Меня зовут по имени, и я становлюсь видимой.
В детстве окружающие меня множественные катерины вызывали оторопелую злость. Она цвела внутри красным цветком, а я бережно протирала листья. Доступ к ней открывался через крохотную дырочку в пупке. Было совершенно непонятно, как что-то такое интимное, как имя, могло перейти в руки другому, незнакомому мне, живущему. Другой сразу же воспринимался как несуразный заменитель, плохая, неудавшаяся копия. Я уверена, что взрослые смогут определить истинность и откроют её другим.
Следовательно, жила я — Катя — и мои дубликаты — кати. Проговаривать их имена вслух запрещалось. Так делился мир, а я старалась не натыкаться на копии, которые так сильно оскорбляли моё присутствие. Повтор же чужих имен совершенно ничего не вызывал. Девочки, названные Лизами, представляли двух отдельных, самостоятельных личностей. Я не обращала внимание на то, как их окликали. Когда же пропевалось моё имя, всё замирало внутри и начинало тихо отвечать. Это чувство было настолько тягуче-приятно, что доступ к нему необходимо было закрыть для всех остальных.
Мой лучший друг аккуратно подводит за руку девочку. Она пронизывает меня голубым ангельским взглядом насквозь. Я точно знаю: она мила и не принесла мне ничего плохого, но я тихо ненавижу её. Девочку зовут Катя. В один из вечеров я подойду к своему деревянному дому — он располагался точно между горкой и большой круглой, глубокой, как озеро, песочницей, — а она там. Снова направляет свои лазоревые лучи и молчит. Колени упёрто поджаты к груди. Она играет с ним внутри дома. Она аккуратно встает на моё место.
Чтобы избавиться от навязчивой детской мысли, необходимо в имя влюбиться, позволить ему звучать в других, и я начинаю искать.
Великомученица Екатерина Александрийская рождается в 287 году. Церковное предание выводит имя святой из др.-греч Άεί καθαρίνα — «всегда чистая». Чтобы подчеркнуть связь с чистотой (греч. Καθαρός), народная этимология изменила изначальный звук -τ- на -θ-, что нашло отражение и в латинской форме имени (Catharina). Согласно житию, Катя «изучила творения всех языческих писателей и всех древних стихотворцев и философов… сочинения мудрецов древности, знаменитейших врачей, кроме того, она научилась всему ораторскому и диалектическому искусству и знала также многие языки и наречия». После крещения она становится невестой и любимицей Господа, в подтверждение он дарит ей кольцо. Мученическую же смерть девушке приносит Максимин Даза. Император — приверженец языческих богов — не захотел обращаться в христианство, как просила Екатерина. В попытке переубедить девушку держали в темнице и били воловьими жилами. Позже специально для неё изготовили изощрённый механизм пытки:
...на одной оси четыре деревянные колеса, а по ним вокруг наколотить разные железные острия: два колеса пусть обращаются в правую, а два в левую сторону; по средине же их пусть будет привязана девица, и вращающиеся колеса раздробят её тело.
Екатерину спасает ангел: он просто ломает механизм, но девушка всё равно не выживает. Максимин Даза отрезает ей голову. Из шеи капает молоко вместо крови, и тело исчезает.
Её изображение аккуратно приносит бабушка, оставляет мне в подарок. Она говорит что-то смутное о том, что эта вещь должна меня хранить. Её жест не сделал меня религиозной, я лишь заинтересовалась красотой лица Екатерины. Икона остаётся, покоится на тонкой полоске белого подоконника.
Екатерина Александрийская слегка рифмуется с Екатериной Сиенской — она так же является невестой Христа, которой было подарено обручальное кольцо. Но вторая девушка относится к лику святых Католической церкви. В ней содержится нужная мне черта, уводящая дальше вглубь. В ней не только красота истории, мифа, образной конструкции, но и крохотный укол, цепляющий. Екатерина Сиенская горячная девушка, на протяжении жизни её преследовали видения, при этом она вела аскетичный, отшельнический образ жизни, носила вериги, практически ничего не ела. Екатерина Сиенская старалась освободиться от своей человеческой оболочки с прилежанием и старательностью. Все действия её ведомы одной фразой, которую произнёс голос невидимый:
Екатерина, Я есть Тот, Кто Есть; ты есть та, кого нет.
