55 лет назад на Байконуре произошла самая страшная и массовая по количеству жертв катастрофа в космической отрасли. Это случилось во время испытания межконтинентальной баллистической ракеты Р-16. Ракета взорвалась на старте. Погибло, по разным источникам, от 78 до 124 человек.
От рядовых солдат и инженеров-конструкторов до главнокомандующего Ракетными войсками стратегического назначения, маршала артиллерии Митрофана Ивановича Неделина. События осеннего дня 24 октября 1960 года на Западе так и называют — «Неделинская катастрофа».
До середины 90-х годов подробности этой трагедии являлись государственной тайной. Скрывали их не только от потенциальных противников, но и от собственных граждан, и даже от родственников погибших. Официально объявили, что маршал Неделин попал в авиационную катастрофу (скрыть его смерть все равно бы не удалось), остальные же цинковые гробы отправили домой и вовсе без объяснений. «Погиб при исполнении» — вот и вся скупая причина смерти.
Но до сих пор родственники погибших приезжают в этот день на место взрыва — 41-ю стартовую площадку Байконура, — чтобы почтить память героев. Раньше это были дети, теперь с детьми прилетают внуки и правнуки.
Организатор этих траурных мероприятий Михаил Аркадьевич Осташев — сам из ракетной династии: его отец, Аркадий Ильич, работал в НПО «Энергия» и много времени проводил в командировках, а дядя служил на космодроме Байконур с самого образования полигона; при взрыве Р-16 погиб как раз дядя, Евгений Ильич Осташев.
Конечно, родственники погибших догадывались, что произошло. Но точно никто ничего не знал, — рассказывает Михаил Осташев. — Мой отец ничего не сказал даже моей маме, которая работала вместе с ним на фирме Сергея Павловича Королева.
В день трагедии отца вызвал Королев и приказал срочно вылетать на полигон, предупредив, что случилась трагедия. «…Истинные причины не раскрывать, а если спросят, говорить, что взорвался бензовоз…».
Мне было четыре года, но я отчетливо помню этот разговор отца с матерью. Такие тогда были времена, мы не могли показать наши слабые места потенциальным противникам.
Осташев согласился уделить мне не больше часа. На следующий день был запланирован вылет их делегации на Байконур. Траурные мероприятия каждый год они проходят одинаково: возложение цветов, молебен в православном храме, митинг памяти на братской могиле и на 41-й площадке, горькие слова, которые повторяются регулярно и все равно кажутся новыми, не сказанными, идущими от сердца.
Родственники погибших испытателей до сих пор, хотя минуло столько десятилетий, говоря об этой засекреченной трагедии, не могут сдержать эмоций. Хотя для молодого поколения это все — далекое и непонятное прошлое...
Любой ценой
У трагедий, как и у истории, не бывает сослагательного наклонения. Если бы в тот день наблюдавший за пуском Р-16 маршал Неделин находился не на «нулевой» отметке — всего в 17 метрах от самой испытываемой ракеты, — жертв могло быть меньше. Но маршал подавал пример героизма, подчиненные же ему офицеры по собственному желанию отойти на безопасное расстояние не могли.
Если бы не надвигалась очередная годовщина Октябрьской революции, к которой уже приурочили пуск новейшей ракеты, то испытания, скорее всего, отложили бы. Так как Р-16 — и это признавали многие — была откровенно неготова к старту.
Технология испытаний в те времена была еще не отработана, — продолжает Михаил Осташев. — Всем известно, что правила безопасности пишутся кровью. Были недочеты в самой ракете, которые лучше бы было устранить заранее. Но никто не пошел на то, чтобы испытания перенести, не взял на себя такую ответственность.
Сейчас возьмите любую обычную машину — и она поедет при любом варианте, так как все уже отлажено. А это 50-е годы! Все впервые! Только недавно был запущен первый искусственный спутник Земли. А ведь сколько было аварийных запусков до этого! Но три успешных пуска Королев выдержал. И только после пошел первый искусственный спутник Земли.
Военные же ракеты — это было еще сложнее. Королев всегда доказывал, что на академические ракеты вместо спутника можно поставить изделие Министерства обороны. Он не был кровожадным, просто был вынужден проговаривать эти вопросы с военными как с заказчиками. Они же платили деньги. Хотя вопрос стоимости в те времена, естественно, не был основным — за ценой не постояли бы. Мы во всем должны были стать первыми!
В конце 50-х — начале 60-х на вооружении в СССР находилось три ракеты стратегического назначения: Р-5, Р-7, Р-12.
