В легендарной Бутырке покончил с собой 30-летний арестант Александр Архангельский, обвиненный в серии нападений на женщин. Он свел счеты с жизнью после того, как его признали психически вменяемым.
Его смерть — одна из самых загадочных, но она отнюдь не единственная. За последние дни столичные СИЗО буквально захлестнула эпидемия суицидов. Правозащитники, все чаще исполняющие роль гробовщиков, уверены: это только начало. Почему арестанты уходят из жизни и почему надзиратели не способны их остановить (да еще скрывают сами факты) — выяснял «МК».
Александр Архангельский — фигура, прямо скажем, весьма неоднозначная, и статья у него преотвратительная 132-я УК РФ («Насильственные действия сексуального характера»). Большинство женщин (в том числе, возможно, и автор этих строк) даже вздохнут спокойно, узнав о его гибели: по версии следствия, он выслеживал своих жертв в районе Комсомольского проспекта, шел за ними и насиловал в подъезде или лифте. Но в любом случае дело до суда еще не дошло, приговора не было, а значит, его жизнь под охраной государства.
Мужчина, как выяснилось, состоял на учете в психоневрологическом диспансере: его определили туда после того, как он пытался покончить жизнь самоубийством. Потому сразу после ареста Архангельского отправили в НИИ им. Сербского на экспертизу. Ну а там признали, что в момент совершения преступлений он был вменяем, и вернули в СИЗО. А вот тут начались странности: человека, склонного к самоубийствам (о чем в его деле есть особые пометки), поместили в общий корпус, а не на «кошкин дом» (так называют психбольницу Бутырки). Халатность? «За всеми заключенными не уследишь...» — пожимают плечами работники изолятора. Вот и за ним не уследили. Через 12 часов после прибытия в СИЗО Архангельский вскрыл себе вены. Случилось это 28 октября.
И вот еще о странностях. Во-первых, погиб он утром в момент раздачи пищи заключенным. Логичней было бы ночью сделать свой выбор, пока все спали (да и мысли дурные чаще лезут в голову именно ночью). По версии сотрудников, Архангельский накрылся одеялом и вынес себе приговор. Рядом с трупом нашли лезвие. Хм, как это, интересно, можно осуществить?..
— И вы верите, что он не издал при этом ни единого звука? — говорит бывший арестант, просидевший за решеткой 20 лет, Александр Смирнов. — Что никто из сокамерников не смог ничего заметить? Там бы крови вылилось немерено!
Но оставим пока Архангельского. На следующий день после его смерти, 29 октября, в СИЗО №3 погиб заключенный Попков. Было ему 33 года, и обвинялся он по части 4 статьи 228 («Торговля наркотиками»). Попков покончил с собой в карантинной камере, то есть почти сразу по прибытии в изолятор. Двое сокамерников уверяют, что ничего подозрительного не слышали. Тревогу забили, когда он не вышел из туалета через полчаса.
Идем дальше. 1 ноября покончил с собой заключенный «Матросской Тишины» Баротов Хайдарали (обвинялся по 161-й УК — «Грабеж»). Сокамерники говорят: два дня всего пробыл там, веселый был, шутил, всякие истории рассказывал. Потом один заключенный пошел с утра в санузел, а там Хайдарали — мертвый...
Вообще весьма интересно, что тюремщики членам ОНК о фактах самоубийств сами практически никогда не рассказывают. За последнее время было только два исключения — когда свели счеты с жизнью серийный убийца Александр Некипелов и казахский бизнесмен-мошенник Нуралы Ташкенбаев (получил 550 тысяч долларов за освобождение от уголовной ответственности бывшего директора погранслужбы Казахстана генерала Нурлана Джуламанова). Да и то про их смерть стало известно правозащитникам не в тот же день, а только спустя какое-то время. Если с Некипеловым все более-менее понятно (грозил ему пожизненный срок), то причину суицида Нуралы так и не выяснили: по словам сокамерников, вечером посмотрел ТВ, съел большой кусок торта, а к утру наложил на себя руки. Ему оставалось 8 месяцев до условно-досрочного освобождения...
— Криминальное сообщество, если за кем косяк, выставляет ему счет, — говорит один из «смотрящих». — Не можешь заплатить, так должны платить родственники. Но вот если ты покончишь с собой, на близких долг не переходит. Встречал заключенных, которые пытались покончить с собой именно по этой причине.
Может, случай с Нуралы из этой серии?
