаны купила — тысяча рублей, кроссовки — еще тысяча. Те, что год назад покупала, Саше уже малы. Я стараюсь экономить, но что с таких доходов наэкономишь?» — пожимает плечами Светлана.
Стабильная часть бюджета этой семьи из четырех человек — 13 400 рублей. Светина пенсия по инвалидности 12 тысяч и 1400 — пособия на троих детей. Саше 12 лет, Паше девять лет, а самому младшему Арсению только исполнилось семь. Света переживала, хватит ли денег купить хоть какие-то угощения на всех детей в Сениной группе детского сада или опять придется брать конфеты в магазине в долг. Но повезло: день рождения выпал на объявленный посреди недели выходной, и в сад сладости решили не носить, купили домой маленький тортик. Алименты на мальчишек отец платит, но когда и сколько считает нужным.
У Светланы вторая группа инвалидности. Так для нее закончилось студенчество. После школы приехала из деревни, где выросла, в город — учиться на кассира-продавца, но проучилась недолго. Первой же зимой повесила полотенце сушиться на электрический обогреватель, не подозревая, что это может вызвать пожар. Беды с огнем не случилось, но бдительные соседки по общежитию так бойко кулаками и пинками учили деревенскую невежду технике безопасности, что следующие семь месяцев Света провела в больнице. Тяжелая черепно-мозговая травма аукается до сих пор. Вернуться к учебе она больше не смогла.
С отцом своих детей Светлана познакомилась 15 лет назад. Свете молодой человек понравился тем, что «не пил и работал». И хотел детей. Вот только так и не женился. Жили в его квартире, Света растила детей. А он месяцами не появлялся дома, уезжал на заработки. Приезжал без предупреждения, устраивал сцены ревности. Выпивал, поднимал на нее руку. Доставалось всем. Средний, Пашка, не раз подходил потом к отцу с вопросом: «Зачем маму обижаешь? Она же потом плачет». Когда сил терпеть совсем не осталось, Светлана купила дом. Но он все так же может приехать к ним в любой момент. Иногда в благодушном настроении строит планы, обещает построить сарай и баньку, но так ничего и не делает. Периодически устраивает истерики и требует тест ДНК и доказательств, что дети его. Света говорит, что терпеть это все было настолько невыносимо, что она согласилась даже на то, что оплатит половину из 15 тысяч стоимости теста, но только с условием, что бывший муж на этом их оставит в покое. Отцовство подтвердилось, но отец не успокоился, кричит, что тест липовый, и по пьяной лавочке продолжает сравнивать носы...
«Нарожали нищебродов»
Семьи с детьми, по данным Минтруда, составляют почти 80% от всех малообеспеченных домохозяйств. Наиболее тяжелое положение в многодетных семьях — там бедных 51%. Среди неполных семей уровень бедности 28%. В 2018 году почти 23% российских детей жили в семьях с уровнем дохода ниже прожиточного минимума, такие данные приводит Росстат.
Главный упрек, который слышат в свой адрес все многодетные семьи: «Зачем нарожали?» Светлана лишь устало вздыхает. Она разрешает сфотографировать свой дом и сына, но сама фотографироваться отказывается наотрез. «Не хочу. Никому такой жизни не пожелаю», — категорично мотает головой эта хрупкая, тихая и скромная женщина. «Развела нищету», «нищеброды», «раз ты инвалид и дура, зачем ты дураков рожаешь?» — лишь часть оскорблений, которые она слышала в свой адрес. «А Саша, между прочим, хорошо в школе учится. Его хвалят. Говорят, что голова по математике хорошо соображает, — говорит она про старшего сына, закончившего шестой класс. — Я разве для вас их родила? Для меня дети — это счастье. И время, которое с ними проводишь, — это лучшее. И вырастут не хуже других».
