1
В первой же статье данного цикла я упомянул, что наш городок Кулебаки Нижегородской области вовсе нельзя назвать забытым Богом провинциальным уголком. На земле наших предков кипели как свои местные, так и общероссийские исторические страсти.
Рисунок Пушкина, изображающий его на коне
Достаточно сказать, что Царская Сакма — посольская и торговая дорога из Москвы в Казанское и Астраханское ханство — проходила по территории нынешней Нижегородской области по направлению реки Тёша, аккурат через Кулебаки и близлежащие сёла.
Именно по этой дороге проложен маршрут, по которому во время своего успешного похода на Казань передвигался Иван IV Васильевич Грозный с войском по территории нашего края. Многие сёла Кулебакского округа получили свои названия именно тогда.
Царские войска двигались для своего времени достаточно быстро и делали остановки (станы) в среднем через каждые 25 вёрст (около 27 км). В Патриаршей (Никоновской) летописи представлен список станов, так первым из них указан стан за городом Муромом: «И того дни Государь ночевал на лесу на реке Велетьме от города [Мурома] пол-30 верст» — то есть, у современного села Саваслейка (которого во времена Ивана Грозного ещё не было), что располагается совсем недалеко от Кулебак.
Всего на кулебакских землях Иван Грозный провёл два таких стана-ночлега. Второй состоялся на речке Шилокше, левом притоке речки Тёша в районе современного села Шилокша. Здесь также подходящая для привала большого войска ровная местность и наличие воды.
О том походе сохранилось множество местных народных легенд и преданий. Например, во время перехода войска в междуречье Велетьмы и Шилокши прово­дником царского войска в муромских лесах был, согласно преданию, крестьянин Калейка. Царь в благодарность за это пожаловал ему в потомственное владение несколько сот десятин земли с лесом. Память об этом событии сохранилась в народной песне «О Калейке-мужике, показавшем путь через муромский лес цар­скому войску».
Село Мурзицы, находящееся посередине между первым и вторым ночлегом, по преданию основано мурзой, отличившимся в казанском походе, на земле, да­рованной Иваном Грозным.
Около села Тёплова располагается местечко под названием Лихое. Также со­гласно преданиям, в этом лихом месте увязла в грязи колесница Ивана Грозного во время похода на Казань. Да и одна из версий происхождения названия самого села Тёплова тоже имеет связь с походом Ивана Васильевича. После дождя рус­ские воины сильно намокли, и в районе Тёплова из-за туч выглянуло яркое тёплое солнышко, которое быстро высушило одежду.
Стоит добавить, что на момент того исторического похода недалеко от современного села Тёплова уже существовало поселение Гремячево, только называлось оно совсем по-другому: либо Поленицы, Поленищи, либо Гремячий Луг. Переименование свя­зывают всё с тем же Иваном Грозным. В народе бытует легенда, что внимание царя и его ратников привлёк в той местности шум многочисленных ключей, родников, ручейков, журчавших — гремевших — по всей округе.
Казанский родник в селе Гремячево
Там же Ивану Грозному открылось явление Казанской иконы Божьей Матери, и он, проезжая Гремячево, посетил маленькую деревянную церквушку. Сделав большой денежный вклад, он распо­рядился построить новый храм и освятить его как Храм Казанской иконы Божьей матери. Однопрестольный храм был построен и полностью реставрирован в 1836 году.
Казанская церковь в селе Гремячево
2
В период Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода русской армии 1813-1814 годов на положении военнопленных оказалась значительная часть наполеоновских войск. На территории почти всей европейской части Российской империи расположилось огромное количество взятых в плен генералов, офицеров, нижних и нестроевых французских чинов.
В то время как армии западных стран при любом удобном случае пленных сгоняли в концентрационные лагеря и морили их там голодом и болезнями, а потом выкачивали из проигравших им стран несметные богатства под видом репараций за понесённые во время войны расходы — Россия часто вела себя, мягко скажем, чрезмерно гуманно по отношению к врагу. Пребывание в плену большого числа иностранных подданных обходилось российскому государству во время наполеоновской кампании недешево. Мы обеспечивали военнопленных деньгами, пропитанием, одеждой, оказывали им медицинскую помощь. А после триумфального входа российских войск в Париж Александр I не предъявил Франции никаких требований репараций не то что за военный ущерб, нанесённый наполеоновской армией на территории нашей страны (одно разграбление и сожжение Москвы чего только стоит), но и за обслуживание пленных. Во истину «Россия — щедрая душа». Но скорее «Российская власть — щедрая душа». Всегда за счёт своего простого народа.