— Как бы то ни было, эпидемия суицидов пошла в том числе потому, что не хватает режимных и медицинских сотрудников, чтоб за всеми уследить, — рассказывает член ОНК Анна Каретникова. — Один психолог на полторы-две тысячи человек. Один режимник на сотню. Из Управления ФСИН разослали новую методичку, как избегать суицидов, их предвидеть и предотвращать. Большая такая книга. Но если нет сотрудников, кто будет «предвидеть и предотвращать»?
На днях проверяли карантинные камеры. Там среди прочих находятся люди в депрессивном состоянии, заниматься ими некому. Спрашиваем у тех заключенных, которые, на наш взгляд, самые тяжелые в этом смысле: «С вами психолог говорил?» В ответ: «Ой, это такая добрая женщина, но у нее так много дел, что она извинилась, дала анкету и ушла». А в анкете вопросы типа «боялись ли вы детстве большой собаки?» Это как поможет в предотвращении суицидов? Психолог нужен вновь поступающим в обязательном порядке.
Интересно, что в суицидах, считается, виновата всегда режимная служба. А главная нехватка сотрудников именно у нее. Более того, из-за этого иногда не удается вовремя снять человека с петли.
— В 204-м приказе ДСП есть требование к младшему инспектору на корпусе иметь при себе всегда нож с закругленным концом, — продолжает Каретникова. — Я поинтересовалась — зачем? Оказывается, инспектор должен при сигнале о суициде этот нож немедленно передать в камеру, чтоб сокамерники перерезали веревку и попытались спасти умирающего. Очень живописная деталь. Почему не режут веревку сами сотрудники? Ну, для того чтоб открыть камеры (по закону), необходимо ЧЕТЫРЕ сотрудника. Пока они все не собрались, никто не может войти в камеру, тем более ночью. Очень показательна была смерть Некипелова в этом смысле. В его камере было видеонаблюдение, но техника не умеет из петли человека вытаскивать, к ней сотрудник должен прилагаться, а если он один на два этажа, то и нож с закругленным концом не поможет. Вот и вся оптимизация. Заключенных в полтора раза больше, чем должно быть, а сотрудников в режиме — в два раза меньше, чем требуется. То, что по этой причине заключенных в спортзал не выводят, — полбеды, а вот эпидемия суицидов — это уже совсем плохой показатель.
Комментарий представителя ФСИН России:
— В последнее время число сотрудников поэтапно сокращалось в среднем на 5% в год (в 2013-м — сразу на 10%).
Еще в 2012 году руководство тюремного ведомства отправило письмо в Правительство РФ, где обозначило проблему, возникшую из-за сокращения охраны. Были приведены следующие цифры: за год число побегов из учреждений ФСИН увеличилось на 100%, а число убийств — на 53%. При этом новый глава ФСИН констатировал, что более чем в два раза возросло число самоубийств среди самих сотрудников уголовно-исполнительной системы из-за возросшей нагрузки и неуверенности в завтрашнем дне.
Штатная численность в службе режима надзора в СИЗО была 21 687 единиц. За последнее время 2100 человек сократили, нагрузка возросла в отдельных регионах на 50–60%. Если раньше на один пост приходилось, как правило, 10–15 камер, то добавили еще 3–4 камеры. Больше работы ложится на плечи дежурных дневных смен, которые осуществляют вывод на прогулку, в баню, к следователям и адвокатам.
— Вообще покончить с собой в СИЗО достаточно проблематично: ты всегда находишься под присмотром, всегда среди людей, — уверен адвокат Иван Миронов. — Чаще же суицид оказывается вовсе не суицидом. Это самый надежный и лучший способ скрыть смерть по другим причинам, и в первую очередь от передозировки наркотиков. Ведь если выяснится, что заключенный употребил зелье, то будут скандал, посадки. А тут якобы наложил на себя руки, и все.
Именно поэтому московские правозащитники выступили с инициативой: периодически проверять заключенных на наркотики.
Но главное — чтобы начальники СИЗО сообщали о каждом суициде в тот же день и чтобы общественные наблюдатели могли принять участие в расследовании всех этих случаев.
— К сожалению, ФСИН перестала направлять информацию в ОНК Москвы о фактах смерти, в том числе по причине суицида, — говорит председатель комиссии безопасности ОП Антон Цветков. — В ближайшее время мы обсудим данный вопрос. Уверен, что возобновим обмен информацией в рамках закона. Каждый суицид является ЧП, и за него могут наказать сотрудников. Однако в условиях нехватки личного состава и переполненности СИЗО проблему не решить.
