Были ли в сталинском СССР расстрелы несовершеннолетних? Спор на эту тему однажды даже дошел до суда: Евгений Джугашвили, полагающий себя внуком Иосифа Сталина, некогда подал иск в защиту чести и достоинства Сталина к известной радиостанции, придравшись к словам ведущего о том, что вождь народов разрешил расстреливать детей с 12-летнего возраста. Суд претензии гр. Джугашвили удовлетворить отказался, зато сам процесс инициировал публикацию целого ряда архивных документов по этой теме.
Впрочем, вовсе не все они в свое время были оснащены грифами секретности. Так, постановление Центрального исполнительного комитета (ЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) СССР от 7 апреля 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» было опубликовано в «Известиях». Первый же пункт постановления гласил: «Несовершеннолетних начиная с 12-летнего возраста, уличенных в совершении краж, в причинении насилий, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания».
Формулировка «всех мер» двоякому толкованию не подлежала: всех – значит всех, включая высшую меру – расстрел. Попутно это же постановление ЦИК и СНК отменяло статью 8 «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и Союзных Республик», провозглашавшую приоритет медико-психологических мер в отношении несовершеннолетних, а другим пунктом рекомендовало привести уголовное законодательство республик «в соответствие с настоящим постановлением»: то есть изъять все положения, препятствующие применению смертной казни к несовершеннолетним.
Хотя формально это постановление ЦИК и СНК, его подлинным автором надо признать Сталина: в архиве сохранился проект документа, испещренный его рукописными пометками, дополнениями и исправлениями.
Советское право представляло крайне сложную конструкцию запутанных и заведомо противоречивых, а то и прямо противоречащих друг другу нормативных актов. По меткому замечанию ряда юристов, это было очень удобным нагромождением «дышл» (закон – что дышло: куда повернешь, туда и вышло), которые по желанию вождя запросто можно было развернуть в любую сторону. И вовсе не УК был единственным или высшим документом, регламентирующим кары: прямое и безусловное действие имело, прежде всего, любое постановление ЦИК и СНК.
Потому, отмечают исследователи советской юриспруденции, кодексы вообще можно было «не портить» поправками «нехорошего», антигуманного свойства: самое существенное регулировалось специальными постановлениями, указами и т. п. Скажем, если за некое преступление по УК полагалось не более пяти, ну максимум десяти лет заключения, то по специальному постановлению – уже расстрел.
Согласно УК максимальный срок, например за хищения «социалистической собственности», не мог тогда превышать 10 лет, зато по «закону семь-восемь» (он же «закон о трех колосках») – постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года, которое никто не отменял вплоть до хрущёвских времен, запросто можно было «прислонить к стенке» любого!
Какими нормами руководствовались исполнители? Риторический вопрос: разумеется, теми, которые определялись именно текущими и сиюминутными постановлениями. Потому, если УК как бы воспрещал расстрел малолеток, то постановление (позже роль таких постановлений играли уже указы Президиума Верховного Совета СССР) однозначно гласило: к стенке! Сложно и запутанно? Зато комфортно и очень удобно для реализации высшей политической воли.
Но, поскольку таких постановлений и указов принималось несметное множество, перманентно возникал конфликт норм, а не шибко премудрым товарищам карателям на местах порой требовалось на пальцах разъяснять: что делать-то, расстреливать или как? Потому уже 20 апреля 1935 года Прокурор СССР Андрей Вышинский и председатель Верховного суда СССР Александр Винокуров подписали специальное разъяснение к вышеупомянутому постановлению за № 1/001537–30/002517 под грифом «Совершенно секретно.
Хранить наравне с шифром», разосланное всем прокурорам и председателям судов: «Ввиду поступающих запросов, в связи с постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля с. г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», разъясняем:
1. К числу мер уголовного наказания, предусмотренных ст. 1 указанного постановления, относится также и высшая мера уголовного наказания (расстрел).
2. В соответствии с этим надлежит считать отпавшими указание в примечании к ст. 13 «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик (ст. 22 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик), по которым расстрел к лицам, не достигшим 18-летнего возраста, не применяется». Правда, при этом тут же было обтекаемо сказано, что «применение высшей меры наказания (расстрела) может иметь место лишь в исключительных случаях», потому «применение этой меры в отношении несовершеннолетних должно быть поставлено под особо тщательный контроль», и всем прокурорским и судебным органам деликатно предлагалось (но не приказывалось!) «предварительно сообщать Прокурору Союза и председателю Верховного суда СССР о всех случаях привлечения к уголовному суду несовершеннолетних правонарушителей, в отношении которых возможно применение высшей меры наказания».
При всем этом «при предании уголовному суду несовершеннолетних по статьям закона, предусматривающим применение высшей меры наказания (расстрела), дела о них рассматривать в краевых (областных) судах в общем порядке». Проще говоря, расстреливайте хоть 12-летних, лишь не забывайте об этом нас информировать…
Животрепещущий вопрос – стрелять или не стрелять малолеток – еще раз обсудили на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 26 апреля 1935 года. Судя по подписанному Сталиным протоколу заседания, среди прочих тем в повестке дня значится и такая: «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». Там же и вполне недвусмысленное пояснение, что к числу мер уголовного наказания, применяемым в отношении малолетних преступников, «относится также и высшая мера (расстрел)».
В другом пункте решения Политбюро говорится об отмене положения УК, «по которым расстрел к лицам, не достигшим 18-летнего возраста, не применяется». Тов. Сталин все разъяснил четко. Точка. Что здесь неясного?
Были ли расстрелы несовершеннолетних в реальности? – А как же! Иначе зачем Сталину было весь этот огород городить, он был товарищ практичный, прагматичный и весьма предусмотрительный. Конечно, казни малолеток не носили столь же массового характера, как расстрелы «взрослых», но они были.
Задокументировано, что на московском Бутовском расстрельном полигоне в 1937–1938 годах расстреливали и 15–17-летних подростков. Подсчитано, что среди тех 20 761 расстрелянных и зарытых на Бутовском полигоне, чьи имена удалось установить, было и 196 несовершеннолетних. Это лишь на одном из сотен (если не тысяч) расстрельных полигонов страны и всего лишь за год с небольшим – с августа 1937-го по октябрь 1938 года.
В свое время Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) представил справку на одного из таких расстрелянных: Анатолий Дмитриевич Плакущий, 16 лет от роду (1921 года рождения), был осужден и расстрелян 16 декабря 1937 года по обвинению в совершении «контрреволюционного преступления»: «Из озорных и хулиганских побуждений, наколкой татуировки на левой ноге выше колена нарисовал одного из вождей Коммунистической партии». Сталина наколол, негодник, как такого не отправить в расстрельный ров?!
Конечно, какая-то часть тех несовершеннолетних получила пулю в затылок за преступления не мифические – «контрреволюционные», а за вполне конкретные, уголовные: по стране бродили миллионы беспризорников, добывавших себе пропитание единственно возможным для них путем – преступным. Но тогда надо задаться вопросом: откуда в стране «победившего социализма» вдруг в одночасье взялись миллионы малолетних преступников? Куда делись их родители, счет которых тоже тогда должен был идти на миллионы? Кто, наконец, лишил эти миллионы детей всего – родителей, дома, куска хлеба, – разве не тот же товарищ Сталин со своей коллективизацией, истребившей крестьянство, индустриализацией, голодомором и «законом о трех колосках»?
Автор: Владимир Воронов
