Клетка с пижонским декоративным кроликом диковато смотрится посреди огорода — на фоне дровяного сарая, теплицы с помидорной рассадой и дощатого сортира с вырезанным сердечком на дверке. Но хозяйку, одну из бурановских бабушек, это ничуть не смущает.
— Это ж мой Туйтя, для души он, а не для еды,— пресекает мои наблюдения Галина Конева.— Я его как котенка к себе прижимаю, а он в ответ что-то лопочет по-кроличьи. Ему четвертый год, это я после поездки в Финляндию загорелась такую животинку держать…
Почему символом «еврожизни» для Галины Николаевны стал именно кролик? Она объясняет: «Просыпаемся в финской гостинице, окна низкие, почти вровень с землей, и видим, как напротив сидят три зайца и так нахально травку жуют. С веток белки прыгают, олененок на лужайке… И — тишина, чистота, порядок. Бабушки, наши ровесницы, на велосипедах гоняют, дорожки везде асфальтовые, народ вежливый. Так нам грустно стало, даже заплакали! Ну, это выходит, что никаких богатств в этой Финляндии, окромя камней, а живут — в достатке и умиротворении? А мы — каждую копейку считаем и друг на друга злые».
В ходе обзорной экскурсии по огороду визуализируются и другие перемены в образе жизни. Так, картошки Галина Николаевна сажает все меньше, от коровы отказалась («Нет сил держать»). Новое увлечение из зарубежных поездок — цветы. Правда, от выращивания морковки с капустой отказаться нельзя: если покупать в магазине, засмеют, что на своих 30 сотках не смогла такую ерунду вырастить.
Конечно, в доме у Галины Николаевны и газовое отопление есть, и стиральная машинка, пользоваться которой она уже почти научилась, и даже водопровод. Правда, когда отключают электричество, бывшая звезда по старинке берется за коромысло…
— Ну, скажешь тоже,— недовольно поджимает губы еще одна бурановская бабушка Граня Байсарова.— Я вот до «Евровидения» дальше Ижевска не ездила, то штукатуром работала, то на ферме в совхозе, а потом судьба так распорядилась, что на старости весь мир посмотрела и лишний раз убедилась — не надо бежать никуда за лучшей долей. Надо сделать так, чтобы дома было хорошо и красиво жить. Мы храм вот поставили на гонорары от выступлений и начали строить дом милосердия для одиноких стариков. И хотя нас сильно обидели, не унываем, а потихоньку продолжаем давать концерты и собирать копейку к копеечке.
— Об обидах давайте-ка поподробнее,— предлагаю я, но бабушки начинают наперебой рассказывать обо всем, не забывая при этом потчевать душистым чаем с медом и знаменитыми удмуртскими пирогами — перепечами, только-только из печки. В новой трапезной при храме все сияет чистотой и деревенским уютом с расшитыми полотенцами и самоваром. А на душе так тепло, что кажется, будто не они в родном селе, а я, приехавший из безумной Москвы. Ну какие тут в самом деле обиды?
Храм, нефть и культпросвет
Буранову уже больше трех веков, но селом оно стало только в 1860-м, после чего здесь появился храм и приход. Священник Григорий Верещагин собирал местный фольклор, помогал школе с учебниками, а чтобы украсить село, привез невиданную здесь прежде сирень. Бурановцы добра не забыли, и в 1939-м, когда власти закрыли храм, укрывали священника в старой бане, куда и ходили к нему тайком на молитву. А храм через пару десятилетий доконали нефтяники, рядом, на Еловском месторождении, они установили нефтяные качалки, а кирпичную церковь разобрали для строительства общежития.
— Бог их наказал: когда на купол полезли, не удержались на высоте да и сверзлись оттуда,— вздыхает Алевтина Бегишева.— Но и это не остановило. Разобрали все, разломали, остатки пожгли. Взрослых не допускали, так старики ребятишек слали и те потихоньку с развалин утянули кто икону, кто утварь церковную. Сейчас в новом храме эти вещи сразу заметны.
