Плавай, сынок, и кури

В этом году я снова в Крыму, работаю врачом в лагере. Тридцать человек-младший отряд. От шести до десяти. Им от всего радостно-море, мороженое, полдник, двухэтажные кровати в комнатах, камушки на городском пляже. Они вдохновенно разучивают песни с местным Баян Баянычем, скачут на дискотеке, участвуют в конкурсах. Еще несколько лет — и они станут старшими.

От двенадцати до семнадцати. Двадцать человек. Брюки свисают на попе, майка-на плечах. Цветастые шорты до колен-униформа. Плеер, взгляд мрачноватый и скептический. У девочек, наоборот, маечки и шортики микроскопические, но брюки, как положено,-«штаны». Отряд называется «Белочка». Не подумайте, это не веселый лесной зверек, это от белой горячки. И девиз: «Белочка приходит внезапно». Спросили бы у меня про эту самую «белочку», я бы им рассказала… Но то, что из реального мира, им неинтересно.

В комнатах не бардак, не разор-ужас. Все опутано проводами, пищат, пиликают и светятся телефоны, зарядные устройства, компьютеры-«ладошки». У нас продвинутые дети, физико-математический лицей. «Физ»-это футбол. «Когда будет поле?» Поля в этом году нет, один разок дали поиграть в соседней школе. «Мат»-это мат, но немного. При нас, видимо, сдерживаются. Остальные слова тоже не все понятные, но к концу смены жаргон можно освоить, на всякий случай, чтобы собственного сына понимать. На кроватях вперемешку вещи: носки, полотенца, рубахи, рюкзаки, сланцы, гель для душа, гитары. У девочек не лучше. Кто там за ними дома убирает? Горничная?

Курят, курят, курят. И девочки. Из заднего кармашка трогательной юбочки с кружевами торчит сигаретная пачка. Целыми днями на лавочках вокруг урны. У некоторых записки от родителей: «Разрешаю моему сыну плавать без сопровождения взрослых. И курить». Я сама все документы проверяла на украинской границе в поезде. Многие-из неполных семей. Почти все-с хорошим достатком, такая у нас школа. Что такое богатая семья? Родители много работают, дети хорошо одеты, есть всякие технические прибамбасы, карманные деньги. Нет только времени пообщаться. Все родители сдали еще в Нижнем деньги на две экскурсии-обязательная культурная программа. Нужна она детям?

— А кафе там будет?

— А нас на автобусе повезут?

— А можно вообще не ездить, а деньги потом забрать в рублях?

Деньги нужны, очень. На пепси, сигареты и мороженое, на кафе. «Да мы ничего, просто пожрать охота». Как будто их не кормят! Шаурма-пища богов, жирная несвежая курица с майонезом и корейской морковкой в тонком лаваше. И чтоб прямо на пляже, в жару. Шашлык-резиновые кусочки на палочке, неизвестный науке, старый, жилистый зверь. И пиво.

Пиво, конечно, запрещено, но каждый день они как-то ухитряются его купить и пронести в палаты мимо нашего бдительного ока. Конфискат: полторашка светлого-девятый класс, девочки. «Отвертка»-девочки, класс восьмой. Девочек мало, их угощают мальчики-пиво, пиво, коньяк «Коктебель». Кальян. Два кальяна. Изъяты до возвращения. Десятый «Б»-наша футбольная команда, ошалели без поля. «Можно мы погуляем в поселке до отбоя? Пожалуйста!» Такие паиньки, причесались, нарядились в чистые рубахи. Отпустили. Вернулись в десять, уже чистят зубы, ложатся спать. Мы расслабились, растрогались. «А можно мы только нашей палатой посидим на лавочке и покурим кальян?» Какой кальян? Оп! Молчание. Битый час уговорами, шутками, строгостью. Давайте-давайте, дома будете озоровать, с родителями. А мне, говорит один мальчик, папа разрешает. Звоним папе. Судя по голосу, ему сейчас очень весело. «Ну что,-говорит папа (кто-то там у него в телефоне заливисто хохочет и орет музыка),-три-пять затяжек я бы ему разрешил». Вопрос, кто будет считать затяжки, ставит папу в тупик. Пришлось отдать.

