«Пациент еще только заходит в кабинет, а ты уже видишь причины, которые довели его до необходимости делать сложную операцию на сердце», — о проблемах с «главным мотором» читателям «МК» рассказал Николай БАЯНДИН, заведующий кардиохирургическим отделением ГКБ № 15 им. О.М.Филатова, д.м.н., профессор.
Болезни сердца в России по-прежнему лидируют — проведенная в этом году всеобщая диспансеризация вновь подтвердила: сердечно-сосудистые заболевания остаются на первом месте (54%). И почти каждый четвертый заболевший (23%) имеет высокий риск тяжелых осложнений. А это инфаркты, инсульты, аневризмы. По данным ВОЗ, в России за последние 20 лет число смертей от ССЗ выросло на 31%. Мы опередили даже Китай и Индию (рост до 23%). Снижение произошло лишь в Западной Европе (на 20%) и в США (на 23%).
Так отчего у наших современников-россиян так сильно болит сердце? Об этом мы решили поговорить с одним из ведущих кардиохирургов Москвы Николаем БАЯНДИНЫМ. Кстати, в 2011 году Николай Леонардович награжден почетной грамотой правительства столицы «За многолетнюю добросовестную работу по оказанию высококвалифицированной медицинской помощи населению города Москвы».
«Главные враги сердца — стресс и вредные привычки»
— Николай Леонардович, почему так уязвимо человеческое сердце? На протяжении многих лет вы консультируете больных, выполняете по 2–3 операции в день.
— Главный враг сердца — стресс. Когда к нам приходят пациенты с инфарктами, всегда выявляется пусковой механизм, который связан либо с эмоциональными потрясениями, либо с физическими, умственными, психическими перегрузками. То есть произошли изменения психологического статуса: человек испытал какие-то жизненные потрясения, и ему пришлось резко менять свой образ жизни. А стресс (резкие перепады) как раз и есть самое опасное для человеческого сердца.
Конечно, на здоровье сердца влияют и вредные привычки: курение, алкоголь, о чем всем известно со школьной скамьи. Медицина всегда была за то, чтобы человек от них воздерживался. Чего еще не хватает россиянам, так это движения. Да, та самая гиподинамия. И это третий важный фактор, способствующий сердечно-сосудистым заболеваниям. Мы мало двигаемся, хотя занятия любым видом физической культуры, спортом и правильное питание — настоящие друзья сердца. Но все же основной пусковой фактор, особенно сердечных катастроф, — стрессовые ситуации.
— Может ли сам человек избежать рисков сердечных болезней? И что для этого надо делать?
— Сложно сказать, к качественно иному способу существования наша жизнь сегодня мало располагает. У меня огромный опыт работы: провел тысячи операций и каждый день консультирую больных. Пациент только еще заходит в кабинет, а ты уже видишь причины, которые привели к тому, что он получил не просто заболевание сердца, а дотянул до необходимости проводить операцию. Зачастую очень сложную. Причем предпосылками послужили не медицинские факторы, а житейские. Существуют отправные точки, которые мы можем предотвратить лично сами.
— Но есть же и медицинские факторы. Какие? И можно ли их избежать?
— Бесспорно важный фактор для здоровья сердца — повышенный уровень холестерина в крови. Необходимы его регулярный контроль и правильные рекомендации врача пациенту относительно образа жизни в случае наличия у него факторов риска. Очень важна и ранняя диагностика наследственной предрасположенности. Но часть вины за состояние своего здоровья мы должны четко осознавать сами, так как всегда есть причина проявления заболевания, которая коренится в образе жизни пациента. В моем понимании человек больше чем наполовину сам ответствен за свое здоровье. Медицина, конечно, является мощным фактором, но скорее вспомогательным.
«Сегодня городские больницы, в том числе и наша, финансируются не хуже федеральных или научных центров»
— Николай Леонардович, не секрет, наше общество стремительно стареет. У пожилых есть шанс, если говорить об операциях на сердце?
— К нам обращаются пациенты любого возраста, нередко 80 лет и старше, и мы никому не отказываем в операциях. Сегодня все хирурги мира, и мы в том числе, работают над тем, чтобы до минимума свести травматичность операции. Разрабатываются методики так называемой малоинвазивной хирургии: замену клапанов либо шунтирование артерий производим из минимальных хирургических доступов и с минимальной травмой для пациентов. Это имеет большое позитивное психологическое значение для больных. Если пациент будет понимать, что элемент хирургической агрессии минимизирован, он не будет до последнего терпеть, а обратится к врачу-кардиологу на ранних этапах. Технологии сегодня таковы, что даже при операции на сердце на второй день он может встать, а на третий день выписаться из стационара.
— В ведущих кардиоцентрах сейчас выполняют так называемые гибридные операции. Достаточно сложные. Вы их тоже делаете?
