Для актрисы Марии Мироновой уходящий год оказался богат на киноработы. В 2019-м зрители увидят сразу несколько фильмов с ее участием, в том числе «Громкую связь» режиссера Алексея Нужного, «Холоп» Клима Шипенко, «Робо» Сарика Андреасяна и другие. В интервью «Известиям» наследница знаменитой актерской династии рассказала о соотношении в своей жизни съемочной площадки и театральной сцены, человеческих открытиях и несвоевременном исполнении желаний.
— Углубилась в вашу актуальную фильмографию и сбилась со счета, в скольких проектах вы сейчас снимаетесь.
— Начиная с мая я снялась в шести фильмах, и сейчас уезжаю в Лондон, чтобы сниматься в седьмом, англо-американском проекте. 2018-й для меня — год кино (смеется). Скоро должно выйти продолжение «Доктора Рихтера», в нем у меня довольно большой объем роли. Еще я снялась в трагикомедии «Громкая связь» Алексея Нужного (режиссер картины «Я худею». — «Известия»). Это официальный российский ремейк известной ленты «Идеальные незнакомцы», который одобрил режиссер этого фильма Паоло Дженовезе. В нем снялся «Квартет И», также была задействована Ира Горбачева.
Третий проект — фильм «Холоп» моего дорогого и любимого друга Клима Шипенко (режиссер картины «Салют-7». — «Известия»). Я ему сама сделала заявку на это кино, сказала: «Клим, а теперь лирическую комедию, пожалуйста!».
Еще по просьбе Ромы Прыгунова я коротко поучаствовала в съемках «Миллиарда» с Владимиром Машковым в главной роли, снялась в телефильме «Большой артист». Недавно закончила съемки в детской картине Сарика Андреасяна «Робо» с Константином Лавроненко и Владимиром Вдовиченко. Меня сильно привлек сценарий, потому что я никогда в жизни не снималась в детских фильмах. У нас почему-то вообще очень мало проектов подобного жанра…
— Вам уже не нужно пробивать себе дорогу в кинематографе — как актриса вы состоялись. Почему работаете в таком напряженном темпе, куда бежите?
— Я совершенно не бегу. Я бы даже сказала, что последние лет пять бегу от работы — стала крайне ленивая. Всю жизнь была трудоголиком, а в последнее время меня одолевает постоянное желание отдыха, природы: хочется умиротворенно тихой атмосферы, неспешных прогулок, абсолютно другой жизненной энергетики.
Мне настолько этого не хватает, что я стала по возможности уезжать за город, хотя бы на полденечка, чтобы отдышаться. Я участвовала в жизненной гонке в 20 лет, а сейчас мне 45 и я этого уже не хочу. Но, к сожалению, в Москве сложно отключить мобильный телефон, не отзываться на просьбы. А они летят со всех сторон.
— Пару лет назад вы переживали, что застряли в амплуа одноплановых героинь.
— Это было непростое для меня время, потому что любому актеру важна палитра. К тому же я живой человек и у меня случаются периоды, когда совсем не хочется рыдать в кадре с утра до ночи. После выхода фильма «Садовое кольцо» на меня свалилась уйма предложений с похожим сюжетом. К примеру, я мать, у которой на этот раз потерялась дочь. Я сидела и думала: «Ну почему постоянно надо кого-то искать и всё время рыдать? Что ж такое!» Но сейчас мне наконец-то стали предлагать комедийные проекты, чему я дико рада.
— В театре тоже грядут премьеры?
— В этом сезоне я не успела уделить время театру. Константин Богомолов — режиссер, которого я очень люблю, звал меня в свой спектакль, но я чисто физически не могла репетировать. Для меня театр — это очень серьезно. Это не кино, где можно с одной съемочной площадки перелетать на другую, что, кстати, тоже тяжело дается. Если я выпускаю спектакль, то, как правило, посвящаю этому 2–3 месяца. Театр — это три часа наедине со зрителем. Чтобы в этот процесс углубиться, надо иметь силы и время.
— На вечере в честь 10-летия фонда «Артист» вы то и дело говорили, как незаметно прошли эти годы.
— Это на самом деле так. Когда я вспоминаю, как начинался наш фонд, у меня возникает ощущение, что с того момента прошло максимум три года. Мне до сих пор не верится, что за нашими плечами путь длиной в целое десятилетие.
— Почему вы взялись за опеку пожилых артистов и других работников сценического цеха?
— Раньше все артисты были приблизительно на одном социальном уровне. Но в какой-то момент произошло сильное разделение: пожилое поколение словно так и осталось в Советском Союзе, а молодое стало зарабатывать гораздо больше, потому что всё время то крутилось на съемках в кино, то вело корпоративы. А у стариков нет возможности догнать наше время, как и нет возможности перестроить свой менталитет. Даже элементарной возможности достойно жить у них нет. А ведь это наши учителя, люди, на творчестве которых мы выросли. Мой личный ближний круг. Я руководствовалась именно этим.
Для меня это не просто благотворительный фонд. Это связь поколений, уважение и любовь к тому, что было. Я была бы счастлива, если бы открывалось как можно больше подобного рода фондов: фонд помощи строителям, шахтерам и многим другим… Мне бы хотелось, чтобы как можно больше людей начали заботиться о «своих», как о собственной семье.
— Ничего себе ближний круг — в картотеке фонда почти 3 тыс. человек.
— К сожалению, жизнь так устроена, что картотека не только пополняется, но и уменьшается. У нас есть спектакль «До и после», в котором становится всё больше имен в черных рамках. Когда я смотрю его, ощущаю, как от нас уходят люди.
— Когда вы поняли, что поддержка важна не только финансовая, но и социальная?
