2024-й в России объявлен Годом семьи. Поставлена четкая цель: чтобы непременно дом, полный деток, жена, занимающаяся не образованием и карьерой, а хозяйством. Правильный уклад. Кот за печкой, собака в конуре, отец во главе.
Во всех этих прекрасных провозглашенных целях нет только одного — любви. Ни разу за весь прошлый год, наполненный призывами к повышению рождаемости, я так и не услышала этого простого слова от наших политиков и депутатов. Хотя и очень ждала, надеялась.
Но ведь дети рождаются именно от любви. А не по указу.
Без любви в чем смысл всего?
Опубликованная в 2019-м история членов семьи отшельника Логинова, сбежавших с изолированного острова от авторитарного отца, именно об этом.
«Однажды, когда мы с Логиновым шли по острову, я спросила у него: «Что такое любовь?», а он так зло мне ответил: «Любовь — это только для дураков», — с горечью говорит Мария Логинова, одна из дочерей отшельника.
Сейчас у девушки другая фамилия и другое отчество. Она поменяла их по своему желанию. Она не хочет, чтобы ее, нынешнюю, как-то отождествляли с островом Большой Клименецкий, где прошло все ее детство, с семьей «того самого» отшельника. В беседе со мной она никогда не называет его отцом или папой. Только «Логинов».
Мария позвонила мне спустя пять лет. Чтобы рассказать правду о том времени и почему она до сих пор не может простить и забыть. Все, чего она хочет сегодня, — это привлечь Михаила Логинова к уголовной ответственности. Но по порядку.
«Я смотрю на старые фото и просто впадаю в ужас, до слез. Неужели все это было с нами? Некоторые моменты до сих пор аукаются. Это и физическое здоровье, и психологическое состояние. Специалист, с которым я недавно работала, объясняет так: ничего не ушло, травма сидит глубоко, и если начать ее копать, то она, конечно, вылезет на поверхность. Изо всех нас только я, наверное, готова бороться с Логиновым до конца».
— Незакрытый гештальт?
— Да, наверное. Для меня он воплощение зла. А зло должно быть наказано. Он должен ответить за все, что сделал. И не только с нами. За весь мир, который он уничтожил и продолжает уничтожать.
…Двух первых дочек Михаил Логинов назвал Машами, как свою жену, которую взял 17-летней девочкой и увез на один из островов архипелага на Онежском озере. Старшего сына, как и себя, нарек Мишей.
Следующие четверо детей получили свои, отличные от родителей имена, видимо, чтобы не привлекать внимание окружающих.
Журналисты приезжали к ним на остров, чтобы писать восторженные репортажи об этой семье, которая все сама — и дом, и пасеку, и хозяйство, и Интернет провели, и ответа от министра добились, чтобы дети не уезжали в школу-интернат, а учились под присмотром отца на острове.
Для СМИ это была экзотика на фоне дикой природы, они представить себе не могли, как на самом деле живут эти люди в 21-м веке.
И даже когда обнажилась изнанка тихого семейного «счастья», когда мать с детьми сбежала от «любимого» отца и мужа, бросив все, многие защитники Михаила Логинова возмущались их поступком, сравнивая с «Павликами Морозовыми». И предрекали, что рано или поздно блудные дети вернутся на остров из развращенного мира.
«Вы та самая Маша, которая описала происходившее в воспоминаниях?» — спросила я свою собеседницу по телефону.
«Нет. Та была Маша-1, моя старшая сестра, а я Маша-2, когда на нас неожиданно свалилась известность и снимали ток-шоу, у меня как раз была сломана нога», — отвечает Мария.
С отцом остался только сын Миша, который не понимал, почему мать и сестры их бросили. Ведь все же было хорошо.
Пять лет назад отец и сын Логиновы приехали в Москву искать правду.
Каюсь, с Михаилом Логиновым меня познакомили семейные правозащитники, попросили помочь ему вернуть обратно семью, которая свернула с истинного пути.
«От этой мамочки у меня семь деточек», — произнес Логинов, показывая фотографию жены Марии. «А до этого было сколько?» — не удерживаюсь я. «И от других мамочек трое...».
18-летний Миша стоял рядом с отцом, улыбался его улыбкой, говорил его интонациями.
В предыдущих трех браках двух сыновей Логинова тоже звали Мишами, кстати. Он гордо подчеркнул это. Именно тогда я впервые поняла, что здесь что-то не так.
И чем больше узнавала, как они жили, тем сильнее становилась на защиту женщины и детей, с которыми даже ни разу не разговаривала. Тогда я написала эту статью так, как я это почувствовала. Михаил Логинов очень обиделся на меня.
А полностью эту историю с другой стороны я узнала намного позже — из дневника Маши-1 и рассказа Маши-2.