— Конечно. Часть операции выполняет хирург, а потом в дело вступает рентгенолог и уже эндоваскулярно, через сосуд, заканчивает ее. Тем самым серьезные изменения аорты либо коронарных сосудов выполняются с относительно малой травматичностью. Этим достигается сокращение времени пребывания пациентов в стационаре, их быстрейшее выздоровление. Это и психологически благоприятно сказывается на настроении больных — они как можно раньше должны обращаться к врачам. Только так можно достичь хорошего послеоперационного результата.
— Не так давно в одном из кардиоцентров прошла операция по замене сосуда биоматериалом. В вашем отделении такие технологии используются? И есть ли для этого технические возможности?
— Сейчас городские больницы, в том числе и наша, финансируются на уровне федеральных научных центров и клиник. Оборудование, расходные материалы (клапаны, протезы) — все это не уступает оснащению научных центров. Но есть разработки на научном уровне, которые используются только в специализированных центрах. В них оборудованы специальные лаборатории и персонал нацелен на прогрессивные научные разработки. Как только что-то новое доходит до клинического применения, это делается именно в кардиоцентрах. И только после этого может применяться в практическом здравоохранении — больницах города.
Сейчас настолько плотно идет интеграция и обучение новым методикам, что, в принципе, разницы нет, получает ли пациент лечение в городской больнице либо в научном кардиоцентре. Уровень оказания кардиологической помощи сопоставим. Все постоянно проходят обучение за рубежом — у нас хорошие контакты с клиниками Европы и других стран. Они приезжают к нам, мы выезжаем к ним, обмениваемся методиками операций. Проводятся мастер-классы. Доктора из ведущих клиник показывают свои умения и в то же время овладевают практическими навыками из той области, что лучше всего получается у нас.
— Считается, что в России самые лучшие кардиохирурги, у них самые лучшие руки. А как с оснащением?
— На самом деле все взаимосвязано. В 90-х годах прошлого века многие специалисты из России эмигрировали в Израиль, причем и те, кто учился со мной на одном курсе. Советская школа образования хирургов, я считаю, была хорошей. Не случайно же многие кардиохирурги, получившие дипломы в СССР, сейчас успешно конкурируют на международном уровне. Они востребованы ведущими клиниками мира и сегодня во многом определяют развитие кардиохирургии в том же Израиле и в Европе. При посещении клиник за рубежом мы радуемся за своих соотечественников, которые достигли мирового уровня, попав в условия другой страны.
И денег, отпускаемых сегодня на медицину, я считаю, вполне достаточно. Я бы не решился сказать, что у нас в России у хирургов руки хорошие, а вот оснащение хромает. У наших хирургов не только руки хорошие и не только оснащение в наших клиниках сегодня вполне сопоставимо с европейским, но и результаты соответствующие — они очень даже неплохие.
— Значит, из России врачам уже можно не уезжать? No problеm?
— Есть очень много других факторов, которые влияют на результаты операций. Например, что касается организации медицинской помощи, надо признать: нам есть чему поучиться в клиниках развитых стран. Это страховая разумная медицина — многоступенчатая система, из которой нельзя выхватить ни одного звена. Да, мы имеем и руки, и голову неплохие. И аппаратура закупается хорошая и в достатке. По оснащению ангиографическими установками, аппаратами искусственной вентиляции, МРТ и КТ мы даже по европейским меркам занимаем вполне достойное место и можем оказывать помощь людям не хуже, чем в развитых странах. Но всегда есть нюансы, которые можно было бы изменить к лучшему.
И еще: успех операции зависит не только от хирургов, но и от своевременного обеспечения больниц расходными материалами. В этом смысле есть немало резервов для улучшения работы сегодняшних клиник. Механизм должен работать максимально четко и быстро. Но это тема для отдельного разговора.
— И чем из современных аппаратов располагает ваше отделение?
— Практически последними образцами хирургических инструментов и аппаратуры для диагностики. Есть несколько компьютерных и магнитно-ядерных томографов, 3 ангиографических установки. И теперь первостепенная задача — максимально эффективно все использовать. Сейчас это даже более важно, чем закупка новых дорогих аппаратов. Наиболее интенсивное лечение идет в отделениях реанимации, где наши пациенты после операции находятся в течение 2–3 дней. Вот эти два-три дня во многом определяют результат операции и быстроту реабилитации пациентов. Это наиболее дорогостоящие койки, они оснащены всей следящей аппаратурой за состоянием больного. И их пока не хватает, так как в больнице идет плановый ремонт. Думаю, в течение одного-двух лет и этот вопрос решится.
— Кадры готовы работать на таком современном оборудовании? Качество их подготовки вас устраивает?