Борьба с религией в удмуртской глубинке, по счастью, принципиальной не вышла: к середине 1980-х в заброшенной избе, где раньше был магазин промтоваров, начальство даже разрешило открыть молельный дом. Не храм, конечно, но откуда на храм деньгам взяться? Да и кто знал тогда, что он опять всем нужен станет? Скажем, солистка Зоя Дородова в юности мечтала стать спортсменкой: ее даже приглашали в сборную Удмуртской АССР по волейболу. Но не сложилось: пришлось телятам хвосты крутить.
— Бригадир меня поставил на молодняк: по 20–30 телят в загоне, все лягаются, а их нужно учить всему и кормить вовремя,— вспоминает Зоя Сергеевна.— Нелегко в 14 лет с таким стадом. Да и вставали затемно — в три утра топали на ферму, а чтобы не было скучно, песни горланили. Туда идем — пободрее, после работы — протяжные наши песни, удмуртские. Так, считай, всю жизнь и проходили с песней. А как на пенсию вышли, стали собираться в клубе. Поначалу на посиделки: кто вяжет, кто вышивает. Ну и поем себе потихоньку.
Размеренная жизнь у бабушек закончилась, когда в конце 1990-х приехала новый культработник Ольга Туктарева. Это была любовь с первого взгляда: Ольгу Николаевну наповал сразили таланты из самодеятельного хора, а она научила 70-летних солисток верить в себя.
Начались концерты. Сначала в клубе для односельчан, затем бабушки осмелели, стали выступать по колхозам. Как-то раз самодеятельный хор увидела уроженка Ижевска Ксения Рубцова, в ту пору продюсер Людмилы Зыкиной. Рубцова пригласила бабушек выступить на юбилее у знаменитой певицы, а потом предложила и долгосрочное сотрудничество, которое и привело в итоге на «Евровидение».
— Мы поначалу очень стеснялись. Да и разговоры пошли: одни усмехались, другие у виска пальцем крутили: куда на сцену-то в ваши годы! А мы тогда так рассудили: если все заработанные на концертах деньги будем откладывать на строительство нового храма в селе, то и самые злые языки вынуждены будут заткнуться,— подытоживает Граня Байсарова, неторопливо откидывая лопатой остатки сугроба от своего забора.
Музыка The Beatles, слова народные
Ольга Туктарева постоянно их тормошила, и в конце концов заставила разучить несколько песен, которых бурановские бабушки прежде не слыхивали. Потом это стало их фишкой — исполнять разные крутые хиты на удмуртском. Начали с классики русского рока.
— Перво-наперво была «Звезда по имени Солнце» Цоя, а следом взялись за Гребенщикова,— улыбается Галина Конева и, откинувшись на скамейке, где мы с ней беседуем, смотрит на бескрайние поля и вдруг затягивает «Под небом голубым есть город золотой», разумеется, на удмуртском. Помолчав, продолжает: — Очень нам эта песня нравится. Такая мелодичная, распевная. И на молитву похожа очень. Мы своими словами поем в ней про речку у дома, про облака — слова прямо из души идут. Сам БГ нас очень хвалил, а мы ему в первую встречу наши вязаные носки подарили…
— Мы,— рассказывает Ольга Туктарева,— когда с бабушками только подступались к мировым хитам, сразу обратили внимание — если человек от души поет, то мурашки по коже сами бегают. Возьмите АВВА или Джона Леннона. Слов-то мы не знаем, о чем песня, без понятия, но за душу берет. И вот я предложила бабушкам самим придумывать текст на известные мелодии. Знаете, сколько раз это нас выручало? Скажем, на День милиции приходилось «Оперов» петь, а нам ой как не хотелось. Или как-то позвали нас в цирк на Цветном бульваре в Москве, где по задумке режиссера бабки в лаптях должны были петь «Арлекино». Это же надо было такое удумать — на посмешище выставить! Ну, мы им показали тогда. Вышли и на удмуртском языке спели пугачевскую песню своими словами: «Вы смотрите на нас, а мы совсем не клоуны и никогда ими не будем!» Заказчикам по барабану, что там за слова, им же для прикола нужно, чтобы бабки на сцене отчебучивали что-то эдакое, а молодежь угорала с них. Сколько мы потом по ночным клубам ездили! Когда действовал контракт с Ксенией Рубцовой, мы себе фактически не принадлежали. Куда пошлют, там и поем. А куда деваться-то? Терпели, потому что у нас цель была — поставить храм в родном Буранове.
