Знаменитая истина гласит, что бесконечно можно смотреть на три вещи: огонь, воду и на то, как работает другой человек. Огонь притягивает треском, теплом, переливающимся цветом пламени. Но весной и летом от него бывает жарко. Работающий человек – зрелище сомнительное, потому что при просмотре трудящегося в реальности хочется либо отвернуться, либо помочь. А вода, кажется, во все времена года – лучшее успокаивающее средство.
Многие помнят отличную песню «Прогулки по воде», смысл сюжета которой в полной красоте открылся мне совсем недавно.
Апостол Андрей удил рыбку, Спаситель ходил рядом по водной глади и мешал ему. Апостол обиделся, рассердился и стал со злости просить Учителя научить такому интересному приёму. Однако на столь обычный вопрос Спаситель рассердился сам, топнул ногой и обозвал апостола дураком. Герои разошлись в разные стороны, как Гаврила и Челкаш: кто-то пошёл домой, а Кто-то продолжил свои прогулки по воде. Вопрос: почему Иисус рассердился на Андрея?
Раньше я думал: потому что Он был слишком занят своим делом. Богочеловек ходит и занимается важными вещами – «достаёт из воды погибших людей», то есть спасает души. Апостол занимается ловлей каких-то рыб и докапывается до Учителя, потому что сам делает несравнимо малое дело. Иисус полноправно принимает вопрос за попытку отвлечь от важных дел и обзывается. Обидел Андрея: он заплакал и ушёл. Нехорошо.
Однако недавно до меня дошло, что некоторые вопросы и просьбы лучше оставить при себе, как бы ты ни был расстроен, задет, рассержен. Ведь Христос мог ходить по воде, потому что был Спасителем, потому что он выстрадал за других людей на кресте это право – делать непостижимые для обычного человека вещи. Вопрос Андрея был вероломным, потому как даже просить научить делать Его вещи нельзя: апостол не имеет права, потому как не страдал на кресте. «Повиси-ка на нём, а когда надоест – возвращайся назад гулять по воде со мной», – говорит товарищу Иисус. Да только потом, мол, у тебя всё желание отпадёт задавать подобные вопросы, и нам останется просто гулять самим по себе, как кошки.
Это я к чему? Нужно знать своё место, и есть уж гулять рядом с водой, то не «по», а «у». Это ведь такое же удовольствие.
Весной и летом от жары спасает набережная, пляж, лес у озера. Человек, находясь у водоёма, испытывает весь спектр успокаивающих процедур: от звуковых (плеск капель, шум глади от ветра) до визуальных и обонятельных. Если где и нужно гулять в жару, так это у реки или у озера, чтобы, если станет невыносимо, залезть по колено в пробирающую свежесть лучшего целителя.
Море в этом смысле – невыносимое удовольствие.
Но обычная река или озеро тоже подойдут, потому как в воде растворяются не только многие химические элементы, но и жизни. Причём совсем неважно, на земле или под ней. По подземным рекам Стиксу и Лете на своей лодке плавает Харон, переправляя умерших из жизни в забвение. Призрак оперы жил в парижском подземелье, полном водой, перемещался на лодке. Там тоже была жизнь, хотя и другая. А жизнь – потому что вода.
Вода – и жизнь, и смерть, поэтому она так завораживает.
Озеро – когда отдыхающие уехали на своих внедорожниках, оставили банановые кожурки и бутылки из-под пива, а ты остаёшься сидеть у самодельного трамплина и вглядываешься в высокий лес на другом берегу.
Река – когда немыслимое количество комаров, чуя вечер, облепляет шею, ноги, велосипед, мешают дышать и смотреть на заходящее солнце, но гладь воды не отпускает и успокаивающе плещет на ступни.
Иосиф Бродский, не видевший родного Петербурга около двадцати лет, на вопрос интервьюера о том, чем бы хотел заняться, если бы очутился в городе, ответил: «Погулял бы у водички». Прошёлся бы по Английской, например, набережной, и всё.
Поэтому и нам, вторя поэту, следует пока прогуливаться у водички. Через месяц-другой будем пытаться по ней ходить – плавать, конечно.
Борис Поженин