В поездку по одному из районов Тверской области со мной поехала соцработник Лариса Карпова. Пока машина, кряхтя подвеской, преодолевала традиционные российские ухабы и ямы, мы прикидывали, какой подушевой доход в семьях ее подопечных. В основном это большие многодетные семьи. Потом Лариса замолчала и говорит: «Я задумалась, а сколько у меня на человека в семье денег выходит? Подсчитала: пять тысяч рублей. Получается, мы тоже за чертой...» У Ларисы Карповой в отличие от большинства ее подопечных высшее образование. Она работает в стабильной бюджетной сфере. Вот только на оплату труда это не влияет. Зарплата социального педагога в СРЦ — двенадцать тысяч с копейками. У нее двое своих детей и один приемный. Десятилетнего мальчика, изъятого из неблагополучной семьи, она забрала из своего же СРЦ, когда его должны были отправить в детский дом, прикипела. Бывший муж не помогает. «С восьми до пяти я как социальный педагог, потом прихожу домой, готовлю, с дочкой занимаюсь и к девяти вечера иду на ночную смену как воспитатель, чтобы хотя бы еще дополнительные пять тысяч получить. У нас хороший директор, она, как может, старается нам доплачивать что-то».
Доплачивать особенно не с чего. В СРЦ, закрытом на карантин из-за коронавируса, дети не выходят за территорию с конца марта. Детской площадки нет. Это пока несбыточная мечта всех сотрудников. Из всех активностей на закрытой территории — один батут, подарок губернатора. Просьбы помочь оборудовать детскую площадку они пишут местным предпринимателям и в администрацию. Но, возможно, стоит написать повыше.
Женщины президента
«Знакомая ехала в Москву, говорит мне: «Напиши письмо Путину». А чего, мы тут, наивные, сидим, правда верим. Вдруг ему мое письмо покажут? Накатала четыре страницы. Всю жизнь свою рассказала. Про проблемы многодетных семей. Просила не за себя. Это же во всей России одни и те же проблемы. Предлагали еще написать письмо на телевидение, в «Пусть говорят» или Гордону. Ну это стыдно же», — рассказывает мне одна многодетная мама.
Вертикаль работает столь причудливо, что часто «письмо Путину» — единственный шанс привлечь внимание к своей беде. Говорят, еще срабатывают жалобы в прокуратуру, но письмо в Кремль надежнее. Конечно, письмо с просьбами или жалобами сразу спускают по инстанциям на местный уровень, туда, где наверняка лежат уже письма от этого же просителя. Но только теперь игнорировать местные чиновники их не смогут.
После таких писем люди, бывает, получают необходимую или положенную им помощь, но чаще все заканчивается отпиской или происходит что-нибудь абсурдное. Как-то одна мама-одиночка из сирот написала в Кремль, что ей не дают положенную по закону квартиру. А аренда самой маленькой квартиры в ее городе (райцентр Ярославской области) лишь на три тысячи рублей меньше, чем ее зарплата, им не хватает на еду. Через месяц после отправки письма к ней домой почти в полном составе явилась комиссия отдела соцзащиты: предложили подарить детям игрушек, Путину просили больше не писать.
Десять тысяч рублей, которые в России выплачивают в летние месяцы на каждого ребенка в возрасте до 16 лет, в народе называют «путинские». Коронавирус на многодетные семьи пролился золотым дождем. Правда, расходы на питание при закрытых детских садах, учебных заведениях и организациях выросли. Но таких денег разом многие из них не получали никогда. «А на «путинские деньги» я купила дров на всю следующую зиму и кредит на газовую плиту погасила», — рассказывает наша первая героиня Светлана. Многие, как рассказывает соцработник в Ярославской области, деньги просто промотали: спустили на ерунду и пропили, кто-то начал ремонт, купил газонокосилку. «Существенно на их жизнь в целом выплаты не повлияют. Слишком глубоки дыры, которые необходимо латать», — считает она.
