Выпуск N 9 от 26 июня 2004
28.04.2004
Зимой двор выглядел иначе. Он был весь завален снегом, а фонтан в темноте вообще казался гигантским сугробом. Этот фонтан я заметила только сейчас, пересекая квартал на Академической. Уже довольно поздно, стемнело, да еще мой путь перекрыл забор, отгородивший стройку. Раньше его здесь не было. Наудачу иду другим путем. А улица пустая. И вдруг становится совсем страшно: со стен соседнего дома на меня смотрят дыры темных окон. Домик-то сносят. И утром на Щелковской видела три кучки опилок, раньше бывших кому-то жильем.
Уже через пятнадцать минут я буду сидеть в просторной светлой кухне и делиться впечатлениями с чудесной тетей Таней и сестрой Анютой. Кот Бася, как мне кажется, похудевший с нашей последней встречи, наворачивает круги под столом, а йоркшир Джуня (он же Аджи, он же Жука) вертит хвостом, думая, как бы слямзить кусочек сыру.
03.05.2004
Такой разный Островский
Я снова туда вернулась, хотя и не бросала монетку. Я вернулась в Школу-студию МХАТ. Обычным путем прошла внутрь. Это уже даже неприлично: охранники упорно меня игнорируют. Что ж, их дело. И опять здесь ни души.
Два дня я разбиралась с рефератами, английским и зарубежной литературой, почти не выходя из дома. А сейчас меня принесло в Камергерский на просмотр самостоятельных работ студентов второго курса, хотя я даже точного времени начала не знаю.
Знакомый коридор на седьмом этаже, знакомый силуэт Никиты в смокинге. Заруливаю за угол и сталкиваюсь с Юлей Галкиной. Только это уже не Юля, не совсем Юля, а седая бабушка в пышных юбках и забавном чепце. В конце коридора у двери в аудиторию небольшая толкучка. Студенты заходят внутрь, вбегают, выбегают, ругаются на магнитофон, который не желает работать, а рядом, в "домике на крыше", переодеваются к представлению и готовят реквизит. Когда в зале пошло затемнение и смена декораций, я проскользнула внутрь и села во втором ряду. Кстати, это та же аудитория с синими бархатными занавесками, в которой я уже однажды была на лекции по изобразительному искусству.
Представление состоит более чем из десятка отрывков разных пьес Островского. Все от начала до конца ребята сделали сами, без помощи педагогов, то есть сегодня, на показательном выступлении, преподаватели видят эти сцены впервые, как и я. Некоторые фрагменты - смешные до колик, другие - печальные и загадочные, но скучных нет, это точно. Сложно выхватить что-то одно и сказать: "Ах, как меня это поразило!" Тем не менее, сцена между Липочкой и Самсоном Силычем из "Своих людей" держала в напряжении от начала до конца и сопровождалась резкими выдохами смеха из зала. А как прекрасна оказалась Юлина старушка из "Старого по-новому" или хрупкая, но твердая Полина из "Доходного места" или Голутвин из "На всякого мудреца довольно простоты" или... Я и не думала, что Островский такой разный.
После второго отделения объявили перерыв на пятнадцать минут. Аудитория временно опустела. Пучок белого света проникал в затемненное помещение из распахнутого окна. С седьмого этажа в окно видно крышу основной сцены МХАТ, Камергерский переулок, полный людей, а дальше до горизонта букет светлых низеньких зданий центра. Никогда прежде я не видела Москву такой... аккуратной что ли.
Перерыв закончился, аудитория снова заполнилась людьми. Зрителей было не так уж много: шестеро преподавателей Школы-студии, в том числе начальник курса Сергей Земцов и актер Игорь Золотовицкий (в моем любимом "Номере 13" он играл ревнивого мужа Ронни с ружьем), и около десяти временно свободных студентов. И опять закружился водоворот образов. Здесь уже самыми яркими были дородная бальзаковская барышня из "Женитьбы Бальзаминова" и странная парочка, чокнувшаяся от любви.
Долго ли, коротко ли представление подошло к концу и настало время разбирать показанные фрагменты с профессиональной точки зрения. Я оставила мастеров наедине с их учениками, а сама навострила лыжи в кассы МХАТа.
05.05.2004
Банкет для избранных
или
по половинке дивана идет пол кошки
Я давно хотела сходить в Исторический музей на выставку "Берлин-Москва". Наконец, выдался удобный случай. Не буду же я его упускать.