Но все они имели определенные недостатки, одним из главных являлась малая дальность полета, до США в случае открытого конфликта долетела бы только Р-7. Но и у той был свой недочет: слишком много времени требовалось для подготовки к пуску — 16 часов.
В условиях военного конфликта это было непозволительной роскошью. Международная обстановка, прямо как сегодня, накалялась с каждым днем. Шла «холодная война». На уровне ЦК партии было принято решение разрабатывать новые ракетные комплексы.
На тот момент в Советском Союзе работали сразу два гениальных генеральных конструктора — Сергей Королев и Михаил Янгель. Сейчас больше на слуху имя Королева, но тогда все, кто работал «на звезды», знали о невольном состязании между этими двумя главными конструкторами. Кто быстрее? Кто выше? Кто лучше? «То Королев командовал Янгелем, то наоборот — Янгель Королевым, в конце концов Михаил Кузьмич отпочковался и стал самостоятельным в КБ «Южное», — поясняет Михаил Осташев.
После доклада Михаила Янгеля лично Хрущеву о потенциальных возможностях Р-16 Никита Сергеевич невероятно воодушевился: «Если ракета Р-16 будет создана, оборона страны будет поставлена на прочную основу».
Роковой старт
Для проведения летных испытаний новой ракеты на космодроме Байконур (впрочем, тогда этого названия еще не было) построили три площадки. На площадке №41 находились сам стартовый комплекс с двумя пусковыми установками для ракет и подземный командный пункт. Площадка №42 включала в себя монтажно-испытательные сооружения и служебные помещения, и площадка №43 — для размещения личного состава военных испытателей, технического руководства и испытателей от промышленности.
Сроки — к 7 ноября — поджимали. Те, кто должен был руководить стартом, нервничали — дня не обходилось без звонка из Кремля. Работы велись круглые сутки, без сна и отдыха. И все равно у специалистов были замечания. Куда так спешить, если можно все спокойно довести до ума? Но никто не смел произнести эти крамольные тогда мысли вслух.
Утром 21 октября ракету доставили на 41-ю площадку. 21 и 22 октября были проведены предусмотренные предстартовой подготовкой пристыковка головной части, подъем и установка ракеты на пусковой стол, подключение коммуникаций и испытания всех систем. 23 октября ракета была заправлена компонентами топлива и сжатыми газами. Решением Госкомиссии старт назначили на 19.00 23 октября.
Но перед самым пуском опять вдруг посыпались серьезные технические проблемы. Все шло наперекосяк. Старт все-таки отложили, но только до следующего дня. Ракета между тем осталась ждать на месте заправленная.
— По техническим условиям с теми дефектами, которые были обнаружены, ракета могла находиться на старте не более 24 часов. После чего необходимо было сливать компоненты топлива и возвращать изделие на завод для прочистки баков, магистралей, переборки двигателей. Подготовка к старту второй машины заняла бы еще как минимум месяц — на это никто идти не хотел, — продолжает Михаил Осташев. — Практики сливания топлива — а это был чрезвычайно ядовитый и взрывоопасный гептил — тогда вообще еще не существовало. Даже сейчас это технологически сложно, а в 60-м году было просто нереально, очень опасно. И это еще одна из причин, почему не отложили старт.
Маршал Неделин переживал: «Что я скажу Никите?.. Ракету доработаем на старте, не будем ничего отменять, страна ждет нас».
Но не дождалась...
— Есть одна фотография — развалины гигантской ракеты на площадке и рядом крошечная фигурка человека, ищущего что-то. Когда я это вижу, то не могу сдержаться... Так и кажется, что это мой отец. Он прилетел на Байконур сразу после трагедии, по приказу Королева. Братья Аркадий и Евгений были очень близки, оба занимались одним и тем же любимым делом, для них космонавтика и ракетостроение были... вся жизнь, — до сих пор переживает Михаил Аркадьевич.
В тот день Евгения Осташева могло и не быть на площадке номер 41... Он не работал по этой программе. Заехал туда подписать документы. И остался посмотреть пуск — остался навсегда.
При взрыве погибли все, кто находился возле маршала Неделина. Не говоря уже об офицерах и солдатах, обслуживавших ракету на фермах.
Сам Михаил Кузьмич Янгель уцелел чудом. До часа икс оставалось около получаса, и он вместе с несколькими членами Госкомиссии отошел в сторону покурить — есть версия, что во время этого перекура они еще раз попытались обсудить возможность переноса испытания.
В это время раздался жуткий взрыв.