«Путинские»
Получив первые тридцать тысяч рублей за троих детей, Ольга поняла, что это ее шанс начать новую жизнь. Сняла квартиру, собрала детей и ушла от мужа. Сначала нашла одну работу — младшим воспитателем в социальном центре, потом еще и на полставки уборщицей в магазине. За много лет Ольга первый раз вздохнула полной грудью. Детей у нее пятеро. Две старшие дочки, хоть еще и несовершеннолетние, под выплаты уже не попали. Одна учится в колледже на повара-кондитера, вторая в этом году поступает в медицинский на сестринское дело. Троим сыновьям одиннадцать, десять и пять лет. На третий день как переехали, кошка принесла пятерых котят. «Так и живем, — смеется Ольга, — пять детей, пять котят. Весело».
Дом, где остался муж, — это крошечная двухкомнатная квартирка 28 квадратных метров в старом аварийном бараке в городе Бежецк. В жутких деревянных времянках, построенных еще, кажется, пленными немцами, до сих пор живут десятки семей. В бараках печное отопление, нет канализации и водоснабжения. В Ольгином бараке сгнили не только деревянные полы, но и общедомовые лаги. А вслед за полом «поплыла» стена.
Когда-то у Олиного мужа была еще другая квартира и дом. Но все сгорело в топке его предпринимательского авантюризма. Заложил жилье, купил спиртозавод. Дело прогорело. «За 20 лет он сильно изменился. Может, устал, конечно. В большой семье вечно всего не хватает. У него очень сложный характер. Руку на меня поднимал не раз. Детьми не занимается. По дому не помогает». Еще до ухода Ольга подала на алименты, потому что муж совсем ни копейки не приносил уже много месяцев. Не работал. Думала, так его стимулирует что-то делать. Но муж сидел целыми днями за компьютером и на Ольгины упреки отвечал, что ищет, как заработать. Она говорила: «Иди хоть в вахтеры за 15 тысяч, сиди там, думай». Новое непыльное дело муж таки изобрел.
«Придумал давать в газету объявления: «Многодетная семья примет в дар ненужную технику, мебель, вещи». Много людей отзывчивых. Звонят, предлагают. А он это перепродает, — с презрением говорит Оля. — Если бы хоть нам что-то приносил... Мы, когда перебрались на съемную квартиру, сами за деньги все покупали».
В отместку за алименты, считает Ольга, муж оформил патент индивидуального предпринимателя. Специально, чтобы алименты выплачивать с фиксированной суммы. В патенте он указывает, что заработал прожиточный минимум, — одиннадцать тысяч рублей. Половину этой суммы он и должен отдавать как алименты. На всех.
Уйти Ольга думала уже давно. Последние годы, по ее словам, жизнь была невыносимой. Просто совсем не было финансовой возможности. Нужно же сразу снять жилье: все-таки их слишком много, чтобы просто к кому-то попроситься пожить. А как первый раз «путинские» пришли, поняла: «Пора».
Подала на развод. Муж сказал, что будет выступать в суде против. Выторговал у нее отказ от претензий на алименты за три года в обмен на согласие. «Бог с ним, пусть платит по пять тысяч, и все, лишь бы от нас отстал».
Февральский фарш
Еще сложнее выживать тем, кто в России бесправен и не может рассчитывать даже на минимальные социальные выплаты, хотя и работает, и платит налоги.
В среду Иван получил зарплату. Заплатил хозяйке за аренду квартиры и коммуналку, закупил продуктов. Дома его ждут жена Лилия и трое мальчишек — 11, девяти и пяти лет. До аванса у него осталось две тысячи рублей. Половина этой суммы уйдет на поездку в соседний райцентр для оформления документов. «Как впятером прожить на тысячу рублей две недели? Никак», — ровным, спокойным голосом отвечает Иван на мой вопрос. Последний раз мясо они покупали еще зимой. На Новый год — свиную лопатку, а в феврале фарш. Обычный продуктовый набор семьи: рис, гречка, макароны, картошка, капуста, свекла, чай, немного кофе, маргарин, сахар, хлеб, иногда консервы, курица, печень.