И я не хотела бы, чтобы вся Россия превратилась в остров Логинова.
В 1993 году в городе Петрозаводске жила с сестрами и матерью девушка Маша, 17 лет. На одной площадке с ней проживал мужчина со своей матерью. Ему было 32 года.
Мужчина заинтересовался Машей. Он был первый, кто заинтересовался ею по-настоящему. Она не успела опомниться, как он подхватил ее и увез на остров Кижи.
Она почти ничего не знала о человеке, с которым собиралась строить семью. Что у него в голове. Даже о том, что несколько лет назад он был осужден за попытку убийства второй жены.
Михаил устроился в музее в Кижах плотником. Пек хлеб на продажу. Умел класть печи. Маша стала его женой. Но официально распишется он с ней только через 17 лет.
Через два года родилась их первая дочка Маша. В 1998 году еще одна дочка Маша. В 2001 году сын Миша.
Логинова уволили из музея после очередного конфликта и попросили освободить казенное жилье. Какое-то время перебивались в городе, Михаил был снова привлечен к ответственности — за то, что ударил соседку, курившую в подъезде.С лета 2002 года семья перебралась на соседний с Кижами остров — Большой Клименецкий, в деревню Сенная Губа.
Жизни там почти не было. Ни больницы, ни школы. Уроки для нескольких оставшихся учеников вела местная жительница.
Когда в 2003 году в их семье родилась третья девочка, Марию эвакуировали в роддом на вертолете. Вдалеке от отца новорожденную наконец назвали Надеждой.
В 2005 году самодельную школу прикрыли. Михаилу предложили отправить детей учиться в город, там у Марии оставалась однокомнатная квартира от матери, но он устроил очередной скандал. Детям не нужно общение со сверстниками, им вполне хватит законопаченного наглухо мира, в который не попадает зараза и разврат извне.
Периодически сам Михаил все же отправлялся работать в город. Домашние оставались на хозяйстве одни. Это было тяжело, но это было счастье.
Воду таскали ведрами. Старшие девочки или мама. Логинов редко это делал. Повседневные обязанности тоже доставались женщинам. Им же — и крутой нрав главы семейства.
Маша-1 вспоминала в дневнике, как однажды отец избил маму — глаз долго отливал синевой. Она как старшая пыталась ее защитить, но ей тоже влетело — остались синяки на шее и хромота на несколько дней.
Как-то Логинов взял девочку за шиворот, схватил полено и собирался ударить по голове. Та вывернулась и убежала, рыдала в сарае и всерьез собиралась свести счеты с жизнью. Но тут пришла мама. Маму было жалко. Как она без Маши.
В 30 лет Мария выглядела ненамного лучше отца своих детей, которого была младше на 15 лет.
В 2007 году ее снова увезли в роддом на вертолете, только спустя пару месяцев она вернулась с новорожденной слабенькой Верой.
Когда Вере исполнилось три, по тем правилам они получили право на материнский капитал. Его каким-то образом удалось обналичить отцу. Михаил приобрел мотоблок и что-то для строительства дома. Мария все подписала.
Во время всех своих беременностей у врачей она не наблюдалась. Это же естественное для женщины состояние — рожать.
Близнецы Федя и Павлик появились на свет на шестом месяце. Внезапно отошли воды. В этот раз женщину эвакуировали на катере МЧС.
Один из недоношенных мальчиков ослеп. Логинов дозвонился аж до министра здравоохранения Карелии, требуя наказать виновных. Естественно, себя он не винил ни в чем и никогда.
Он был царем и богом на своем острове. И считал врагами всех, кто за его пределами. Но вне этого мира он был, скажем честно, никем, и это заставляло его трястись за свою власть и требовать от семьи полного подчинения.
Но нельзя сказать, что его традиционность как-то соседствовала с религией. По словам девочек, Логинов был не крещеный. В храм не ходил. Но они знают, что приезжие гости дарили ему пару церковных книг. Потому что предполагается, что такая правильная жизнь обязательно связана с верой.
«Он их хранил, но не читал», — говорит Маша-2.
Михаил спал на диване, а остальные на полу. Большую часть комнаты занимал огромный кусок поролона, застеленный ковром для Марии с малышами, и два матраса для старших девочек.
Отец заставлял Маш помогать по хозяйству, брал у кого-то в аренду катер, увозил их на рыбную ловлю. Обе Маши должны были стоять на веслах и удерживать катер в неподвижном состоянии. Грести они еще не умели.
Девочки научились ставить рыбачьи сети, занимались этим много лет подряд, зимой и летом, и они возненавидели эту работу. Заготавливали дрова, продавали их по соседним деревням. Сами, как и отец, пекли хлеб. Сладости были запрещены, колбаса тоже.
У них не было друзей, знакомых, родственников. Они, по их словам, мало что знали о внешнем мире, который привлекал их живостью улиц и другими людьми.
