Последний раз моя встреча с Грецией состоялась уже не на континенте, а на земле её крупнейшего острова – Крита. Это, так сказать, был визит к Минотавру.
Жили в симпатичном городке Ретимно, прямо напротив моря (Средиземного).
Крепости, монастыри, гавани с причаливающими пароходиками, рвущимися на просторы снежно-белыми яхтами, с проезжающими вдоль кромки воды экипажами с полусонными возницами и млеющими туристами, ресторанчики с видом на то же лукоморье и одновременно на поставленное посреди стола огромное блюдо, которое в приготовленном виде отражает здешнюю морскую фауну, – всё это предлагали местные города и городки.
Вдоволь побродили по узким улочкам. И конечно, не преминули съездить в Кносс.
Там откопаны руины знаменитого дворца царя Миноса, который и послужил почвой для легенды о лабиринте вследствие неисчислимого количества комнат, коридоров и прочих помещений, в которых вполне можно было и заплутать.
Руины Кносса
Минос держал при себе главного изобретателя тех времён Дедала, заставляя его постоянно выдумывать что-то хитроумное и тем самым прославлять владыку и его царство. В конце концов Дедалу это наскучило, он придумал крылья и оснастил ими не только себя, но и сына своего по имени Икар.
И вот, бродя по камням, более древним, нежели Древняя Греция, я думал: почему об Икаре слышал каждый, а о великом конструкторе прошлых времён Дедале – главным образом те, кто в детстве читал «Легенды и сказания Древней Греции» Николая Куна?
Неужели из-за того, что Икар по своей глупости погиб, проигнорировав предупреждение отца о необходимости держаться подальше от солнца и тем паче не лететь прямо к нему?
Папаша-то спокойно продолжал махать скреплёнными воском крыльями аккурат до Сицилии, где благополучно и приземлился.
Впрочем, история Миноса, Дедала и Икара столь увлекательна и поучительна, что о ней надо будет рассказать отдельно. А пока что мы обсуждали это в ресторанчике на берегу лагуны в нашем Ретимно.
Здесь прекрасно готовили копчёного лосося, который был особенно хорош под вполне приличное местное светлое Mythos. Даже удавалось повторить официанту почерпнутое из путеводителя: «варели́сья бира, кса́нфи» – «бочковое пиво, светлое».
Кафе с видом на море
Памятью о вылазке на Крит стали роскошные, синие с золотом ёмкости с изображением богов и героев. Удивительное дело – в краю вин и винограда очень большой выбор сосудов именно для пива. Но так было не всегда.
В давнюю, первую поездку в Грецию даже в столичных магазинах с великим трудом удалось сыскать единственную имевшуюся в наличии кружку местного изготовления. Даже без обозначения страны или города, и вообще несущую на себе изображение виноградной лозы. Похоже, дизайнеры напоминали: не забывайте, что Греция больше славится всё же винами и коньяками.
За прошедшие годы изготовители сувениров, может, и не изменили своего мнения о здешних алкогольных приоритетах, но повернулись лицом к рынку, разработав прекрасную коллекцию сосудов для пенного напитка.
С Крита приехала кружка, несущая на себе чуть не весь дизайнерский арсенал. Верхняя часть наружной поверхности, а заодно и вся внутренность, покрыта полуночно-синим колером, по которому пущен круговой ажурный орнамент из листьев и цветков. По-моему, это акант – то растение, что якобы вырастает на могиле героя.
Орнамент – золотого цвета, как и ободок, к которому прикасаются губами («пьют-едят с золота», как повествуют сказки о богатом житье). Чернильно-синий цвет поверхности сменяется книзу небесно-голубым, который переход в белый. Расширяющийся на конус низ сосуда уснащён таким же, как и первый, золотым цветочным орнаментом, но зеркально обращённым листочками кверху.
По самому же краешку базы сосуда узкой ленточкой протянут традиционный не только для Крита, но и для всей Греции, меандр – орнамент, состоящий из заходящих друг на друга прямых углов.
Многие модницы, сегодня украшающие себя золотым ожерельем с меандром, который давно взят на вооружение ювелирами, вряд ли задумываются над тем, что он символизирует вечность, постоянное движение, а его бесконечные прямые углы призывают к добродетельной жизни. Меандр хорош сам по себе, завораживает своим ритмом, некой целеустремленностью.
Кстати, золотым прямоугольным орнаментом украшена и довольно вычурная ручка. Так же, как и вся кружка, она разделена на три цветовых слоя, обильно украшена золотыми полосами и увенчана задорным завитком для большого пальца принимающего пивной нектар. На донышке значится, что золото – 24-каратное, а сама емкость изготовлена и расписана вручную работниками фирмы Melessanaki.
«Лебединая кружка»: аверс
Главным же украшением этого сверххудожественного сосуда являются герои древнегреческой мифологии, в несколько красок изображенные на его поверхности. Во избежание недопонимания значатся и их имена, золотом, разумеется.