Поесть и попить. Покурить. Посидеть с девчонками на кровати в темной комнате. Секундная готовность отпрыгнуть в разные стороны, если включат свет, а днем в столовой делать вид, что друг друга даже не знают. Или не отпрыгнуть, кто понаглее. Есть у нас парочки, это нормально. В последнюю ночь на лампочку у входа в корпус напялили презерватив. Я рада. Профилактика на уровне, детишки за безопасный секс. Пусть только секс этот будет дома, а не в лагере, так спокойнее.

Отвлечь и развлечь. Чем развлечь и как? Они так себя ведут, как будто давно уже все знают. А чего не знают, так это им и не нужно. «Да ну…» Мы живем в поселке Орджоникидзе. Кто это? Пожимают плечами. Прикольная только надпись на пляжных кабинках для переодевания: «Орджоникидзовцы-гостям Крыма». Поселковый клуб имени Кирова, в центре скверика-бюст Сергея Мироновича. На голове у него панамка, не удивлюсь, если наши закинули, а кто он-не знают. И Ленин тоже есть, в полный рост. «Где Ленин?» Рядом с памятником огромный надувной батут, прилавки с сувенирами, пункт обмена валюты. Ильича не заметишь. Ну ладно, бог с ним, с революционным прошлым, давайте другое. Едем в автобусе. Экскурсовод в окно показывает гору Узун-Сырт-«длинная спина» в переводе с тюркского. Рассказывает про Планерское, про школу советского планеризма. Кто слушает плеер, кто болтает. И даже про шляпу Волошина, которая по легенде где-то там летала, не слушают. Или делают вид. И, кстати, кто такой Волошин? Кто знает, тот молчит. Так надо. Так у них принято.

Плавали на катере вокруг Кара-Дага, через Золотые Ворота. Все бросили монетки, загадали желания. Какие, хотелось бы знать. Понравилось? «Да ну, блин, дождик же шел. Промокли. Купались мало. Жрать охота. Замерзли!» Кто-то сзади в толпе говорит: «Гора красивая».

Ходили в пеший поход до Коктебеля. Двенадцать километров по горам. Красота неописуемая, никакими фотографиями не передашь. Понравилось? Молчат, это значит-очень понравилось. Лазили на гору смотреть закат, сидели на самой вершине, нечесаными солеными головами упираясь в розовые облака. И на рассвет ходили в четыре утра. Никто не отказался, встали как по команде, тащили на плечах дрова и картошку, на костре печь. И кричали и хлопали, когда над горизонтом показалась огненная стрелка, а потом режущий глаза алый пятак. Ссыпались на маленький пляжик вниз, к морю. «А где жрачка?» Вот так всегда.

В Феодосии в галерею Айвазовского загоняли просто насильно, так не хотелось. Вот еще, «тратить бабки на долбаный музей». А вышли все задумчивые, обсуждали, кому какая картина больше понравилась. И каждый день на новый дикий пляж безропотно ходили, от всех этих чебуреков и цивилизованных навесов. Просто чтобы море и горы вокруг. Им так лучше в карты играется, где красивый вид.