Иногда мама ездила в город, и поехать с ней, поесть вдоволь мороженого, выпить стакан сока было невиданным счастьем.
По вечерам отец требовал от матери «нежностей», и слышать это было противнее всего.
В городе они с матерью ходили в библиотеку, где однажды старшей Маше выдали диплом как «лучшему читателю 2006 года». А дома Мария с Машей прятали книги, едва заслышав тяжелые отцовские шаги.
Отец же читал только многочасовые собственные лекции об ужасном внешнем мире, его развращенных жителях, о том, что, как только они туда попадут, сразу станут наркоманками, алкоголичками и проститутками.
Мне Михаил тоже сказал, что, когда придет время, он сам выберет своим дочерям женихов и доставит их на остров. «А если они друг другу не понравятся?» — удивилась я.
Михаил не ответил на этот вопрос. Он вообще отвечал только на те вопросы, на которые хотел. Видно, ему приходилось сильно сдерживать себя, беседуя с журналисткой-женщиной.
Достал даже министра
Время шло. Дети не учились. У Маши-1 за плечами было всего 3 класса, у Маши-2 вообще один. Миша в школе не был никогда. Подрастала Надя. Опека требовала объяснений, Логинов жаловался во все инстанции на то, что их дружную семью прессуют и не хотят создать условия.
Из-за здоровья брата мама все чаще задерживалась в Петрозаводске. Дома Логинов винил ее в болезни ребенка, срывал злость, которая для окружающих по-прежнему камуфлировалась в ласковые слова «мамочки», «деточки».
Старшая Маша мечтала о побеге…
К 18 годам Маша-1 одолела только программу 8-го класса.
В 2011 году Михаил достучался до тогдашнего министра Фурсенко с требованием дать его детям положенное по Конституции образование.
На остров завезли компьютеры и подключили Интернет, профессора из Москвы и Карелии отрабатывали на детях методики дистанционного обучения. Логиновы прославились. Отец контролировал все, особенно Интернет.
В общем-то, наверное, Михаил был счастлив. И искренне не понял, когда однажды, 30 июня 2017 года, вернувшись с рыбалки вместе с Мишей, увидел, что дома нет ни Марии, ни детей.
Сначала он решил, что они все утонули, сели в лодку и поплыли на середину озера, мало ли зачем.
На восьмые сутки, не найдя их ни живыми, ни мертвыми, он получил сообщение из медвежьегорской полиции, что его семья в Петрозаводске в кризисном центре для женщин, пострадавших от домашнего насилия.
Марию с детьми вывезли с острова представители Уполномоченного по правам ребенка Республики Карелия, Следственного комитета, прокуратуры, полиции, органов опеки... Была организована целая спасательная операция.
«Большой репортаж о семье, эвакуированной из нечеловеческих условий» — пестрели заголовки новостей.
Михаил отказывался верить, что жена добровольно от него ушла.
Последней инстанцией, куда он написал, был Путин: «Владимир Владимирович! Помогите, пожалуйста, восстановить мою семью».
В августе 2017-го Мария с младшими детьми действительно приехала домой. А через неделю исчезла снова — навсегда.
«Как вы жили все эти годы?» — спрашиваю я у Маши-2.
«По-разному, — отвечает она. — Сначала отец очень сильно пытался давить. Для него это стало… целью в жизни, что ли. Это ударило по его самолюбию. Как же так, мы посмели сделать свой выбор. Он не мог этого принять», — говорит девушка.
Переезжали несколько раз. Заметали следы. Жить в бабушкиной квартире в Петрозаводске, доставшейся матери, было нельзя. Там были выделены доли детям. Но брат Миша подарил половину своей доли недвижимости отцу, и тот тоже стал собственником, оба они имели право приходить туда когда захотят и делать что захотят.
Так ни за что и не ответил
«Все, что нам остается, — это платить за них всех задолженности, потому что сами ЖКХ они не оплачивают», — вздыхает Мария. Она говорит, что мама старается выкупить эти доли, чтобы иметь возможность распоряжаться квартирой, к которой Логинов не имеет никакого отношения. Но не получается. Это тоже своеобразный способ давления.
По решению суда Логинов был ограничен в правах на младших детей. Но в воскресенье он имеет право общаться с несовершеннолетними по Скайпу, в субботу это делает брат Миша. «Обычно они оба сидят перед экраном. В это время Федя с Пашей в основном играют и не обращают на них никакого внимания. Разговаривать им не о чем. После жизни на острове Паша до 5 лет вообще не говорил. Мы боялись, что он так и останется особенным, но сейчас он читает по азбуке для слепых и ходит в школу».
Вере уже 16, она учится в Питере, Наде — 19, она тоже в Питере. Вера поступила на бюджет, Надюша работает. Старшими детьми, которым исполнилось 18, Логинов не интересуется.
