Про месячной давности спа-революцию, в результате которой в Мальдивской республике случился военный переворот, на Мальдивах никто не знает. Более того, на острове, где я жил две недели и однажды, уже к концу, догадался поинтересоваться о гарантиях безопасности после переворота, администратор отеля очень заинтересовался, что это за переворот.
— Наверное, вы что-то слышали? — недоверчиво уточнил я.— Не могли не слышать! Стреляли!
— Знаете,— сказал он,— мы тут работаем и ничего не знаем, ни плохого, ни хорошего. Если бы я в Мале был, я бы вам рассказал. Но вы там были несколько дней назад, а я — год. Так что лучше расскажите вы.
— Но я проездом...— пожал я плечами.
— И ничего такого не заметили?
— Ну как вам сказать...
И это все-таки я ему рассказал.
Чтобы попасть на один из мальдивских островов, где вы решили отдохнуть, надо из аэропорта в столице Мале лететь еще минут 45 на воздушном такси — небольшом самолетике на водных лыжах. Садится он в тех краях где угодно, потому что везде вода. В принципе, полет на этом такси уже входит в систему местных развлечений и уж точно достопримечательностей, если только с вами не происходит то, что произошло там с нами.
На самом деле ничего особенного. Просто вылет самолета, нам сказали, немного задерживается.
— Что случилось? — спросил я.
— Да капитан сейчас очень занят,— объяснил мне диспетчер.
— Настолько, что мы вылететь не можем? — удивился я.
— К сожалению,— уныло подтвердил он.
— И сколько ждать?
— Около часа,— обнадежил диспетчер.
Действительно, обнадежил. Я по привычке, приобретенной за годы работы в президентском и премьерском пуле, сразу приготовился к худшему. То есть к паре часов как минимум.
У каждого приличного отеля в небольшом аэропорту, где три десятка самолетов швартуются к пристани, есть небольшой зал ожидания, комната отдыха, матери и ребенка... не знаю, в общем, как это называется. Оказалась эта комната и у нас, и уже была битком.
Здесь сидели и лежали французы, несколько немцев и одна русская пара. Я даже подумал сначала, что мы на одном двенадцатиместном рейсе и не улетим, но потом пересчитал всех и успокоился.
А зря. Первым насторожился немец, который вывез на острова не только свою жену (с губами, алыми как маки, от помады, которой с двух этих губ хватило бы мальдивским девчатам за стойкой бара на три жизни), а и ее родителей, а также своих и еще пару человек — по-моему, в общем, всех, кто захотел.
Немец поговорил с диспетчером аэропорта и выяснил, что самолет наш задерживается уже не на час, который как раз прошел, а на два (инстинктивно запланированных мною).
— Что он вам сказал? — приветливо переспросил у немца хороший русский парень на плохом английском.
— Капитан очень занят и еще не освободился.
Русский ушел на пристань.
Вернулся он в задумчивости:
— Что-то я не понял,— сказал он.— На табло написано, что наш рейс вообще отменяется.
— Почему? — переспросили его хором.
— Не написано,— сказал он.— Но есть одна мысль...
И он, конечно, поделился ею. По его информации, водная авиация Мальдив была активно задействована в военном перевороте. Он не уточнил, на чьей стороне, но сейчас это было не главное. Главное, что спа-революция, о которой так много говорили в Москве, настигла нас сразу по приезде и накрыла с головой, как волна от взлетающего воздушного такси плескающихся в океане отдыхающих, которые смогли добраться до своего острова.
Очевидно, что и наш самолет принял участие в акции (возможно, карательной) и, скорее всего, пострадал, а теперь ему латают дыры, а нам говорят, что у пилота неотложные дела.
— Ну вы сами посудите,— сказал этот парень,— что может быть для них неотложней, чем наш вылет? У них вообще других дел не может быть!
Это был аргумент. С ним сразу согласились все. При этом часть пассажиров, в том числе и я, были уже настроены снять на всех катер. Правда, оказалось, что плыть на нем до острова не меньше пяти часов, а свободных катеров тем более нет.
А некоторые, по-моему, вообще засобирались обратно, в Париж и Мюнхен. Тем более что и через два часа мы никуда не полетели. И через три. И даже через четыре.
Через четыре с половиной нам вдруг объявили посадку. Когда мы разместились на борту и приготовились поговорить с пилотом, он как раз и вошел. Я посмотрел на него и что-то понял.
— Что с вами? — спросил я.— Почему вы такой бледный?
Первые пилоты на этих рейсах традиционно англичане, и бледность проступала даже через загар.
— А вам что, не сказали? — измученно улыбнулся он.— Сильнейшее расстройство желудка. Просто не долетел бы...
— А сейчас лучше? — с тревогой спросил немец.
— Оф корз,— неуверенно вздохнул он.
А я думаю, что уж лучше бы мы пару аварийных посадок совершили по дороге
Андрей Колесников