Мускулистый дядя в голубоватом, с бордовой оторочкой хитоне, с пышной вьющейся шевелюрой и такой же бородой спускается на облаке к расположившейся в весьма вольной позе под деревом полуобнаженной даме, в направлении которой он протягивает руку с требовательно указующим перстом.
Тут же на озерце с кувшинками плавает тщательно выписанный белый лебедь.
Рядом с древнегреческим мужем значится: «Кикнос». Так с греческого переводится и слово «лебедь».
Тут возникает целый выводок версий.
Кикнос, или Кикн, как пишет историк Генрих Штолль, «царствовал в Колонах, в троадской земле; род его шёл от владыки морей Посейдона и нимфы Каликэ. Был Кикнос исполин ростом и силой, неустрашимый и твердый, как железо, телом бел, как лебедь, отчего и получил свое имя».
Будучи родственником троянского царя, он поспешил к нему на помощь, когда разразилась война, известная нам как «троянская». Рубился на поле брани бесстрашно и положил многих врагов.
На его беду, ахейцев возглавлял Ахилл, тоже божественного происхождения. Мать его, морская богиня Фетида, в младенчестве сделала Ахилла неуязвимым (всего, кроме пятки). Кикносу об этом было невдомёк, и он безуспешно пытался поразить супостата копьем в туловище.
Схватка божественных отпрысков решилась в пользу Ахилла: тот всё же проткнул копьем «железного царя», а затем для верности удавил его ремешком. По другим, столь же достоверным сведениям, эллин убил его камнем из пращи…
Своего рода утешением для павшего стала посмертная забота о нём папаши Посейдона: по его божественной воле потомок после кончины сделался лебедем.
Это лишь одна из версий касательно того, кто изображён на пивной кружке. Ведь наличествовал и другой Кикнос, сын бога войны Ареса. Не обойденный силой и властью, он развлекался тем, что отрубал голову всякому, кто оказался поблизости.
При этом так возомнил о себе, что вызвал на бой самого Геракла. Тут ему, как говорится, и конец пришел.
Схватка Кикноса с Гераклом
Ареса, попытавшегося после этого отомстить Гераклу, одёрнул сам Зевс, пустив ему под ноги молнию. Папаша смог лишь утешиться тем, что посмертно превратил своего злобного сынка в лебедя.
А возможно, это тот Кикнос (Кикн), чьими родителями были Аполлон и нимфа Фирия. Унаследовавший прекрасный облик папы и мамы, он столь высоко оценивал собственную внешность, что отвергал всех, кто хотел с ним общаться.
Некий юноша по имени Филий так к нему проникся, что наподобие Геракла стал исполнять его опаснейшие задания весьма самодурственного толка. Но Кикн продолжал глядеть на него свысока. Филию это надоело, и он прекратил общение с заносчивым чадом покровителя всех искусств.
От наступившего одиночества и утраченной возможности кого-то понукать Кикн решил утопиться. Его примеру последовала и безутешная Фирия. Но Аполлон оказался начеку: обоих спас из пучины, правда, после этого обратил их опять же в лебедей.
Еще один Кикнос-Кикн был сыном царя Лигурии. Его история чем-то напоминает предыдущую, хотя в самодовольстве и заносчивости он и не был замечен. Просто, потеряв дорогого друга, он впал в столь глубокое уныние, что разжалобил самого Аполлона. Тот по-своему принял участие в его судьбе, превратив его в лебедя. Правда, поместил на небе в виде одноименного созвездия.
В мифах упоминается и еще один Кикн. Весьма малосимпатичный персонаж – один из 136 настырных и разгульных женихов Пенелопы, терпеливо ожидавшей возвращения своего Одиссея. В числе прочих самозваных и наглых ухажёров Кикн закономерно пал от руки вернувшегося супруга. И хотя его имя также означает «лебедь», явно не он изображен на пивной кружке…
Но причем тут Леда, к которой устремлён наш Кикнос и чьё имя выведено золотом подле не слишком обремененной одеяниями дамы?
Леда и лебедь. Римская серебряная застежка для одежды, III век н. э.
Мифология утверждает: с этой дочерью царя Этолии и одновременно женой спартанского царя вступил в соитие сам Зевс, принявший зачем-то облик царственной птицы.
Это запечатлено в древних мозаиках и на полотнах величайших мастеров Возрождения.
В Царском селе под Петербургом был даже воздвигнут фонтан «Леда и лебедь», к сожалению, не выдержавший испытания временем.
Так выглядел фонтан «Леда и лебедь»
Дань этому сюжету отдал юный Пушкин в кантате «Леда»:
Средь тёмной рощицы, под тенью лип душистых,
В высоком тростнике, где частым жемчугом
Вздувалась пена вод сребристых,
Колеблясь тихим ветерком,
Покров красавицы стыдливой,
Небрежно кинутый, у берега лежал,
И прелести её поток волной игривой
С весельем орошал...…Но что-то меж кустов прибрежных восшумело,
И чувство робости прекрасной овладело;
Невольно вздрогнула, не в силах воздохнуть.
