Всем, наверное, доводилось исправлять ошибки в своих письменных текстах: зачеркивать, вымарывать, замазывать «штрихом», надписывать сверху…
То есть можно сказать, перефразируя Маяковского:
Товарищи! Все мы немножко корректоры,
Каждый из нас —по-своему корректор.
Как видите, я подредактировал эти стихи: не только заменил одно слово другим, но и убрал оригинальную «лесенку».
На
Большие статьи на нашем корректорском жаргоне называются «лошадями». Но это к слову.
Почему, кстати, я написал «подредактировал», а не «подкорректировал»? Потому что редактирование — это глубокая правка, приводящая к изменению смысла. Корректирование же в классическом понимании — не более чем исправление орфографических и грамматических ошибок. Самое большое, что может сделать корректор, усомнившийся в стилистике текста или в информации, которая в нем содержится, — оставить на полях вопрос автору или редактору.
И кажется, что корректорская работа очень простая и специальных знаний — помимо так называемой общей грамотности — не требует. Написал же я сам выше, что каждый из нас
Некоторые люди до сих пор удивляются, когда узнают, что «на корректоров» учат специально. Справедливости ради надо сказать, что среди тех, кто работает по этой специальности, сейчас действительно мало кто имеет в дипломе такую запись: корректор. Учителя, историки, филологи и прочие гуманитарии, а иногда и технари.
Но корректирование — не такая простая наука, как может показаться. Своя методика, свои приемы, свои правила. Даже читать нужно
Нужно, наконец, знать и правильно применять корректорские знаки. Это не просто черточки, галочки и помарочки, которыми исправляет текст обычный человек.
Казалось бы, с появлением компьютерных текстовых редакторов необходимость в таких знаках отпала. Но пока это не так. Без «бумажного» этапа работа корректора, как правило, не обходится.
Ручка и бумага! Они все еще с нами.
Берем лист бумаги с текстом, который нам нужно поправить. Это может быть гранка — длинная полоска с отпечатанным столбцом текста посередине, самый первый вариант, зародыш книги. Может быть полоса — она выглядит почти так же, как настоящая страница. А в газетной корректуре был еще промежуточный этап — так называемые куски: отдельные статьи и заметки. (Напоминаю, что речь идет о докомпьютерной эпохе.)
Исправления вносим в текст особыми знаками.
Корректорские знаки в основном представляют из себя горизонтальные линии, которыми перечеркиваются «неправильные» буквы. К ним пририсовываются сверху или снизу хвостики, которые должны быть обращены в сторону того поля, на которое вынесено исправление. Если ошибка ближе к правому краю, выносим на правое, ближе к левому — на левое. Чтобы опознать, к какой ошибке относится то или иное исправление, дублируем перед ним тот самый знак, которым мы перечеркнули букву в тексте.
Например, мы увидели слово «карова». Перечеркиваем первую букву «а» вертикальной чертой, пририсовываем сверху хвостик. Допустим, слово находится ближе к концу строки, а стало быть, исправление окажется справа. Поэтому хвостик будет указывать направо. Таким образом, наш знак оказался похож на букву «г». Справа от строки с ошибкой рисуем его снова и вслед за ним пишем правильную букву: «о».
А если в слово вкралась лишняя буква, которую надо просто удалить? Тогда нашу вертикальную линию, которой перечеркнули эту букву, мы увенчиваем сверху и «подпираем» снизу полукруглыми черточками. Она получается как бы в середине разомкнутого круга.
На поле мы выносим в таком случае лишь этот самый знак — и пририсовываем к нижнему полукругу волнистый, нисходящий вниз хвост. Это знак наборщику: выбросить! А полукруглые черточки означают, что нужно «схлопнуть» тот пробел, который образуется после удаления лишней буквы.
Такой же знак мы применяем, когда просто нужно убрать лишний пробел. Например… Набрано неправильно: «на пример». Наш красивый значок — вертикальную черту, обрамленную сверху и снизу двумя полукружьями, — рисуем прямо на этом пробеле и выносим на ближайшее поле, но уже безо всякого хвоста.
Куда же делись хвостики, которыми мы указываем путь к исправлению? Нет их. Некуда их приделать. Вот такое исключение.
А что делать, если неправильных букв несколько? Или, тем более, когда целое слово неверно и подлежит замене?
Тогда мы перечеркиваем его горизонтальной линией, которая замыкается все теми же вертикальными палочками. Получается знак, похожий на растянутую букву «н». Хвостик в таком случае только один, обращенный, разумеется, в сторону того поля, где находится правка. Какой бы длины не получилось наше «н», на поле мы рисуем его в приемлемом размере. Ведь за ним надо еще уместить правильный вариант того фрагмента, который мы перечеркнули.
