Знаете ли вы, что такое «золотой день»?
Нет, не век, с веком все понятно: балет, Шостакович-Григорович... сиживали в ложах бенуара, сиживали!
И не ключик, он ни при чем.
И не сон золотой, который кто-то навеивает человечеству — тоже про золотой век.
Только день. Но — золотой.
Нет, «весны моей златые дни» — это тоже из другой оперы.
В Турции это все знают, так что я и вам расскажу.
Это великое изобретение турецких женщин той прекрасной эпохи, когда они уже эмансипировались от тюрбана на голове, но еще не феминизировались до управления государством. Впрочем, одна мадам тогда как раз рулила здешним государством, а что, спрашивается, делать на досуге остальным?
Ну да, мыть и чистить ароматным моющим средством, конечно, вариант; выбирать и ругать домработницу, в общем, тоже дело; ходить по парикмахерским и салонам красоты, провожать мужей на работу, а детей в школу, а сразу после на продленку... но все ведь это... без души как-то, без изюминки... время опять же остается... и потом, вот сделала я прическу, а муж и не заметил... и мой: я полдня эту юбку выбирала, потом портнихе относила подшить, измучилась вся — а ему хоть бы что! Какая, говорит, юбка? Ты же в ней всю жизнь ходишь!
И как тут жить? Нет, как потратить время и деньги, даже если их не так много, чтобы не было мучительно больно?
Ведь кто в состоянии оценить состояние вашего маникюра, покрой новой юбки, оттенок и прочие особенности очередной стрижки, всю глупость сто тридцатой серии этого глупого сериала, в конце концов?!
Муж? Как не так! Совсем не муж! Муж очень этим возмущался... ой, нет, это Пушкин уже, наше все!.. не отвлекаемся.
Мужья им нужны вовсе не для того... нет, и не для того, о чем вы сразу подумали, если вы не турецкая женщина... речь вообще не о мужьях, здесь на них никто не отвлекается — а о культурной организации имеющегося в неограниченном количестве в их неограниченном распоряжении досуга, ограниченного только качеством.
Вот они это качество и улучшают — чтобы не было мучительно скучно в бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор... тьфу! словом, не было у баб заботы, а порося в Турции фиг купишь, и они придумали себе золотой день.
Или день золота — можно перевести и так.
Итак...
Несколько замученных прекрасно организованным бытом, приходящей домработницей, вечно уходящими мужьями и детьми дам, не обремененных ничем, кроме серьезных проблем Простомарии из просто и очень просто сериала, собрались как-то в количестве штук десяти и решили: так тому и быть, заводим себе золотой день!
Во-первых, вместо запрещенного пророком нашим Мухаммедом порося, во-вторых, вроде оно и выгодно, в-третьих... вон все завели уже, а мы что, хуже?!
Их десять, и они решают ежемесячно в определенный день и час собираться по очереди у одной из них, чтобы пообщаться, выпить... нет-нет, только чаю-кофию!.. и, главное, пополнить нечто вроде кассы взаимопомощи, некогда существовавшей, кажется, в некоторых древнесоветских конторах.
У политических партий это именуется партийная касса, или золото партии, у уголовников общак... словом, ничего нового наши дамы не изобрели, но они об этом не подозревают и гордятся собой.
Раз в месяц каждая из них вносит в этот общак сумму, эквивалентную стоимости десяти граммов золота, и все деньги вручаются той, в чьем доме они в этот раз собрались. Хозяйка может распоряжаться ими по своему усмотрению, а до недавнего времени все усматривали только одно — очередной золотой браслет в ближайшей ювелирной лавке.
Или... два-три браслета, если потоньше.
С экономической точки зрения, что-то вроде рассрочки, да? Сама же ежемесячно эту определенную сумму не отложишь — потратишь, ясное дело, а тут, когда существует система, вот тебе сразу тот самый браслет, или два-три, а потом десять месяцев таскайся в гости и деньги понемногу отдавай.