— Когда стала приходить в гости к пожилым людям и осознала, что, помимо насущной помощи, им очень не хватает элементарной беседы и внимания. У меня график, репетиции, встречи, по 20 телефонных звонков и ночная съемка, а у них ничего. Мы могли пить чай и говорить несколько часов подряд, и я отменяла половину запланированных на день дел — понимала, что уже везде опоздала.
Тогда мы стали приглашать их на наши мероприятия, в театры, стали устраивать посиделки, где они могут встретиться и выговориться. Это очень важный момент. Когда есть фонд, есть волонтеры и организаторы, мы можем свести их всех вместе, чтобы уделить им больше внимания.
— В одном из интервью вы признались, что со временем поняли: люди, которые вас окружают, — самое главное в жизни...
— Во многом это понимание мне дал фонд. Мы, артисты, можем получать огромное количество аплодисментов, призов и признания. Для тех, кто стремится реализоваться в профессии, это всё важно. Но для меня в какой-то момент стали важны акценты. Я стала много думать над тем, как их правильно расставить, потому что неумение расставлять приоритеты — это чистой воды эгоизм.
Наша общечеловеческая проблема заключается в том, что мы порой зацикливаемся на абсолютно не важных в жизни вещах. Уверена, что каждый сейчас понимает, о чем я говорю. В какой-то момент человек начинает путаться в паутине ложных ценностей, пытается найти ответы на скопившиеся вопросы. Работа с нашим фондом помогла мне остановиться и понять, что я на этой планете не одна.
— На 10-летии фонда вы прочли письмо Чарли Чаплина к дочери, чтобы помочь оглянуться другим?
— В этом письме сконцентрированы очень правильные и мудрые вещи. Человек на тот момент уже был миллиардером, известным на весь мир артистом, символом эпохи. Свою дочь Джеральдину, окруженную богатыми поклонниками, деньгами, бриллиантами, вниманием, он просит не перепутать акценты. Хотя бы раз в день говорить себе, что она такая же, как все: как бедные люди, вдовы, сироты…
— А вы говорите себе: «Я такая же, как все, я обычная»?
— Такое отношение к себе заложено в моей сущности, это и есть моя органика. Я не состою ни в каких тусовках. Мир вокруг меня — это достаточно простые люди.
— Как же привилегии по праву рождения, которыми вовсю пользуются наследники громких фамилий?
— Ошибочно полагать, что я когда-либо состояла в звездном обществе. Не было такого. Мои родители были разведены, отец умер рано, мы с мамой жили очень бедно. Я работала с 16 лет, потому что мама долгие годы болела. К нам домой каждый день приезжала скорая помощь, и я знала названия всех диагнозов и лекарств, которые только могут быть.
Привилегии, о которых вы говорите, не то что бы не коснулись меня — они были от меня до смешного далеко. Единственные, с кем я соприкасалась, — это артисты Театра сатиры. Но и они на тот момент жили достаточно скромно. Так что никакого шума и звездного блеска, в котором купалась Джеральдин Чаплин, у меня не было. Напротив — с детских лет я была вынуждена постоянно спасать маму, потом зарабатывать и обеспечивать семью, за всё нести ответственность. Но я понимаю, что со стороны кажется, будто бы всё было как-то иначе.
— Вы когда-нибудь применяли по отношению к себе словосочетание «сильная женщина»?
— Скажем так: я знаю, что у меня накачаны некоторые мышцы и кое-что я могу в этой жизни преодолеть. Приведу такой пример. Я всегда ходила в тренажерный зал, много занималась спортом — мне это нравилось. Но в юном возрасте я занималась прокачкой только тех мышц, которые мне было видно в зеркале: пресс, руки, ноги… А спину свою я никогда не видела, поэтому мне и в голову не приходило, что мышцами спины тоже надо заниматься. Когда со спиной вдруг возникли серьезные проблемы, я поняла, что мышц на этой части тела у меня просто нет.
Подобно этому озарению в определенный момент жизни ко мне пришло и другое: я поняла, что у меня есть и другие «мышцы», на которые я тоже всю жизнь не обращала внимания… Я поняла, что самое главное в жизни любой женщины — это ее функция. Мы рождаемся на свет отнюдь не для завоеваний мира — это является прерогативой мужчин, на мой взгляд. Поэтому на первом месте для женщины никак не может быть профессия. Как и в случае со своей спиной, я вдруг поняла, что, возможно, не те «мышцы» качала.
— Кажется, вы в этой жизни хорошо разобрались?
— Что вы, в этой жизни я — вечный студент. Я всё время нахожусь в процессе изучения, меня многое интересует и не дает покоя. Самая большая на свете глупость — думать, что ты все уже про всех понял. Максимум, что нам доступно, — это крошечный фрагмент огромного пазла.
— В процессе изучения жизненных законов какие выводы или открытия вы для себя сделали?
— В жизни я делала миллионы выводов и больше в них не верю, потому как любой вывод можно опрокинуть в два счета. Но я открыла для себя знание, что всё на этой планете взаимосвязано, что у нее есть законы существования. Подобно закономерностям в физике, есть свои закономерности и в нашей жизни: то, что мы излучаем в этот мир, мир нам полностью и возвращает.
— Что возвращается вам? Заветные желания, например, часто сбываются?
— Очень часто сбываются, но спустя много лет. Порой тогда, когда тебе это уже абсолютно не нужно (смеется). Поэтому обязательно мечтайте, всё придет. Только как следует обдумайте — какой запрос вы отправляете. Не исключено, что лет через десять это уже совершенно не будет нужно. А оно придет почтой...
Наталья Васильева
