Стреляют. Антон сказал: «Сезон охоты открылся на днях». Ну и что же? Не в деревне же охотиться.
Дремлю. Спать гроза не даёт. Страшно. В этих краях грозы страшенные. Молния на всё небо. А от грохота грома хочется вжаться в постель и зарыться в одеяло.
Сквозь дрёму… Всё ещё стреляют. Очередями.
Может, разборки? Хотя какие в деревне разборки?
Лучше не выходить. Стрелять не прекращают!
Тревожно… Что-то не так.
Стук в окно. Кричат: «Пожар! Что вы спите? Горим ведь! Вставайте!»
Дыма нет. Огня тоже. Кто? Что? Мой сын… Он в амбаре без окон. Дверь там закрывается изнутри. Тяжёлая, огромная, крепкая. У него там обогреватель…
Антоша! Сыночек…
Вскакиваю. Выбегаю на улицу. Моросит дождь. Пахнет дымом. Дым – как туман.
Меня колотит…. Амбар не горит. Машина тоже…
Моя тётка-нянька с какой-то женщиной взахлёб:
– Что вы спите? Весь пожар проспали! Мы оттуда сейчас. Ох, и горело! Ужас… Я такого никогда не видела… Три машины тушили – бесполезно…
– Кто горит?
– Дак Толмачёвы! Все живы! В окно успели выскочить… А дом, сарай – всё подчистую сгорело! Такой домина! Кирпичный ведь… Вмиг! И скотина вся сгорела…! Вот так пожар! Вся деревня там! А вы тут спите!
– А Антон мой тоже там?
– Нет, я его не видела. Не знаю.
– Антон! Антон! Ты здесь? – стучусь в амбар.
– Что, мам?
– Антошка, Толмачёвы сгорели! Вернее, дом у них сгорел. Сами все живы! Нам нянюшка только что сказала – разбудил. Пойду туда. Может, что нужно…
На ходу одеваясь, Антошка побежал. Андрей и Алёнка Толмачёвы – друзья его.
Зуб на зуб не попадает. Трясёт. Глаза ест дым. А дождь моросит и моросит. Ладно, хоть гроза прошла…
Люди сбились кучкой. Машины всё ещё поливают пепелище… Соседние дома заливают.
– От чего пожар-то?
– Говорят – гроза. Молния в сарай ударила, а там сено… Вмиг вспыхнуло. Ладно, ребята успели выскочить. Ведь спали уже.
– Где они?
– У Натальи Фроловой. Она их всех к себе взяла. И вещи, что успели вытащить, к ней унесли… Она и пожарных вызвала.
В доме у Натальи на удивление тихо. А-а… Сёмку спать уложили. Кругом вещи навалены. Алёнка перебирает их. Ребятишек увели к тётке.
– Вика, проходи. Вишь, что произошло. Чуть не сгорели мои-то… Я слышу – шифер стреляет. Думаю: ведь горит где-то! Выскочила на улицу, смотрю, а это мои горят. Господи! Пресвятая Богородица! Матерь Божья. Я звонить пожарным. И побежала туда. Где моя кровиночка?! Сёмушка! Внучек мой… Дочка Алёнушка… Горят ведь! А люди стоят вокруг и смотрят… Где, кричу, мои? Вроде выскочили… Или в доме? Смотрю, а они там, в окне… Тут я заорала как бешеная: «Помогайте! Выбивайте окна!» Спасли. Хорошо, Андрей дома был. А то девки ходят по дому, как курицы кудахчут. Сгорели бы… Ну, слава Богу! Все живы… А жить? У меня пока поживут.
За день до того…
– Ладно, наливай. Не фига выёживаться. Всю правильно. Я ей, с..е, должна отомстить? Должна!
– Но ведь там твоя Алёна. Внук твой там, Сёмка…
– Не трясись! Мы на кого делали? На Лильку! А ей надо. Сколько она моей крови попортила. Сначала мужика увела… Теперь дочь моя там живёт… Свой дом огромный, пустой… А она там в этом содоме… Сколько их там? Считай: сама Лилька, её Нинка с пацаном, Надька – младшая-то ещё школу не закончила, а тоже с хахалем (вся в мать). Да-а, ещё же Лялькин меньшой пацан… У меня вся душа за своих изболелась. Их точно Лилька приворожила. А сейчас? В Москву поехала! На заработки. Знаю я эти заработки. Небось, ещё кого-нибудь охмуряет…
– Да успокойся ты! Мужику своему ты уже отомстила? Отомстила! Променял он тебя на эту с…у. Где он теперь? То-то! Давай хоть помянем его…
– Попляшет она у меня. Будет знать, с кем связалась! ...А ты только вокруг дома сыпала?
– Не только… И вокруг дома. И сарайку обошла.
– И ладно. Давай выпьем…
Ирина Васильева