Когда в августе 1812 г. было принято решение о передаче управления делами военнопленных гражданским органам власти, то за этим сразу последовало сокращение выплат на одного военнопленного. Ещё бы — гражданские чиновники первыми увидели несоразмерную нагрузку на их бюджеты. И тем не менее градация пленных на офицеров и рядовых была сохранена, офицеры «обслуживались» на более высоком уровне.
Не мудрено, что в конце 1812 г. финансовая ситуация в России стала чрезвычайно тяжелой. Не хватало средств на содержание собственной армии, не говоря уже о ежедневном обеспечении огромного числа военнопленных. Только вначале 1813 года правительство додумалось использовать труд военнопленных в восстановлении экономики страны, а не кормить их задарма.
Первоначально Нижегородскую губернию не планировалось использовать для пребывания здесь военнопленных, и она исполняла роль транзитной для проходящих партий. Однако по мере активации боевых действий в губернии стали появляться и «оседлые» пленные.
Похоже, что первым пленным в Нижегородской губернии стал доставленный сюда в ноябре 1812 года секретарь Гильом Бер, француз по национальности, но подданный России. Поехав перед войной по казенным и личным делам во Францию, он поступил во французскую службу (по его словам — был взят насильно, ну ещё бы, наверняка не воевал, а был поваром). Попав во время кампании в плен, он по личному повелению главнокомандующего М.И. Кутузова был отправлен под строгий арест в Нижний Новгород, получив содержание наравне с пленными обер-офицерами.
Пленные причиняли немало проблем местным жителям, особенно хозяевам домов, в которых они остановились. Да-да, вы правильно поняли — пленные французы не содержались в каких-то бараках, а жили на постое, при этом им выплачивались деньги из российской казны. Чтобы разнообразить себе столовый ассортимент, некоторые пленные промышляли воровством, выкапывая в ночное время из обывательских огородов картофель, морковь и другие овощи. Закатывали пьянки и приставали к хозяйкам квартир, так что приходилось звать квартальных на выручку.
Путь некоторых партий пленных проходил и через Кулебаки, поскольку, как говорилось выше, данный населенный пункт издревле расположен на историческом московском тракте. Видимо, негативный опыт контактов пленных французов с местным русским населением уже дошёл до некой точки кипения, ибо при прогоне пленных с одного места на другое, им запрещалось посещать деревни, встречавшиеся на пути. Не заходили они и в сами Кулебаки, иначе наверняка тому остались бы свидетельства.
Летом продвигавшиеся муромскими лесами партии пленных конечно могли вымокнуть и схватить простуду, но самым настоящим кошмаром для них стала русская зима. Многие не выдерживали морозов и метелей. Умерших в пути пленных закапывали у дорог, зимой сжигали или оставляли без погребения.
Пленных, скончавшихся в населенных пунктах, как правило, погребали за их пределами. Солдат наполеоновской армии местные не считали христианами и им часто отказывали в месте на кладбище.
Кулебакскими старожилами упоминалось о захоронениях пленных в окрестностях деревни, которые умирали по пути следования.
Русские дворяне охотно вступали в разговоры с пленными офицерами, делясь полезной информацией местного значения и новостями с театра боевых действий. Обыватели так же не проявляли открытой враждебности, а иногда и милосердно помогали проходящим пленным. Но если французский офицер выбирался из России во Францию, то, даже если он столовался у самого губернатора, в своих мемуарах он обязательно описывал свои муки, страдания среди злых русских, описывая Россию в самых неблагодарных мрачных тонах.
Например, больше всего воспоминаний о Нижегородской губернии оставил французский капитан Шерон. Прибыв из Арзамаса в Семенов, Шерон с товарищами познакомился здесь с городничим, «добрым малым», и другими представителями местного дворянства. Жили впятером вместе со своим командиром. Особенно им нравилась дешевизна продовольствия, так что на офицерское жалование можно было пировать ежедневно. Неудобство заключалось в самостоятельной готовке пищи, и по их просьбе к ним был переведен французский солдат. В январе 1814 г. офицерам было выдано по 100 рублей (!!!) на покупку одежды, что позволило им заметно улучшить свое положение.
Шерон подробно описал один из приемов, на котором он побывал, описывая невероятное количество смены блюд и крепких напитков. Но тем не менее такое русское радушие к военнопленному его не устроило, в своих мемуарах он отметил, что его задело, что никто не приветствовал их речами, хотя двое дворян говорили по-французски, и что гости должны были обслуживать себя сами.
В апреле 1814 года в Париже состоялись русско-французские переговоры, завершившиеся подписанием конвенции, согласно которой военнопленные возвращались на родину без выкупа и обмена. Российские власти — щедрая душа...
Окончание следует
Сергей Колобаев
Другие статьи цикла «Родноведение»:
Кулебакская кулебяка
Основатель советского рэкета
Основатель советского рэкета. Окончание