Прошла в кассы мимо группки школьников и дежурного двойника Ленина. Даже билетик бесплатный дали, очень мило с их стороны. В музее пусто. Еще бы: утро раннее. Поднимаюсь на третий этаж и начинаю бродить. Одна, в почти пустом музее, где тишину нарушают только звуки советского и немецкого кино. Они вылетают из больших мониторов на стенах, стукаются о белое пространство стен между картинами и, выдохшись, оседают где-то в уголке, между миром и войной.
Из всех картин (а их было ой-ой-ой сколько, таких разных) одна прямо-таки отпечаталась в голове. Большое полотно (размером примерно с рекламный щит). На нем изображен рассвет. Основной фон - розово-голубая пастель, а на горизонте какие-то комбайны, или косилки, или тракторы, или даже что-то другое - неважно что. Но главная фигура на полотне - Сталин. В мягких красках утра он смотрит слегка в сторону, как если бы за пределами картины продолжался тот же рассвет, тот же пейзаж. Лицо доброе, спокойное, какое-то теплое, и в глазах уверенность. Страшная картина, жуткая, как будто там край пропасти, которая затягивает. Уйду скорей, пока не затянуло, а не могу уйти.
Один из самых оригинальных экспонатов выставки - "Берлинская комната". Второе название композиции - "Разделенное страдание". Что может быть проще: две половинки одной комнаты, а между ними не полметра выставочного пространства, но тонны пустоты, годы страдания. Разделенными оказались столик, стакан на нем, сервант со всем содержимым, от кресла отделена ножка, от тапка на полу тоже отрезан кусочек, по половинке дивана, подняв хвост, идет пол кошки, а голова удивленно озирается на другой половинке.
Чуть дальше длинный стол накрыт красной скатертью и сервирован дюжиной тарелок. Возле каждой разложены приборы: черные серп и молот. Невеселые экспонаты.
Но есть и веселый. Конечно, отчасти, как и все здесь. Маленькая лысая комнатка, на стенах которой помещены пять проектов. Проект жилого помещения для одинокого человека, чуть левее проект предметов повседневного обихода для одинокого человека с инструкциями типа "Стакан воды. Можно: утолить жажду, запить таблетку от головной боли". На следующей стене проект неба и режим дня для одинокого человека. Завершает ансамбль проект снов для одинокого человека, всего семь наименований. И тут-то становится по-настоящему жаль одинокого человека, ведь сны - это отражение того, что мы видим и чувствуем.
Кое-что на этой выставке осталось неразгаданным мной. Сходить, что ли, еще раз, разобраться.
07.05.2004
Пока инаугурируют президента
Иду по проезжей части Моховой, по самому центральному ряду против движения машин. Но странное дело: никто, кроме меня, не движется. Дорога пустая - хоть кувыркайся. Черненькие иномарочки аккуратно утыканы возле Манежа. Очень похоже на дом: постоянно слышен гул самолетов и вертолетов. А разрывы салюта напоминают взрывы у нас в карьерах, где добывают известняк открытым способом, отчего стекла в окнах дрожат.
Все эти странности из-за того, что сегодня инаугурируют президента.
08.05.2004
Кто сварил мои балетки
Пуанты никуда не годятся: в конец развалились. Стали совсем мягкие, тряпичные и подвели меня на прогоне. А концерт уже завтра. Репетиция шла долго и как-то бестолково, но сама предконцертная обстановка мне нравится.
Дома примерила белую шопеновку (пачку концертную). Решила, что раз уж ее завтра все равно сдавать, то похожу сегодня так, поиграю в принцессу. Разговариваю с мамой, и выясняется, что она бросила мои концертные балетки в стиральную машинку. Вот мило! Однажды давно мама поставила кипятить мои балетки на плиту и ушла. Через несколько часов, почуяв что-то неладное, я догадалась зайти на кухню. Вода уже выкипела, и пришлось отдирать прилипшие к кастрюле тапочки ножом. Ни кастрюля, ни балетки не пережили этот инцидент.
Мы разговариваем, и я вижу, что лицо мамы как-то неприятно изменилось. И смотрит она на мою пачку, на спину, куда я (по физиологическим причинам) заглянуть не могу. "Оса", - испуганным голосом говорит мама. Я начинаю паниковать, потому что осы в этом году особенно жирные и вредные. Бегу в комнату, безуспешно пытаюсь стряхнуть с себя насекомое. "Она поползла!" - кричит мама и бросается в ванную за полотенцем. Я за ней. Чувствую, что оса уже вылезает мне на лопатку. Стоит добавить, что все это время я подскакиваю и извиваюсь в неком ритуальном танце. Мама бежит за мной с полотенцем, я от нее в комнату, точнее, не от нее, а от осы. Стряхнули, но улетевшую жужелицу я так и не увидела.