Эти слова сильнее, туже обвязывают мне руки, соединяют с множественностью имени. Первое видение посещает Екатерину в 6 лет. Господь лишь улыбается ей и благословляет. Впоследствии Христос являлся к ней в сопровождении Богоматери, апостолов Иоанна и Павла, святых Марии Магдалины и Доминика. С возрастом экстазы били все чаще. Во время молитвы перед очагом девушка вошла в транс, опрокинулась лицом в горящее пламя. Родные поспешили вытащить её и не обнаружили следов ожогов. Екатерина падала и в церкви, по нескольку часов лежала неподвижно. Вдовы, священники пытались разбудить девушку, втыкали в её руки иголки, пинали, но она так и не просыпалась. Екатерина падала и ей казалось, что Бог извлекает из неё слабое сердце, заменяет его на иное, лучезарное. На теле еле заметный след от раны. Очнувшись с новым сердцем, она увлекается политикой. Её миссия совпадает с годом, когда в Сиене случилась революция, переворот. Целями её деятельности были: реформирование церкви, мир в Италии, возвращение понтифика в Рим из Франции. У Екатерины появляются ученики, соединённые в кружок они шепчут: катеринати. Своим образом она напоминает мне Жанну д’Арк. Ведь и её преследовали любовь, огонь. Внутри Екатерины запечатываются: галлюцинации, голоса, обмороки, «невидимые стигматы», анорексия. Перед смертью в её видениях святые сменяются демонами.
Тьеполо. Святая Екатерина Сиенская, 1746
Я разминаю её увлеченность пальцами — она всё равно, что глина, всё равно, что пластилин. Мне хочется покрыть ей все свои руки до локтей и выше, выше. Екатерина Сиенская называет следующую — Катерина Измайлова. Созданная Лесковым в повести «Леди Макбет Мценского уезда», а после помещённая в мою голову, она всегда пересекает поля расхристанная, забывая поправить чёрные волосы. В Катерине Измайловой кажется важнее всего взгляд, её внутренняя сосредоточенная направленность на объект любви и сборка всех событий вокруг него. Мысль, к ней попавшая, одолевающая, часто параноидальная и страшная, обязательно воплотится в действии буйном, практически бессознательном, бредовом, как сон или вымысел. Катерина вся в фантазиях, укутывающих паутиной. Её тихое бездействие, жизнь в скуке, ничегонеделании, постепенно раскручивается в сторону горячности, и в этом кажется то, почему так долго хочется находиться рядом с ней. Катерина Лескова в юном возрасте отдана купцу в жёны, никаких занятий у неё нет, помимо нахождения внутри дома. Тоска приводит её к молодому приказчику Сергею; соблазнённая девушка влюбляется. Сергей органично встает в центр всех её целей и желаний, ведь ничего больше у неё нет. Ради него девушка совершает серию убийств, а после, преданная им, погибает. Леди Макбет Катерину зовут скорее в шутку, издеваясь, ведь, в отличие от неё, все действия купчихи разрозненны, разбросаны, не обдуманы до конца, эмоциональны. Порывистость — одна из черт, пристраститься к которой, кажется, можно быстрее всего.
Произведение имеет огромное количество интерпретаций, захлёбываешься. Катерина в них часто неузнаваема, её характер протягивают сквозь обилие мелодий, где каждая старается увести в свою сторону. Ближе остальных, на мой взгляд, оказывается Валерий Тодоровский. Режиссер снимает «Подмосковные вечера», в которые перекладывает сюжет повести. У него Катерина не купчиха, но скромная машинистка, относящаяся к узкому интеллектуальному кругу, влюбляющаяся в рабочего, реставратора мебели. Здесь сохранены разница положений, размещение ролей, скелет матрицы. В фильме Катерина всё так же внешне сдерживаемая и не проявляющая эмоций в начале, постепенно уходит вслед увлечённости чувствования. Процесс этот очень медленный и постепенный, сохранён даже в крохотных деталях — сжатости губ.
«Подмосковные вечера» реж. Валерий Тодоровский
Со стороны доносится: «Отчего люди не летают! Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица». В этот момент я оборачиваюсь и выхожу на улицу. Фильм заканчивается. Меня зовёт Катерина Островского. Слишком лёгкая, недоступная мне, как призрак. Я не смею дотронуться. Хотя бы на чуть-чуть подойти к пику чувствования, упасть в обморок, как же вынести. Мне не нужно дарить детали о ней, ведь тогда вся лёгкость её упадет водой вниз, придётся собирать руками и кувшинами. Лучше наблюдение и следование аккуратное. Я так просто это выбираю, что блуждаю за горячностью еще несколько часов. В конце я нахожу мёртвого голубя.
Тогда я отпускаю своё имя.
Екатерина Савельева