Есть еще знак, похожий на греческую букву гамма, — он означает перевернутую букву. Есть знак, похожий на лежащую на боку латинскую букву S, и означает он перепутанные буквы.
Волнистая линия под текстом означает просьбу сделать курсив, а прямая, при которой на поле выносится надпись п/ж, означает просьбу сделать текст полужирным… Смешное слово? В обиходе больше в ходу понятие «жирный шрифт». «Это напечатали жирно». Жирные черненькие буковки. А на самом деле они жирные наполовину…
Знак, обозначающий «вставить», роднит корректорскую правку с обычной. И корректор, и «простой человек» в этом случае использует нечто похожее на латинскую букву «V».
Есть и другие корректорские знаки, но вышеперечисленные — основные.
Есть способ корректуры, который «простому человеку» понравится особенно. Это так называемая правка вожжами. (Выше мы упоминали лошадей, не так ли?..) Здесь корректорские знаки почти не нужны.
Именно «вожжами» правятся все газеты…
Почему? А возьмите любую газету — множество заметок, как правило, набранных в несколько колонок, сложная верстка… Как разобраться в исправлениях, если их делать обычным образом?
Поэтому найденная в газетном тексте ошибка просто зачеркивается, и от нее проводится «вожжа» — линия на ближайшее поле (или просто свободное место), где и дается правильный вариант. «Вожжа» необходима, чтобы связать исправление с ошибкой.
Корректурные знаки, конечно, иногда необходимы и здесь. Например, только если нужно сделать или убрать пробел. Тогда в нужном месте ставится знак пробела, как при обычной корректуре, — но от него опять же протягивается «вожжа» на поле, где рисуется такой же знак. Не избежим мы ни латинской «V» — знака вставки, ни латинской «S», лежащей на боку, — знака перепутанных букв. Но всегда есть «вожжа»-посредник.
Так правятся газетные полосы.
Да, нас учили и этому, хотя наш курс назывался «Корректирование книг и журналов». Очень пригодилось. Многие из нашей группы работают теперь в разных московских газетах.
Корректуру нам преподавала замечательный педагог Галина Яковлевна Клевакина. Уроки проходили необычно. Она не только давала нам специальные знания, но много рассказывала о своем опыте работы, об издательствах и редакциях, о писателях и журналистах, с которыми была знакома. Например, долгие годы, работая корректором, а затем и редактором, Галина Яковлевна была хорошо знакома с выдающимся журналистом, знатоком Москвы, автором книг на разные темы — и о Шолохове, и об экстрасенсах — Львом Колодным. Сейчас он работает в «МК».
Некоторые роптали на то, что этими рассказами Галина Яковлевна только отнимает время от собственно учебы. Не соглашусь. Ее истории, сдобренные юмором, позволили, по моему мнению, понять саму атмосферу нашей будущей работы, психологию авторов и редакторов, специфику разных изданий и издательств.
Она просила рисовать корректорские знаки аккуратно и изысканно. Это имеет свой смысл. Ведь нужно ставить их автоматически, не отвлекаясь на написание. И вообще: изящные росчерки хвостиков должны радовать глаз…
Но главное — корректорское чтение. Нужно читать каждое слово по слогам, потом перечитывать, потом вникнуть в смысл, и все это быстро. То есть модное скорочтение корректору
Ошибки, как и девушки, бывают разные. Они делятся на классы.
Чаще всего встречаются так называемые глазные ошибки, они же опечатки. (Иногда опечатками называют вообще любые ошибки, а это не совсем правильно.) Почему их называют глазными? Считается, что в них «виноваты глаза». Корректор прекрасно знает, как пишется правильно, но тем не менее пропустил: спешил, устал, отвлекся…
Второй класс составляют ошибки стилистические. «Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа».
А третий — фактические, они же особо наказуемые. Когда путаются даты, названия, имена. Часто глазная ошибка превращается в фактическую. Автора этих строк (вместе с двумя коллегами и «свежей головой») однажды оштрафовали за пропущенную букву в названии немецкого города Лейпциг. Вылетело «и краткое», и получился Лепциг. Бывает.
Спросите: а как же грамматические и орфографические ошибки? Они по умолчанию считаются глазными. Предполагается, что корректор — человек грамотный и знает, что «корова» пишется через «о», а не через «а». Если прошла «карова» — это не от незнания, а по невнимательности, усталости…
Корректор — одна из самых неблагодарных профессий. Тысячу выловленных им ошибок никто не оценит, а вот одну пропущенную — заметят сразу.
Но хоть штрафуй, хоть не штрафуй, все равно… Нецензурно выражаться не надо. Опечатки неизбежны. Иногда кажется, что корректор сражается с ветряными мельницами.