Опять же, экономическая выгода для турецких женщин очевидна: раз в месяц сама не отложишь ту самую сумму, потому что — где же ее возьмешь?! А так — заявляешь мужу: «У меня завтра золотой день, жизнь или кошелек, деньги на стол!»
Наивный турецкий муж, испытывающий комплекс исторической неполноценности и вины за некогда порабощенных женщин Востока, сначала, когда он безоговорочно соглашался на эти безобидные дамские посиделки, полагал, что выдаваемые им ежемесячно денежки однажды вернутся все и сразу — пусть хоть в виде чего-нибудь полезного в хозяйстве.
Но не таковы освобожденные женщины Востока.
Ибо браслетов на руке должно быть, знаете, сколько? Нет, вы не знаете и никогда не догадаетесь, ехидна и та... не столько, сколько подходит к платью или кольцу, не столько, столько кутюрье прописал, не столько, сколько удобно носить и нравится, а столько, чтобы их нельзя было сосчитать с первого, косого, и желательно со второго, завистливого, взгляда, вот сколько!
У меня, к слову, один (по-моему, красивый и стильный) браслет из не пользующего их благосклонностью белого золота — и ах, вы бы видели их недоумевающие неодобрительные лица! Белый — фи, не похоже, что золото; один — фи и еще раз фи, вообще ни на что не похоже!
Большинство турецких женщин всерьез больно золотой лихорадкой и заражает ею всех не закаленных в борьбе с модой и общественным мнением. Распространенностью этого заболевания объясняется совершенно неадекватное количество ювелирных магазинов и лавок помельче, приходящееся на один квадратный километр любого турецкого городка и на душу его населения.
Их здесь столько же, сколько булочных, если не больше, ибо не хлебом единым жива турецкая женщина! Хлеб она при необходимости испечет и сама — легко, одной левой, а без этих лавок не сможет пополнить свой золотой запас и зачахнет, как цветок в пустыне.
Только не говорите мне, что все женщины мира любят золото и украшения: уверяю вас, ТАК, как любят их женщины востока, их не любит никто. Здесь у нас просто... люди гибнут за металл, правда-правда!
Скорее всего, корни этого заболевания следует искать в старых, в Турции давно отмененных законах шариата, по которым, как известно, муж мог легко выгнать жену из дома, просто заявив, что он с ней разводится. И уйти она в этом случае должна была в том, что на ней в момент такого развода надето, и не претендовать больше ни на какое имущество и прочую материальную помощь. А ведь выставить ее этот самодур мог и с детьми!
Так что все понятно и логично: чем больше на тебе золота в любой момент твоей тяжелой восточно-женской жизни, тем дольше ты сможешь потом продержаться — пока не найдешь следующего спонсора или не отправишься на панель. Генетически заложенный страх оказаться выгнанной прочь от своего, пусть разбитого корыта пустил глубокие корни, и объяснить турецкой женщине, что золото (не в слитках и специальных выпускаемых казначейством монетах, а в ювелирных изделиях) — это не единственный и не всегда самый надежный способ капиталовложений, невозможно никак. Что, покупая, вы оплачиваете стоимость работы (от двадцати до подчас сорока процентов цены!), а продаете уже не собственно браслет, а граммы золота (если вещь не антикварная), что цена на золото колеблется и даже если растет, то с учетом стоимости той самой работы... — нет, это нечто запредельное, вроде высшей математики... ехидна как-то пыталась провести ликбез, вооружившись цифрами, аргументами и фактами, но увы!
Видимо, генетический страх все же уже на втором месте — иначе экономика принималась бы в расчет! — а на первом чистое, не замутненное никакими расчетами чувство — просто любовь к золотым браслетам (кольцам и прочим диадемам тоже, но к браслетам почему-то особенно!) и их количеству на своем запястье.
Нет, справедливости ради скажу, что лично знаю... да, даже двух дам, которые, когда в семье были финансовые трудности, собрали все свои побрякушки и, плача на весь микрорайон, отнесли их в ювелирную лавку. Ехидна шепчет, что зря я здесь поставила точку: как только дела в семье стали налаживаться, дамы первым делом побежали в ту же лавку и восстановили статус-кво.