Пролетая над Лондоном
Вспоминая гастрольное турне после «Евровидения», бабушки говорят, что жили те месяцы будто в золотой клетке. Их возили по Европе, вкусно кормили и селили в роскошных отелях, но каждый шаг в сторону пресекался администраторами группы.
— Прилетаем мы в Канн. Город красивый, пальмы, цветы обалденные. Народ на улицах за столиками, вино пьет, закусывает. Я спрашиваю: здесь вообще, что ли, никто не работает? Мне говорят, это ж курорт, сюда отдыхать приезжают. Потом стала расхваливать их пруд — широкий такой, с большими волнами, а они смеются — пруд это у тебя в Буранове, а тут Средиземное море! — хихикает в ладошку Галина Конева.— Когда в гостиницу заселялись и увидели апартаменты шикарные с двумя туалетами и громадной кроватью, то сразу заявили: по одной размещаться не будем, только вдвоем. Так и веселее, и спокойнее. В той гостинице я впервые в жизни в джакузи залезла: так щекочет приятненько…
Мир бабушки и впрямь увидели, но по-своему: кто-то тут же вспоминает, как, гуляя по Лондону, оказались рядом с колесом обозрения — знаменитым «Глазом Лондона». Прокатиться очень хотелось, но денег было в обрез, поэтому решили всем потом говорить, будто испугались забираться на такую высоту.
— Билет стоил 25 фунтов — было почти 1500 рублей, очуметь можно! Ну, махнули рукой — не судьба. Стоим, мнемся у этого колеса. Вдруг нас увидела съемочная группа Би-би-си и корреспондент предложила снять нас во время экскурсии, пообещав оплатить билеты. Мы немного поломались для приличия, а потом согласились,— улыбается Ольга Туктарева.— Радости было! И, вы не поверите, не успели слезть с колеса, как к нам подходят уже японские корреспонденты и предлагают еще раз прокатиться. Несложно ли вам будет, бабушки? А нам несложно. И еще раз увидели весь Лондон сверху!
А вообще гастрольным периодом своей жизни они довольны: удалось не только других посмотреть, но и себя показать.
— Раньше про нашу республику мало кто знал, но мы это дело поправили,— улыбается Галина Конева.— А то раньше приходилось всякий раз объяснять про Ижевск, про Калашникова и мотоцикл «Урал». Приходилось даже на карте показывать, где Удмуртия — ничего эти иностранцы не знают! Как они там только географию учат?!
Остаться собой
Наталья Пугачева, самая маленькая из бурановских бабушек,— любимица публики. В родном Буранове она ежедневно совершает променад до клуба и обратно по полтора километра в каждую сторону. На обратном пути с тремя остановками, потому что домой дорога поднимается на высокий пригорок. Зато виды сказочные: на поля и леса, на все Бураново вместе с новой церковью.
— Честно сказать, я Ксению очень любила. Да и она неплохо к нам относилась. Но дружба разладилась,— вздыхает Наталья Яковлевна.— Сначала она после концертов стала денег все меньше на храм давать. Мы с претензией: ты же знаешь — мы не себе в кубышку, а для строительства церкви. Она в ответ: подождите, все будет. Ну а после выступления в Красноярске, когда контракт закончился, предложила поехать в Волхов, а когда мы отказались, то как-то очень спокойно восприняла и говорит, тогда другие поедут. То есть она заранее готовила другой состав.
— Но ведь это продюсер,— осторожно возражаю я.— Она вкладывала деньги, раскручивала ваш коллектив. Разве она не имела право это сделать?
— Конечно, по бумаге закон на ее стороне. А если по справедливости? Она же не только имя «Бурановские бабушки» у нас забрала, но и наши песни. Это мы уж потом выяснили, когда кинулись внимательно читать условия контракта, которые в самом низу мелким шрифтом…
В общем, бурановские бабушки начали вести самостоятельную концертную деятельность без продюсера: в коллективе подшучивали, что это у них такой тихий пугачевский бунт. Бунт этот, правда, вышел не громким — бабушки ни в коем случае не хотели скандала на всю страну. Просто негласно решили гнуть свою линию. Несмотря на формальный запрет исполнять старый репертуар, в том числе и знаменитую «Party For Everbody», коллектив свою концертную программу расписывает по своему усмотрению, не оглядываясь на условия контракта.