На конную прогулку ну никто не хотел, а как потом скакали! Даже те, кто в первый раз на лошадь сел. Приехали в армянский монастырь. XIV век. Такой оригинальный монах-энтузиаст нам неожиданно провел экскурсию. Все слушали. Там на косяках каменной входной двери выбиты древние кресты. Раньше верующие, заходя, не крестились, а клали на эти кресты ладони. Наши все положили. И тот, у кого накануне пиво отнимали, и тот, который всегда возражает и курит по пачке в день. И тот, который ругается хуже всех и вечно недоволен. Пока внизу дожидались отставших, обтрясли абрикосовое дерево. Сами наелись и коня накормили, самого красивого. Надо положить абрикос на ладонь и протянуть, тогда эта громадина берет его осторожно нежнейшими губами и долго пережевывает. Можно погладить морду, похлопать по шее, он умный, не тронет. Тот мальчик, который больше всех курит и ходит со своей девочкой до неприличия в обнимку, говорит: «Я боюсь…» Я беру его вздрагивающую ладонь с абрикосом и протягиваю лошади. Ура! Улыбается как маленький-получилось!

Одна наша учительница с заключительного концерта в лагере пришла расстроенная: «Наши дети…»-дальше она очень плохо сказала. Потому что они странно одеваются (ох уж эти мешковатые штаны!). Патлатые, с «белочкой» этой дурацкой. Галдят. Вот татарская группа: чистенькие, нарядные. Пришли-ушли строем. Сели, дружно пели. Танцевали национальные танцы. До этого еще были дети из Киева, они тоже народное пели и танцевали. И наши пели! И даже играли на двух гитарах. «Да что они там поют…» Нормальное поют, цензурное. Русский рок. И мы эти песни в юности пели, некоторые в моем плеере есть до сих пор, значит, я еще не совсем динозавр.

Да, они не привезли русские сарафаны. Не репетировали «Мороз, мороз» и даже «Сормовскую лирическую» не знают. Парами не ходят. Фыркают и возражают. Нет в них этой национальной гордости, что ли, осознания того, что мы русские, приехали в другую страну… Нет, постойте! Есть национальная гордость, есть! Мы ведь ходили полуфинал смотреть в спортбар на набережной. И уже издалека наши дети во все горло кричали: «Россия-вперед!» И просто: Россия! Россия! И даже когда Испания выиграла у Германии, кричали то же самое. Пусть это футбол. Пусть Россия, которая Родина-леса, поля и реки, Волга, Москва и Кремль, сейчас для них команда с голландским тренером. Но слово сказано! И сказано от души.

Они не плохие, эти дети. Попросишь-помогут. И лица у них хорошие, особенно когда спят. Девчонки с мягкими игрушками приехали. Сотрут боевую раскраску, свернутся клубочком… Вот эта-золотая медалистка, пишет стихи. Эта-увлекается театром. И мальчики. Плечи-во, 45-й размер ноги, бритый подбородок, а выражение лица во сне, как у моего младшего шести лет. Вот этот учится в «Ф»-классе, где физика на уровне института, этот-девять лет в музыкальной школе на классической гитаре, что хочешь на слух подберет. Этот-присматривает за младшим братом, весь поселок обегал в поисках игрушки на день рождения. Они не злые. Они просто не знают как. Как быть. Кем. Как жить. На всякий случай всегда говорят «нет». Им так проще.

В первые дни отдыха мы поехали в аквапарк маленькой группой. Дети отдельно резвились-съехали по разу с каждой горки и зависли в кафе. А мы, взрослые, боялись. Наконец, случайно выбрали самую страшную горку. Абсолютно закрытая со всех сторон, черная, внутри ничего не видно. Ложишься на коврик, руки складываешь на груди. Свечку только не дают, видимо, быстро гаснет в тоннеле. Глубоко вдыхаешь, тебя еще подталкивают сзади, а-ах-и несешься. Не знаешь, куда повернешь в следующую секунду, темно, упадешь вниз или развернешься, затормозишь или помчишься еще быстрее. Только попискиваешь тихонько, чтобы чувствовать, что жив еще. Потом далеко впереди забрезжит свет. Свет в конце тоннеля. Бах! В воде с головой, отфыркаешься и вынырнешь.

Наши ребята все катались с этой горки. Так и едут дальше, пока не вырастут. Круто!

Анна Андронова, писатель, врач, Нижний Новгород

По материалам журнала «Огонёк»