Сенсация! Сенсация! Бык вышел на корриду, не закончив обед, и рогом вспорол заметки на смартфоне матадора! Бархатная бензопила заката проникла в монетную щель горизонта планирования!
Если вы тут фаллический символ увидели, то проверка на саечку вами не пройдена. В лобовуху за испуг и никаких «но», кроме «пасаран».
Честное слово, неловко каждый раз. Как будто на тихом часу, высунувшись из-под одеяла, соседской девчонке попу показываешь. Подступ к сердцу всегда лежит через бытийный моторчик, так утверждали исихасты, а вслед за ними изготовители квадрокоптеров, флиртовавшие ради бесплатной рекламы с Procter & Gamble.
Если вы вдруг не поняли, я пытался сейчас интриговать вас по методу мальчишки, продающего газеты на углу Каретного, чтобы потом купить хлеба с молоком. Зазывающая реклама. Сенсация у меня вышла так себе, тут бы лучше что-то про третью волну феминизма ввернуть...
Ну серьёзно. В последний раз отвлекусь. Брат рассказывает, что его ровесницы заявляют как шахматную позицию: «А мы фемки». Вызывает уважение такая нежность к шахматной доске. Эти девочки не прочь скинуть фигуры и сыграть в чапаева. Обалдуйки любят Василия Ивановича! Как говорил мой препод по истории кино, «... и каждый раз нет-нет да и подумаешь: ну а вдруг выплывет!»
Но у нас четвёртая волна на подходе. Технотронная. Смоет всех. Можно и в чапаева поиграть, конечно, в качестве досуга, но лучше бы из шахматной доски сделать доску для сёрфинга. Ну да, вторично, извините. Этот сёрфинг уже поперёк горла, о нём разве что только телешоу со звёздами «Голубого огонька» не сделали, а так уже кто только мог – тот оттянулся...
Повсюду в общем этот треклятый индекс Доу Джонса... Вот! Так мы подошли к теме.
Почему мы боимся терять?
Тут самое прикольное, что не работает бинарная логика. То есть мы боимся потерять не потому что сначала у нас это есть, а потом этого нет. Не из-за того, что свершилась перемена.
Пару лет назад я лазал по болотам в лесу и уронил в одно из них ключ от дома. Я даже руку сунул – меня не смутило, что там мог спать поэт-песенник после энергозатратного квартирника... Порыскал там в зыбях, ничего не нашёл, потом без всякого сожаления протопал на верхотуру по толще органических отходов (проще говоря – говна) и на полном позитиве пошёл домой.
Короче, я не парился – по крайней мере, пока отец не поставил меня на счётчик под угрозой поездки на годовщину смерти моего эстонского дедушки.
Но я парюсь всякий раз, когда представляю, как у меня забирают с полки книги, которые я не читал. Они в пыли все, но там спереди какой-нибудь портрет, от которого пальцы ног холодеют, потому что кровь устремляется в клапаны сердца. Вы видели физиономию Юрия Лотмана? У него она такая, как будто при нём постоянно резали несвежее манго. Как его не любить?
Или вот есть у меня старый самокат, через руль которого я однажды вылетел на проезжую часть. Не отдам! Помню окровавленное колено, с которым я пришёл к матери моего лучшего друга за стаканом воды, а она меня ужинать посадила. Вот всю жизнь не любил холодец за внешний вид, а тут заценил, что аж кровь свернулась.
А друг этот – мы с ним долго и тяжело расходились. Он даже заблокировал меня в соцсетях. А я удалился из этой сети вообще, чтобы последнее слово осталось за мной. У нас общие фотографии в школьном альбоме. Мы похожи на комическую пару. На этих фотографиях видно, как Никита пытается учиться, а я что-то бормочу ему в ухо, и его лицо искривляется.
Мы видимся с Некитом за игрой в футбол. И несмотря на то что нас развело по разным колеям, глядя на него, я всякий раз улыбаюсь. В основном – с восхищением о прошлом. Нередко – с грустью, что так больше не будет. Больно терять...
А на ключ мне по-прежнему плевать. Более того – я после того раза ещё трижды потерял дубликат. Один раз уронил в вольер к обезьянам, в другой – случайно в ящик пожертвований в церкви кинул, доставать неловко было... В третий раз его просто не оказалось в кармане. Не знаю. Меня так уже любит армянин, который делает дубликаты, что я, наверное, теряю ключи, чтобы с ним увидеться.
Вот его потерять – мне было бы жаль
Я подошёл к ответу. Заметьте: для этого не пришлось трогать ничьи яйца...
Простите, у меня мама «Comedy club» смотрит, мне передалось. Но вообще я имел в виду кощеевы яйца. Ну я вас, граммар-наци, знаю: вы скажете, что там одно яйцо было. Братцы, читайте апокрифы на форумах беременных мам, и вы познаете науку сюжета без всякого Роберта Макки.
А ответ такой. Мы боимся терять то, что одушевили. Тот или иной объект мы наделили душой, значит, частью себя. В его лице мы боимся терять часть себя. Мы в него направляли любовь, у нас отношения появились. Я вот к своему будильнику отношусь как к злой супруге моего ангела-хранителя. Он меня по-доброму наставить пытается, а она как саданёт вибратором по ушам...
А вот что это такое – душа? Как говорил мой дедушка, «в комнате холодно, потому что отключили отопление, а отопление отключили, потому что в Аргентине революция». Понятно?
С этими мыслями я нёс гроб.
Глеб Буланников