— Люди просят, мы и поем,— объясняет Граня Байсарова.— Да, нам поначалу грозили штрафами за нарушение авторских прав, но неужто нас, бабушек, в тюрьму посадят? Стыдиться нам нечего. Стыдно должно быть тем, кто под нашим именем выступает: мало того, что наши песни поют, так они еще имеют наглость рассказывать, как на «Евровидение» ездили. Ну зачем так-то врать! Да и выглядят они будто куклы — размалеваны, наштукатурены. Сами мы никогда не красимся, только припудриваемся, потому что летом на огородах лица до черноты загорают.
Под брендом «Бурановские бабушки» давно уже выступают другие люди, по большей части профессиональные артистки удмуртских фольклорных коллективов. Те же, кто покорял зрителей «Евровидения», ездят по российским городам на микроавтобусе — билеты на поезд и самолет для них дороги. Многочасовые переезды и выступления в небольших залах бабушки воспринимают спокойно, но былые времена вспоминают. «Иной раз кажется, что это было не с нами»,— говорит Ольга Туктарева.
Что касается самого «Евровидения», то за конкурсом бабушки продолжают наблюдать с интересом. Очень их повеселила бородатая певица Кончита Вурст.
— Такая смешная, в красивом платье, а на лице щетина. Мы тут до хрипоты спорили: баба аль мужик! — заливается хохотом Галина Конева.— А голос неплохой, надо признать. Что касается российских участников, то с ними какая-то ерунда из года в год получается. Мы, когда выступали, больше всего боялись опозориться на всю страну. А тут посмотришь — сразу видно, как-то без души поют, без полной самоотдачи. Бороться-то до конца нужно, это я вам как бывшая лыжница ответственно заявляю.
Еще один важный итог их бурной концертной деятельности — жизнь в Буранове явно преобразилась: отремонтировали водопровод, сделали неплохую, хоть и не асфальтовую, дорогу. А уж когда поползли слухи, что в село может приехать очень высокий гость из Кремля, в день построили мост через речку на Аптечной улице. Президент не доехал, но мост служит исправно, радуя сельчан, которым теперь не надо делать большой крюк. А недалеко от нового храма — новая стройка: на деньги от выступлений бурановских бабушек залили фундамент будущего дома милосердия. За лето планируют стены поднять и крышу сделать. Чего-чего, а энтузиазма бабушкам не занимать.
— Я вот смотрю и поражаюсь: половине коллектива за 80 лет, а они по-прежнему строят огромные планы,— говорит Ольга Туктарева.— Иной раз я начинаю сомневаться: ой, наверное, не получится, где мы столько денег возьмем, мы ведь уже не ездим с концертами как раньше. А бабушки успокаивают: храм ведь построили, вот и дом милосердия осилим!
— Они как дети: такие же наивные и доверчивые,— говорит настоятель Свято-Троицкого храма в Буранове отец Иоанникий, к которому за несколько месяцев службы сразу и навсегда пристало добродушное прозвище Бурановский дедушка.— И их, как детей, иногда жестоко обманывают. Приглашают выступать, они часами трясутся на ухабах в своем микробусике, а потом им платят меньше, чем договорились, а то и вовсе угощают обедом, и все, свободны. Они потом спрашивают: «Как же так, батюшка?» Хочется заступиться за них. Чтобы их труд уважали и ценили по достоинству.
Батюшка хорошо знает, какие бурановские бабушки настоящие. И уверен: память они о себе оставили тем, что построили храм. И то, что в село Бураново с населением всего-то в 700 человек теперь едут из других городов и даже из-за границы, тоже их след. Но, может быть, главный их след в том, что — кто бы сегодня ни пел их песни — эти бабушки остались самими собой.
— Мы ругались, когда нас звездами называли,— сказала мне на прощание Галина Конева.— Ну какие мы звезды? Звезды они высоко на небе, а мы по земле грешной ползаем… Ладно, побегу картошку сажать — солнышко, видишь, и ветерок нынче теплый…
Иван Волонихин