— Не думаю, что сегодня резко снизился уровень образования специалистов. К нам приходят молодые врачи (на 15–20 лет моложе меня), и я могу сказать о них только хорошее. К тому же они знают языки. Если получаем новые приборы, аппаратуру, новые инструменты, организуем стажировку специалистов, в т.ч. и за рубежом. И в этом отношении Департамент здравоохранения Москвы дает возможность ездить за границу и практически осваивать новые разработки. Так что по набору помощи пациентам в кардиохирургии наши специалисты работают на уровне, сравнимом с европейским. Без лишней скромности могу сказать: наша больница одна из самых продвинутых и востребованных у пациентов.
— Сколько кардиохирургических операций в год можете выполнить в своем отделении? Очереди на плановые операции — известный факт...
— Порядка 800–900 операций. В двух операционных работает 10 кардиохирургов. Только на одном операционном столе выполняется по 3–4 операции в день. Поток пациентов с заболеваниями сердца к нам нескончаем. Когда в больнице закончится ремонт, думаю, сможем выполнять на 30% операций больше. Это позволит снизить лист ожидания для плановых пациентов. Через год-другой сможем выйти на 1000 операций в год. За рубежом, когда аналогичные отделения выполняют столько сложных кардиохирургических операций, это считается очень хорошим уровнем. Поэтому сегодня мы можем на равных конкурировать с зарубежными коллегами и даже многому их научить.
Был случай...
— Месяца два назад к нам поступил очень тяжелый пожилой пациент 82 лет, — рассказал Николай Леонардович об уникальном факте. — У него была поражена вся аорта, начиная от коронарных артерий, включая грудную и брюшную аорты. Имелись такие изменения, которые могли привести к летальному исходу. Но нам удалось с помощью этапных операций (аорто-коронарное шунтирование с протезированием восходящей аорты, а в дальнейшем с помощью эндоваскулярных хирургов спротезировать грудную и брюшную аорты) помочь пожилому пациенту выжить. Так что кроме рук хирурга есть еще и современные методики, к примеру, стентирование аорты через бедренные сосуды. Применение этой технологии позволяет достигать хороших результатов лечения сердца даже у очень пожилых пациентов, причем с низким уровнем осложнений. Наш пожилой пациент еще год назад получил бы отказ от операции, а сегодня удалось восстановить его нормальную жизнедеятельность.
«Одна из мировых тенденций — профилактическая хирургия»
— Считается, что инфаркты в наше время помолодели. Какого возраста (в основном) к вам поступают больные?
— В последние годы возможности кардиохирургии раздвинулись — мы оперируем больных практически любого возраста. А что касается молодых, наша задача максимально отодвинуть хирургическое вмешательство на более поздние сроки. Если поступает пациент 30–40 лет, операцию выполняем малоинвазивными методами (без разреза). И тем самым обширные хирургические вмешательства на коронарных сосудах удается отсрочить на более отдаленный период, что, естественно, улучшает прогноз дальнейшей жизни пациента и результаты лечения.
Если еще 10–15 лет назад средний возраст больных нашего отделения, которых мы оперируем, составлял 55 лет, то сейчас 65–70 лет. Помолодели ли инфаркты или они постарели? Вопрос многофакторный. Продолжительность жизни россиян увеличилась и продолжает прогрессивно возрастать.
— Выходит, россияне стали жить дольше и благодаря увеличению числа операций на сердце? Вы это хотите сказать?
— Именно так. К примеру, в Америке в 80–90-е годы резко выросло число операций на сердце, и тем самым они увеличили среднюю продолжительность жизни. Это доказано статистическими данными: с широким внедрением кардиохирургических операций аорто-коронарного шунтирования им удалось увеличить среднюю продолжительность жизни на 4–5 лет. Думаю, примерно то же самое сейчас происходит и у нас. Идет увеличение количества операций на сердце и возраста оперируемых — все это говорит о том, что и в России идет тенденция к удлинению общей продолжительности жизни.
— Но кардиобольных в России не становится меньше. В чем, на ваш взгляд, причина? И где выход?
— Намного улучшилась диагностика заболеваний: выявление болезней идет на более ранних стадиях. Это хорошая тенденция. Но... В Европе и Америке пошли дальше: у них есть т.н. профилактическая хирургия на улучшение результата. Доктора оперируют молодых пациентов, когда тот еще не чувствует, что болен, а обследование показывает: есть изменения, которые через несколько лет обязательно проявят себя и в худшем варианте. Например, та же одышка: если пациент будет затягивать с лечением, результат в последующем будет хуже того, если бы операция была выполнена на 2–3 года раньше. Профилактическая хирургия — еще одно из направлений кардиохирургии в России, которое, я надеюсь, будет тоже развиваться наряду с малоинвазивной.
материал: Александра Зиновьева