Круговорот, так сказать, золота в природе.
А об их самопожертвовании были оповещены все подружки и соседки, которым прибавилась благодатная тема для обсуждения на золотом дне.
Итак, втянутый в историю с золотым днем муж обречен и обложен данью. Некоторым везет: если на золотой день отправляются жены двух-трех друзей, они в это время могут спокойно оторваться в кафе, потусоваться в освободившейся от одной из участниц действа квартире, выпить коньячку и посмотреть матч, расслабившись и не переключаясь на сериалы.
Многие мужчины считают, что плата не так уж велика.
Хотя, если вникнуть, она оказывается гораздо выше стоимости тех самых граммов золота. Ибо презренный металл во всех его проявлениях — это лишь одна сторона медали.
А на другой ее стороне — то, с чего мы начали: золотой день — это способ убить свободное от мытья квартиры и последующего маникюра время, это возможность показать себя и свой дом во всей красе, это... это некое подобие светской жизни, в конце концов!
Несколько лет назад я писала роман, который так и назывался — «Золотой день», и мы с ехидной, наступив на горло друг другу, напрашивались на все подобные посиделки, организуемые в окрестностях, и честно и прилежно посещали их, изучая вопрос. Так что о золотом дне я уже могу писать диссертацию... но не буду: хватит с них и романа!.. я это к тому, что вы можете мне верить, у меня с фантазией вообще плохо.
Так вот. Некоторые женщины, зная, что их черед принимать гостей, скажем, в октябре, летом затевают ремонт — чтобы поразить посетительниц в самое сердце. Другие, которым такое не под силу, обходятся покупкой новых штор, ковров или торшеров. Если и это слишком — можно заказать новые чехлы на мебель или раскрутить мужа на покупку новомодного телевизора: все равно ты хотел свой футбол смотреть на хорошем экране, так давай прям сейчас... до такого-то октября.
С огромным удовольствием наблюдали мы с ехидной, как все эти дорогостоящие и не всегда разумные обновления, с таким трудом давшиеся гостеприимным хозяйкам, потом, на самом золотом дне (хи-хи, «на дне» — золотое дно, однако, получается!) преподносятся как сущая ерунда, мелочь, недостойная даже упоминания.
«Ковер?.. — хозяйка рассеянно оглядывается, словно не понимая, о чем речь: какой ковер? где? — А-а... да-да, — поняв-таки, она небрежно машет рукой, — это я еще летом купила, старый что-то так надоел... и вот эту вазочку я сюда переставила, а тот ковер совсем к ней не подходил...» — «Шторы? Ах, да, я и забыла... привыкла уже... да, лен и ручная вышивка... но на зиму я думаю из органзы заказать...» — «Да эту мебель вообще уже выкидывать пора: расцветка когда уж из моды вышла... вот пока чехлы обновила... мужу, видишь ли, эти кресла нравятся, ни в какую не хочет менять... хорошо, хоть телевизор теперь нормальный!»
А можете представить себе, сколько усилий вкладывается во внешность и наряды всех участниц действа? При том, что никаких мужчин на горизонте не предвидится, дамы озабоченно наряжаются, чтобы перещеголять друг друга, а хозяйка еще стремится поразить всех угощением — ничего покупного, только по собственным тайным рецептам, лишь бы никто потом не сказал, что она недостойна... как страшно жить, ведь некоторые из них посещают не один золотой день в месяц!
Когда я впервые увидела это своими глазами... нет, хоть я и так непростительно заболталась, но расскажу по порядку.
Однажды ко мне в дверь позвонила соседка... скажу сразу, во избежание: я много лет работала дома, ко мне ходили ученики, и никаких домашних халатов, шлепанцев и прочего рванья для ношения дома у меня никогда не водилось, то есть она не застала меня врасплох. Ни в каких расплохах меня после семи пятнадцати утра застать никак невозможно, и до этого я тоже не в... расплохе, а в неглиже.