И вот пернатых царь из-под склонённой ивы,
Расправя крылья горделивы,
К красавице плывёт — веселья полна грудь,
С шумящей пеною отважно волны гонит,
Крылами воздух бьет,
То в кольцы шею вьет,
То гордую главу, смирясь, пред Ледой клонит...
В общем, изображенная на кружке троица – Кикнос, Леда и лебедь вносят полный разнобой в трактовку ситуации. Похоже, автор дизайна решил объединить сразу несколько мифов, общим в которых является белоснежный лебедь или персонаж, названный в честь этого, самого прекрасного представителя семейства утиных.
Можно рассмотреть кружку и с другой стороны. Здесь своя композиция.
Под строгим присмотром Артемиды – натянутый лук в руках, колчан со стрелами за плечами, короткая туника, обнажающая прекрасную верхнюю часть тела, сопровождающая её лань, – состязаются два музыканта.
«Лебединая кружка»: реверс
Устроившись на дорической капители колонны, один играет на авлосе, двойной свирели. Её изобретение греки приписывают Афине, а римляне – Минерве.
Близко напротив, даже касаясь ногами ног своего напарника-соперника, на низком, покрытом ковром ложе расположился кифаред – музыкант, играющий на кифаре, деревянном инструменте со встроенными между двух его плоских удлиненных «рогов» струнами.
Не исключено, что автор изящного рисунка воскресил знаменитый апокриф как раз о состязании таких двух исполнителей.
Соорудившая из оленьих рогов с просверленными дырочками первый авлос Афина решила порадовать олимпийцев новыми мелодиями. Но торчащие изо рта богини в разные стороны длинные трубки двойной свирели, напряженная мимика её лица вызвали довольно скабрезный смех Геры и Афродиты.
Небожительница отбросила своё музыкальное изобретение и запретила под страхом проклятия брать его в руки.
Об этом не знал пастух по имени Марсий, нашедший инструмент с двумя трубками и заигравший на нём. Полились божественные мелодии, исполнявшиеся еще Афиной. Ощутив себя гением, пастух не нашёл ничего лучшего, как вызвать на состязание непревзойденного маэстро в игре на кифаре Аполлона.
Высокородное жюри одинаково восхитилось искусством того и другого. Чтобы всё же определить победителя, хитроумный златокудрый бог предложил дальше играть и одновременно петь.
Сладкоголосому покровителю искусств, играющему на струнах, сделать это было легко. В то время как вокал пастуха, одновременно дующего в свой авлос, был ужасен.
Хосе де Рибера. «Аполлон и Марсий»
Ещё более ужасной была кара со стороны бесспорного победителя: милейший покровитель искусств содрал кожу с пастуха и приказал вывесить её на всеобщее обозрение на дереве – дыбы впредь неповадно было всяким смертным, даже самым талантливым, ставить под сомнение искусность богов-олимпийцев в любых делах.
О поездке на Крит напоминают и другие керамические ёмкости привезённые с острова. Одна, литровая, с иссиня-чернильной поверхностью богато расцвечена орнаментами и рисунками, нанесёнными золотой краской, которая выигрышно смотрится на таком фоне.
Широкий обод вертикального овала вмещает в себя и прославленный Кносский дворец, и похищаемую с помощью быка Европу, и полет Дедала с его честолюбивым и несчастным сыном, и победную для Тесея его схватку с Минотавром…
Эти и другие сюжеты более масштабно изображены внутри овала на фоне очертаний острова, над которым во избежание недопонимания значится «Krete». Так древние греки именовали Крит.
Аналогичный узор украшает и противоположную часть поверхности, так что любоваться им может и ваш собеседник. А вы, в свою очередь, той, что у него в руке.
Повествует кружка-сувенир
Опять же, сочетание тёмно-синего и золота. Но пропорции тут другие. Очерченный орнаментом эллипс занимает почти всю поверхность сосуда. Внутри – карта острова с основными городами. Тут же запечатлён эпизод похищения дочери финикийского царя Агенора по имени Европа Зевсом, на время принявшим образ быка и уговорившим приглянувшуюся ему девушку прокатиться по волнам.
Как известно, Зевс умчал доверчивую царевну к себе на Крит. (Вспоминаете знаменитое полотно Валентина Серова? Заметим, оно было создано после глубоко взволновавшего художника путешествия на Крит и по материковой Греции).
Валентин Серов. «Похищение Европы»
На этом острове Европа родила супругу-громовержцу троих детей, в том числе и Миноса, с именем которого впоследствии свяжут свирепое чудовище – Минотавра («быка Миноса»).
Боги, герои и их подруги, изображенные на кружках, вполне вписываются в атмосферу, которая окутывает вас, когда вы бродите вокруг прекрасных и величественных памятников, созданных едва ли не современниками небожителей.
Владимир Житомирский