Огненная струя двигателя второй ступени разрушила баки окислителя и горючего первой ступени. Волны пламени расходились вокруг с огромной скоростью, пожирая все на своем пути. Горела земля, техника, горели живые люди... Детали катастрофы были засняты на кинокамеры, которые устанавливались для фиксации подготовки к пуску и во время старта.
На следующий день на Байконур вылетела Государственная комиссия по расследованию причин катастрофы, которую возглавил Леонид Брежнев. Говорят, что Хрущев позвонил Королеву и прямо спросил: что делать с Янгелем? Ведь тот выжил. Но Королев, несмотря на непростые отношения с Михаилом Кузьмичом, честно ответил: «Такое могло бы быть и у меня».
В итоге так никого за произошедшее и не наказали.
Это было решение Брежнева: сажать выживших, оставшихся навсегда инвалидами, было бы негуманно, а мертвые за свое уже ответили...
— Давайте не будем углубляться в техническую сторону вопроса, кто конкретно мог быть виноват, — предлагает Михаил Осташев. — Я считаю, что человеческого фактора, в том смысле, что это кто-то из персонала на площадке что-то сделал не так, не было. Скажу иначе: просто ракету нельзя было в тот день запускать, это было грубейшим нарушением, но к голосу разума никто не прислушался, вот и все.
— И что дальше? Была ли прекращена программа Р-16 из-за трагедии?
— Нет. Испытания, как и положено, продолжались. Следующий пуск Р-16 состоялся уже в феврале 1961 года. Он прошел не без огрехов, но в целом нормально. Ракету доработали, и затем она была поставлена на боевое дежурство. А люди... Что люди... В таких делах без жертв не бывает.
Братская могила
Днепропетровск, Харьков, Рязань — в разные концы СССР были отправлены остатки тел погибших. Начальника первого управления космодрома Евгения Осташева опознали по служебной печати.
Он, как и многие из тех, кто посвятил себя космосу, нашел последнее пристанище не в далекой Москве, а в степи Байконура.
Здесь она — братская могила жертв 24 октября. И одно из новых захоронений на этой братской могиле — отца моего собеседника, инженера-механика, испытателя ракет и ракетно-космических комплексов, лауреата Государственной и Ленинской премий, ученика и соратника Сергея Королева Аркадия Осташева, который завещал похоронить себя рядом со старшим братом.
Горела степь, и плавился бетон,
Ракета из огня уйти пыталась,
Но не смогла, и замерла она…
В граните черном память нам осталась.
В том парке тишина, молчанье плит.
Октябрь тот на Байконуре не забыт.
И вот сюда без лишних громких слов
«Пришел» и лег Аркадий Осташев.
Пришел он к брату, чтобы отдохнуть,
А может, с ним пройти тот вечный путь.
Горела степь, и плавился бетон…
Октябрь тот не позабудет полигон.
До 98-го года, пока Аркадий Осташев был жив, именно он организовывал перелеты родственников погибших испытателей на траурные мероприятия на Байконуре, затем эстафета перешла к сыну Михаилу.
«Нашим детям, наверное, уже и не понять, зачем туда каждый год летать и говорить одни и те же слова о чести, долге... Мои вот тоже раньше сопротивлялись. Тем более что лететь надо было зачастую военными бортами, а это и холод в салоне, и сидеть надо вдоль стены на деревянных скамейках... Дети мне заявляли: «Зачем все это нужно? Это давно забытое прошлое...» На что я им ответил: вы поедете, и все, даже если мне придется тащить вас силой!» Сейчас они взрослые, и отношение изменилось, так что я был прав: патриотизм — это то, что надо воспитывать с раннего детства. Чтобы потом не удивляться, кого мы вырастили...
И еще об одном перед своим отъездом попросил упомянуть в статье мой собеседник. Не о прошлом, а о будущем нашего ракетостроения.
Именно ракетная техника испокон веков, столько, сколько она существует, является локомотивом развития науки и техники. Все самое совершенное либо взято оттуда, либо идет туда. Все разработки, которые применяются сейчас в Сирии при борьбе с ИГИЛ, — они ведь тоже из 50-х годов, со времен генеральных конструкторов Королева и Янгеля. С течением времени эти ракеты были доведены до того технического совершенства, которое нам сейчас демонстрирует по телевизору Министерство обороны. И значит, как бы печально это ни звучало, жизни моего дяди Жени и сотен его соратников и товарищей 24 октября 1960 года были отданы не зря...
Екатерина САЖНЕВА, Байконур—Москва