Однако соседка оглядела меня с ног до головы так, словно я была безнадежной Золушкой и почему-то срочно нуждалась в тыкве и хрустальных башмачках. Сама она обычно ходит дома аккурат в чем попало (даже на голове и на лице!), а в этот раз была одета для выхода, и явно не в супермаркет, а, судя по всему, в большой свет.
«У меня сегодня золотой день, — непонятно заявила она, продолжая свой критический осмотр меня, — вот, хотела тебя пригласить... но все придут через час...»
Поскольку я не проявила понимания и с лету не отбила подачу, она снизошла до чудной иностранки и пояснила свою мысль: «Ты успеешь... переодеться?»
Я успела.
И радовалась, что прислушалась к ехидне: «надень вечерние туфли, самые-самые!» — твердила она, а я возражала, что идти в гости с третьего этажа на четвертый, вырядившись, как на прием к английской королеве, довольно глупо.
Оказалось: не глупо.
А глупо, скажу я вам, было не нацепить на себя все то, что муж, не сильно, но ушибленный таки турецким воспитанием, считает своим долгом непременно дарить мне по всяческим праздникам и что я, убогая, обреченно складываю в шкатулочку, подсчитывая в уме, сколько книг можно было бы купить вместо этого черного жемчуга... эх. Нет, книги муж тоже покупает, но... черный жемчуг был надет раза три, на премьеры, остальное время он так и валяется... хранится то есть в шкатулочке... а вот, оказывается, где он был бы в самый раз — в соседней квартире!
Ибо там... нет, это вам не сюжет для небольшого рассказа — роман, только роман, сразу поняли мы с ехидной... или даже роман-эпопея! Помните знаменитый прием у Анны Павловны Шерер?.. вы все, конечно, помните: первые-то страницы той толстой книжки, кошмара всех древнесоветских школьников, все прочитывают.
Так вот: вы помните, а я... я теперь знаю, как оно все выглядело в натуре, потому что я там была! «Мы принимаем по четвергам!» — «Княгиня ожидает вас в малой гостиной!» — «Извольте пожаловать!» — «Карету Облонских к подъезду!» — «Ах, милая, на вас зеленый пояс!»... ах, ах, высокий класс! Королева в восхищении!
Господи боже мой! — ахнули мы с ехидной, попав во все это великолепие.
Чертог сиял.
Сверкали бриллианты, переливались жемчуга, позвякивали браслеты, призрак золотой лихорадки бродил по гостиной, сияющей хрусталем, серебром и фарфором — соседки, ежедневно сталкивающиеся со мной и друг с другом во дворе и в лифте, навели на себя такой марафет, что... зачем? — прервала меня ехидна.
Зачем, ради чего эти уже не очень молодые, неглупые в остальное время года женщины провели по несколько часов в парикмахерских, у портних, в магазинах и модных бутиках, встали на непривычные каблуки, сделали вечерний макияж... ой, тут в прессе стали часто писать, как вычурно и неуместно нарядно одеваются русские женщины на фоне иностранок... ха-ха!
На этом фоне я — в дорогом, но простом (или наоборот?) платье, со своим единственным (и белым!) браслетом — смотрелась более чем скромно... а моя золовка, в свою очередь приглашая меня на свой золотой день и зная мою спокойную, хоть и не очень джинсовую манеру одеваться, заранее строго велела принарядиться.
Ибо положение обязывало: я была... типа приглашенная звезда, ну как тот гость у Анны Павловны Шерер, которым она угощала гостей, помните?
Чтоб им не скучать.
Меня поэтому охотно звали — в качестве диковинки, иностранка все-таки.
И я вдоволь насиделась в сияющих чертогах... разговоры, кстати, ничем не блистали, а намеренное подавление лучших подруг великолепием не блистало не то что дружелюбием, а обыкновенной вежливостью... я вдоволь наскучалась, вдоволь насмотрелась... никакой он не золотой, ваш день!
Не все то золото, что так блестит, — позолота, не больше и не глубже!
А роман мы с ехидной дописали — убив некоторых участниц мероприятия... не удержались!