Уже шесть лет Иван с семьей живут в райцентре на севере Тверской области. В августе 2014 года они бежали из Луганской области, из самого эпицентра военных действий на юго-востоке Украины. До Тверской области, где уже много лет живет мама Ивана, добирались на перекладных двое суток. На блокпостах из автобуса вытряхивали всех мужчин, обыскивали и осматривали с особым пристрастием, искали следы ранений, выясняли, не участвовал ли с виду мирный гражданин в военных действиях. Лилия каждый раз замирала от ужаса и прижимала к себе покрепче уставших испуганных сыновей, наблюдая, как Ивана досматривает очередной человек с автоматом.
До войны им даже в страшных снах не снилось, что они будут так нуждаться. Жили хорошо. Иван работал в местном Горгазе. Обслуживал три участка, 250 многоквартирных домов. По специальности он техник-трубочист, специалист по газовому и печному оборудованию и вентиляции. Брался и за частные заказы. С началом боевых действий на Донбассе работы не стало. Перекрыли воду. Бомбили. Перебили мост по соседству. Иван грустно улыбается, говорит, что его все эти страшные звуки беспокоили мало: он с детства на одно ухо не слышит. Но дети плакали и прятались. К середине лета стало окончательно понятно, что жизнь в прежнее русло уже не вернется. Нужно уезжать.
Денег не было совсем. Ни копейки. В магазинах принимали только наличные, и семья не могла добраться до своих же денег на счету. Лилины украшения канули за копейки в ломбарде. Последние недели на Донбассе они буквально голодали, мечтали о краюшке хлеба и питались яблоками и персиками с деревьев в городском парке. Тетка Ивана купила им билеты на автобус до Ростова, а оттуда уже в сторону Твери. Добрались, выдохнули: «Мир».
В первые месяцы конфликта Россия охотно привечала беженцев с Украины. Регионы придумывали разные программы поддержки, рассчитывая привлечь квалифицированную рабочую силу. К примеру, в Тверской области семьям платили по 800 рублей в день. Сумма получалась побольше, чем зарплаты в области. К концу лета, когда Иван с семьей пришли в миграционную службу регистрироваться и получать статус беженца, их сразу предупредили, что выплат не будет, рассчитывать на пособия и субсидии они смогут, только когда получат гражданство. Начались многолетние хождения по инстанциям. На пилораме, куда Иван устроился работать, «в черную» платили сначала 11 тысяч, потом присмотрелись, оценили дисциплинированного непьющего работника и стали платить 16 тысяч. На пятерых категорически не хватало. Лилию взяли сначала в «Пятерочку» возле дома. Но после первой же попытки отпроситься — забрать из сада заболевшего сына, начальница сказала, что такие работники ей не нужны.
В небольшой двухкомнатной квартире, которую они снимают уже третий год, идеальная чистота, порядок и бедность. Старая мебель. Минимум игрушек: каждая машинка наперечет. Иван сам моет все полы с «белизной», не дает Лиле возиться с химикатами.
Уже год Иван работает на большом агропредприятии. Платят там не минималку (12 тысяч), как на большинстве работ в округе, а больше. Размер своей зарплаты он не называет, боится, говорит, что с ними подписывают договор о неразглашении. Я смотрю вакансии этого агрохолдинга и прикидываю, что в месяц Иван получает 18–20 тысяч рублей плюс бесплатный проезд до работы, спецодежду и одно горячее питание за 10-часовую смену. Почти половина уходит сразу за аренду квартиры и оплату коммуналки. Никаких пособий и льгот семья не получает. «Без помощи просто добрых людей мы бы не выжили», — говорит Лилия. Помогают прихожане местной церкви, крестная младшего Артема. Продуктами, детскими вещами, пару раз собирали деньги на оплату дороги и пошлины. По любым миграционным делам приходится мотаться в Тверь — два с половиной часа на автобусе и почти две тысячи за билеты на двоих. Оплату пошлины за заявление на гражданство, переводы документов и апостиль взял на себя фонд «Константа». Они же привезли большой продуктовый набор и одеяла. Только за пошлины за пятерых человек нужно было заплатить сразу 17,5 тысячи рублей. Иван хотел бы снова заниматься трубами, печами и газовым оборудованием. Делом, которое хорошо знает и умеет. Но даже боится подступаться, узнавать про лицензию и искать вакансии. За шесть лет совсем выдохся и потерял веру в себя. «Мы приехали, хоть и дохлые, но полные энергии и сил. Я чувствую, что меня вся эта ситуация сломала», — грустно признается Иван.