Маша-1 живет с мамой. Мне кажется, она как первая сильнее всего пострадала от этой истории. И если я пытаюсь избавиться от наваждения, то она где-то замкнулась, ушла в себя. Ее боль вылилась в ее дневник.
У Маши-2 проблемы со здоровьем. Сильный постоянный кашель, который она подхватила в отчем доме. Логинова удивило, что она сменила фамилию и отчество, и он даже потребовал объяснений у матери. Понять, зачем она это сделала, он не пытался.
Девочки не замужем. И пока не собираются. Маше-1 — 28 лет, Маше-2 —24.
Модель традиционной, как теперь говорят, родительской семьи оказалась жесткой прививкой от такого «традиционного» принудительного счастья.
Единственный, кто остается с отцом, — Миша. Ему 22. Он так и не отслужил в армии, хотя повестки и выписывали, но никто не хочет искать его на острове. По словам сестры, парень почти никогда его не покидает. Как-то его вывозили в город с перитонитом, врачи говорили, что еле выкарабкался, поздно спохватились. «Мы ездили к нему с мамой, передавали вещи. Он стал тенью отца, вторым Михаилом Логиновым. Мише удалось дистанционно окончить школу, потом он поступил учиться в колледж на плотника, тоже, как мне кажется, заочно. У него нет девушки, и какой-то своей отдельной жизни тоже нет. На мой взгляд, он совершенно не социализирован, с ним тяжело общаться. Но это его выбор. Возможно, ему кажется, что так будет всегда. Он и отец, отец и он. Хотя Логинову уже за 60. Что будет с Мишей, когда он останется один? Мне жаль брата, но что-то изменить в этой ситуации я не могу», — говорит Маша.
Маме Марии с детьми приходило предложение сняться в документальном кино про их прежнюю жизнь. Но они отказались. «Разговаривать — это одно, а показаться в кадре — совсем другое. Мы вообще не хотим, чтобы наши фотографии были. Нас многие узнавали пять лет назад, не хотелось бы снова оказаться в центре внимания. Только-только мама начала забывать. Собственно, никто, кроме меня, не хочет ворошить прошлое».
— А вы?
— А я хочу привлечь Логинова к уголовной ответственности, — просто и твердо отвечает Мария.
«Спасти Кижи»
Она говорит, что разыскала меня не просто так. И что иначе сделать дело, которое она задумала, не получится. «Логинова все боятся. Соседи, органы, все. Потому что никто не знает, чего от него ждать. И постепенно он решил, что ему можно все — никто не станет связываться, — переводит дыхание Маша. — Там заповедник Кижи. И он просто его вырубает как хочет. Березы, сосны… Так нельзя, это заповедные места по документам, но ему и дела нет, все махнули на него рукой. Есть видео, фото. Он кичится тем, что творит, и никто ему не указ. А я не хочу, чтобы так продолжалось. Я думаю, что государству наносится огромный ущерб. Вообще-то это подсудное дело! Я обратилась в природоохранную прокуратуру, с участковым разговаривала, с полицией, написала даже карельскому губернатору».
Я спрашиваю у Маши, может быть, это месть с ее стороны? Она говорит, что, с ее точки зрения, это справедливость.
«Он ведь так и не ответил за то, что сделал со всеми нами, и чувствует себя безнаказанным. И вот как когда-то он издевался над нами, упиваясь своей властью, так и сейчас он рубит несчастные беззащитные деревья. Я думаю, когда-то этому должен прийти конец», — заключает девушка. Она присылает мне кучу ответов из соответствующих ведомств, что будет организована проверка сообщенных ею сведений о незаконной вырубке леса, по результатам примут процессуальное решение. Но ей этого мало.
Фамилию и отчество заявительницы никак нельзя связать с человеком, на которого она заявляет. По факту они — чужие люди. Мария очень надеется, что Логинов ответит за то, что сделал с лесом. «Хотя бы с лесом».
Она присылает мне стихи, которые написала. В них ее представления о том, какой должна быть жизнь, как ее нужно прожить.
Жизнь — трудный путь.
В чем жизни суть?
Давайте разбираться.
Чтоб сильным быть
И добрым. Быть, а не казаться.
Упал ребенок? Помоги!
Улыбку сразу подари!
Бабулю проводи через дорогу,
И каждый день,
За шагом шаг
Вот так вот,
Понемногу,
С душою чистою. Спокойно.
Пройди свой жизни путь достойно!
«Пустота. Когда я думаю о нем, я ощущаю пустоту. Он ничего для меня не значит», — клянется Маша.
В ее случае пустота создана из боли. Возможно, когда-нибудь эту пустоту заполнит любовь. Конечно, если та существует...
Екатерина Сажнева
