На Малой сцене Театра наций вышел спектакль «Покорность» по одноименному роману Мишэля Уэльбека, который многие считают пророческим: в нем описываются выборы во Франции 2022 года, на которых к власти приходит партия «Мусульманское братство». День выхода книги из печати — 7 января 2015 года — совпал с террористической атакой на редакцию «Шарли Эбдо». Как и от чего предостерегает «Покорность», поставленная по-русски, рассказывает Алла Шендерова.
Самое интересное — рассматривать эту постановку Талгата Баталова как вторую часть дилогии: первой будем считать его спектакль «Как эстонские хиппи разрушили Советский Союз», вышедший в ЦИМе сразу после протестных событий августа 2019 года. Пьесу про эстонских неформалов 1970-х написал Михаил Дурненков. «Покорность», переведенную с французского Марией Зониной, превратил в пьесу другой актуальный автор — белорусский драматург Дмитрий Богославский.
Дело даже не в эстетическом сходстве, хотя «Покорность» в Театре наций выпускала та же команда: сценограф Наталья Чернова, видеохудожник Дмитрий Соболев, хореограф Александр Андрияшкин, композитор Виталий Аминов.
В «Эстонских хиппи» режиссер рассказывал о тех, кому не без труда удалось пережить (и, как им верилось, разрушить) СССР. Но в финальных кадрах советская хроника сама собой превращалась в хронику недавних протестов: герои старели и умирали, а режим воспроизводился на наших глазах.
В «Покорности» дело происходит во Франции, героя, от чьего лица ведется рассказ, зовут Франсуа. Филолог, преподаватель Сорбонны, исследователь творчества Гюисманса, он плоть от плоти своего народа, той его части, что в Европе называется интеллектуалами, а в России — интеллигенцией. Франсуа одинок, утончен, теряет родителей, спит со студентками и упускает ту, что мог полюбить: по-настоящему он любит только себя, свой комфорт и хорошую кухню.
Главной деталью оформления «Эстонских хиппи» был глаз — недреманное око власти. Теперь же в центре Малой сцены Театра наций — небольшая деревянная выгородка. Это комната Франсуа — уютная профессорская «нора», где он читает книжки и принимает девушек по вызову. Мультимедийные проекции превращают ее то в стены аббатства (куда герой приходит вслед за своим кумиром Гюисмансом), то в номер отеля, где он спасается от беспорядков, связанных со сменой власти.
Уэльбек, конечно, не только философ и политический фантаст, мешающий правду с вымыслом, но тонкий стилист и филолог: роман пронизан любовью к французской литературе, и можно только жалеть о том, что мы читаем его не в подлиннике.
Любовь к слову, точнее, ко всей старой культуре, каким-то образом передает сыгравший Франсуа Владимир Мишуков. Звезда сериалов и известный фотограф по совместительству, Мишуков не играл в театре лет десять, но в «Покорности» отчетливо видно: появился актер, способный передать интеллигентскую рефлексию, которая, конечно же, интернациональна. Глядя на него, почему-то веришь, что книги — это и есть родина аполитичного Франсуа.
Все вокруг несется кувырком в сопровождении его резонерских комментариев: выборы, на которых социалисты объединяются с мусульманами (после чего и наступает давно обещанный закат Европы), отъезд в Израиль соблазнительной Мириам (Стася Милославская) — Франсуа не знает, как ее защитить, но без нее тоскует. Прочих персонажей — коллег-преподавателей, студенток, монахов и новоиспеченных мусульман — играют несколько актеров, вполне виртуозно жонглирующих ролями.
Хочется выделить Алексея Розина, абсолютно убедительного и в роли католика брата Жоэля (в наступившем хаосе Франсуа тщетно пытается вернуться в лоно католичества), и в образе респектабельного Робера Редигера — нового ректора Исламского университета Сорбонна, осознавшего обреченность европейской идеологии, принявшего ислам и теперь обращающего Франсуа. В этом ему помогают не только слова, но вкусный ужин, отличная водка и роскошная квартира, в которой когда-то жила Доминик Ори — вполне реальная, кстати, личность, автор эротического романа «История О». Полную покорность человека Богу (само арабское слово «ислам» означает «вручать себя») Редигер вдруг сравнивает с описанной у Ори покорностью женщины мужчине.
Эта покорность в спектакле как бы соткана из воздуха: теплый свет, музыка, сама атмосфера — все предлагает герою раствориться в новых обстоятельствах, сулящих должность, достаток и трех жен.
Как-то незаметно облачившись в белый мусульманский хитон, Мишуков смотрит неподвижными глазами в зал. Сквозь сюжет Уэльбека все сильнее просвечивают родные реалии. Речь ведь не об исламе и вообще не о религии и идеологии. Речь о покорности любой власти. Разумеется, только на хороших условиях. Вот потому и в «Эстонских хиппи» СССР оказался бессмертен.
Алла Шендерова