В начале июля они наконец-то получили российские паспорта.
Как считают бедность
Бедные в России — это люди с доходом ниже прожиточного минимума на каждого члена семьи. По данным Росстата, численность россиян с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума составила 18,6 миллиона за первый квартал 2020 года, что составляет 12,6% от общей численности населения.
Средняя величина прожиточного минимума в целом на душу населения в России составляет — 10 843 рубля. Для трудоспособного населения — 11 731 рубль. Для детей — 10 721 рубль. Для пенсионеров — 8944 рубля.
В каждом регионе устанавливается свой прожиточный минимум в соответствии с климатическими, экологическими условиями и уровнем цен.
Самый низкий прожиточный минимум в Воронежской области — 8894 рубля. Самый высокий на Чукотке — 22 365 рублей.
В Москве, полагают чиновники, можно выжить на 17 129 рублей.
В Санкт-Петербурге — на 11 562 рубля.
Для расчета величины прожиточного минимума используется условный набор товаров, которого бы хватило россиянину для обеспечения самых минимальных условий проживания, так называемая потребительская корзина. В ее структуре три группы: продукты питания, непотребительские товары и услуги. В «съедобную» часть входят 10 основных позиций: картофель, овощи, фрукты, сахар и кондитерские изделия, мясные и рыбные продукты, молоко и молочные продукты, яйца, растительное масло и маргарин.
Стоимость продуктовой части Минтруд рассчитывает по средним ценам, которые предоставляет Росстат. Всего, согласно нормативам «корзины», объем потребления в среднем на одного россиянина в год составляет 290 килограммов молочной продукции, 126,5 килограмма хлебных продуктов и круп, 114,6 килограмма овощей и 60 килограммов фруктов, а также 58,6 килограмма мясных изделий и 18,5 килограмма рыбных продуктов.
В России к величине прожиточного минимума привязаны многие социальные выплаты, в том числе выплаты пенсий, детских пособий, субсидии для оплаты услуг ЖКХ, а также различные пособия малоимущим гражданам.
В середине лета Россия отчиталась о ликвидации крайней нищеты и сокращении доли населения, проживающего в нищете. На сайте ООН опубликован первый Добровольный национальный обзор достижения Российской Федерацией Целей устойчивого развития ООН и реализации Повестки в области устойчивого развития на период до 2030 года. Обзор готовился Аналитическим центром при правительстве РФ во взаимодействии с Минэкономразвития России и другими ведомствами. «Такие дела» заинтересовались частью обзора, посвященного ликвидации повсеместной нищеты во всех ее формах.
Всемирный̆ банк в качестве порога абсолютной̆ бедности задает существование менее чем на 1,90 долларов в день. В пересчете на рубль по курсу ЦБ на 27 июля 2020 года это 136 рублей в день или 4080 рублей в месяц. С 2017 года добавлено еще две линии бедности на уровне 3,20 долларов (примерно 6720 рублей в месяц) и 5,50 долларов (11 520 рублей в месяц). В России население, имеющее столь низкие денежные доходы, практически отсутствует, говорится в докладе. В 2017 году доля населения, имеющего среднедушевые располагаемые денежные доходы ниже 3,20 доллара в день, составила 0,1 %, ниже 5,50 доллара в день — 1,0%, ниже 10 доллара в день — 6,2%. Более свежих данных в отчете нет.
Картина за 2020 год будет еще более позитивной, если в доходы семей с детьми зачтут «путинские» деньги по 10 тысяч рублей на каждого ребенка в возрасте от 0 до 16 лет.
Римма Авшалумова