Ближе к полуночи я снова примеряю пуанты, но нога предательски подворачивается. Неужели после стольких репетиций (на которых я их и истрепала) все полетит коту под хвост? В растерянности держу пуанты в руках. Вдруг в голову приходит идея фикс: я меняю правый пуант с левым. Пробую вскочить, покружиться по комнате; все получается! Оказывается, пуанты просто стерлись, а, поменяв их, я получила необходимый упор.
09.05.2004
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались
Обожаю праздник 9 мая. Это даже лучше Нового года. Это самый честный праздник, самый добрый, со слезами на глазах. Возможно, единственный, не похожий на грандиозную рекламную акцию по продаже открыток. Самый человечный. Я заметила, что ежегодно в День Победы небо плачет по погибшим, но каждый раз самолеты (с нашего аэродрома) разгоняют облака, делая хорошую погоду. Даже не знаю, хорошо это или не очень: все-таки немножко неправда. А с другой стороны, в солнечный день все высыпают на свежий воздух, ветеранов поздравляют, некоторые даже цветочки им дарят.
Парад на Красной площади приводит меня в какой-то благоговейный трепет, раздувает сердце до размеров спелой дыни. Но чаще всего не получается как следует посмотреть его. А все оттого, что 9 мая проходит традиционный концерт нашей студии "Грация". Так что утро пролетает в суматохе под шум военных маршей.
За пятнадцать минут до начала прибегаю в дом Офицеров. На улице играет оркестр, прогуливаются с детьми и внуками ветераны. Рядышком дежурит полевая кухня, готовая угостить всех желающих фирменным блюдом: гречневой кашей с тушенкой.
Я ныряю за кулисы, занавес открылся... и завертелось. Классический вальс сменяется цыганским танцем, за ним чешская полька, чарльстон, русская красавица в красных башмачках, зажигательная тарантелла, опять классика хореографии: "Дон Кихот" Минкуса, "Лебедь" Сен-Санса, "Элегия" Гуно. И все это творения неподражаемого Георгия Константиновича. Каждый номер он вырастил, как цветок, заботливо поливая, убирая лишнее и оставляя самое ценное.
Моя нимфа вылетела в белой шопеновке и ветерок понес ее по знакомой сцене. Я при этом испытываю ни с чем не сравнимое чувство, когда ощущается каждая секунда, каждый взгляд из зала. Главное при этом не провалиться в этот поток внимания, иначе грозит выйти из образа. К середине номера на спокойной части пытаюсь бегло изучить зал. У края сцены Олеся с фотоаппаратом, рядом с ней Сережа. Пришли, голубчики! Приехали!
Вот и танец закончился, а уходить-то не хочется. Ах, цветочки, ах, аплодисменты! Но я убегаю, лишь чтобы вновь появиться, превратившись в лебедя. Самое сложное в конце: раненая птица пытается вырваться в небо, но последний рывок напрасен; она затихает навсегда. Не каждый раз удается сыграть этот трудный и в психологическом, и в техническом плане момент. Кажется, сегодня удалось.
Мы втроем идем гулять по городку. Свежая от утреннего дождичка зелень, запах цветущей липы, нескончаемый гул самолета, щебетанье, моя "царско-сельская" школа, и ее сад - все это прекрасный фон для дружеской беседы. Дома разговорчики и разговоры за чайком. И родители к нам присоединились.
Дело движется к полднику, ребята не поддаются на уговоры ехать на дачу и едут готовить реферат. А мама-папа-я едем к друзьям семьи на шашлычок (маленький экспромт).
Славненько! Качаюсь на качелях, из-за забора мелькают громадные спутниковые тарелки и соседские домики, а с другой стороны - зелененькое поле и лес, а сверху - грандиозное небо. Болтая по телефону, раскачиваюсь, пока не закружилась голова. Потом бегу к столу перекусить.
Неожиданно на дачников обрушился вечер.
Вместе с вечером обрушился дождь. Приходится перебраться в домик и ждать салюта под загадочное кап-кап-блюмс. Со ступенек прекрасно виден фейерверк на Красной площади. Только издалека он кажется не таким уж и масштабным: просто крупный красивый искрящийся шар посреди черного горизонта.
Ваша М.А. Миронова
