Барбара Ятта уверена, что россияне скоро вернутся в итальянские музеи, опасается строить далеко идущие выставочные планы, но надеется на новый проект с Эрмитажем. Об этом директор Музеев Ватикана, первая женщина на этом посту за более чем пятивековую историю коллекции, рассказала «Известиям» после открытия выставочных залов.
— Что происходит в ваших стенах после затяжного локдауна?
— Посетителей пока еще мало. Они сейчас имеют уникальную возможность неспешно ходить по залам и спокойно знакомиться с нашими шедеврами. Атмосфера позитивная, внушающая надежду. В последнюю неделю к нам пришли 25 тыс. человек — примерно столько же раньше приходили за один день. Мы рады, что это число стабильно растет. Надеюсь, что скоро увидим и россиян.
— Изменились ваши приоритеты после пандемии?
— Прежде всего мы стремимся так представить наши коллекции, чтобы публика могла наилучшим образом их увидеть и оценить. К сожалению, пришлось отменить несколько важных проектов с большими музеями мира. Я поддерживаю тесные отношения с директорами Эрмитажа, Третьяковской галереи, Лувра и других институций. У нас одни и те же проблемы. В нынешние времена трудно строить далеко идущие выставочные планы или обмениваться произведениями искусства.
— В чем вы видите миссию Музеев Ватикана в нынешних условиях?
— Она остается прежней — знакомить с богатством папских коллекций. Напомню, что в Музеях Ватикана находятся коллекции Древнего Египта, греко-римской античности — возможно, лучшая в мире, — великой живописи Ренессанса и барокко и современного религиозного искусства. Очень важно и то, что в отличие от других больших музеев для нас особое значение имеет не только художественная ценность произведений, но и вопрос веры.
— «Красота нас объединяет», — заявил недавно папа Франциск. Музеи Ватикана, по его словам, должны стать живыми хранилищами, открытыми для всех культур мира. Как вы намерены достичь этой цели?
— До пандемии иностранцы разных культур и религий составляли 80–85% наших посетителей. Папа Франциск хочет, чтобы мы со всеми делились нашим культурным и духовным наследием, помогали находить свои корни. Этой цели, в частности, служит открытый 18 октября 2019 года этнологический музей Ватикана Anima mundi («Дух мира». — «Известия»).Так или иначе искусство нас объединяет. Поэтому Достоевский верил, что красота спасет мир. Мы по возможности вносим свою лепту.
— В Музеях Ватикана выставлены около 22 тыс. произведений искусства — всего лишь десятая часть вашей грандиозной коллекции. Как расширить доступ к работам, которые остаются в запасниках?
— В больших музеях — Лувре, Эрмитаже, Музеях Ватикана и других — примерно одно и то же соотношение произведений выставленных и находящихся в хранилищах. Несмотря на то что протяженность наших залов 7 км, показать больше мы не можем. В некоторых наших музеях происходит частичная ротация экспонатов, например произведений современного искусства. В других случаях это сделать невозможно. Мы создали каталог-онлайн, там представлены как все выставленные произведения, так и частично те, что находятся в хранилищах, например в этнологическом музее.
— Остаются ли в ваших собраниях какие-то лакуны? Ставите ли вы целью пополнение своих фондов?
— Я бы говорила не о лакунах, а об отдельных коллекциях, которые менее богаты, чем другие. В таких случаях мы стремимся либо что-то приобрести, либо пополнить их с помощью даров. Кроме того, пытаемся расширить наше собрание современного искусства, в том числе фонд фотографий. Но главное для нас не покупать новые произведения, а сохранять и демонстрировать то, что имеем.
— Есть ли новые совместные проекты с русскими музеями?
— Пока преждевременно говорить о проекте с Эрмитажем, который пришлось приостановить из-за COVID-19. В 2018–2019 годах прошла экспозиция Третьяковской галереи и других государственных музеев в самом сердце площади Святого Петра (выставка «Русский путь: от Дионисия к Малевичу». — «Известия»). Ее посетил папа Франциск. Я очень люблю Россию и ее музеи, и наши совместные проекты для обеих сторон очень важны.
— Насколько успешен диалог, который Музеи Ватикана ведут с современным религиозным искусством?
— Эта коллекция, которую создал папа Павел VI, постоянно пополняется. Мы получаем новые картины современных художников, организуем экспозиции, предоставляем наши работы другим музеям. В Музее Карла-Марии Мартини в Милане сейчас проходит выставка французских мастеров из наших коллекций — Роден, Матисс, Шагал и другие. Собираемся также показать работы современного бельгийского художника Жан-Мишеля Фолона и итальянского живописца Гаэтано Превьяти.
— Наверное, непросто найти точки соприкосновения между гениями?
— У каждого творца свои духовные и эстетические ценности. Возьмем, к примеру, картину Ван Гога «Пьета» из нашей коллекции, которую он написал за несколько месяцев до своей смерти. Она поступила к нам при папе Павле VI. Эта очень экспрессивная работа перекликается с картиной Делакруа на тот же сюжет. От нее переброшен мост к полотну Рубенса, который, в свою очередь, черпал вдохновение в знаменитой скульптуре «Лаокоон и его сыновья» — одном из главных шедевров Музеев Ватикана. Вообще в искусстве разных эпох многое взаимосвязано.
— Независимо от эпохи подлинное искусство, полагают философы, всегда духовно. Некоторые люди утверждают, что идут в музей, как в церковь. Разве это одно и то же?
— Духовность всегда лежит в основе искусства, в котором одновременно выражается и творческое «я» художника. Не думаю, что в музеи идут, как в собор — дом молитвы и веры. Хотя музей тоже может быть местом молитвы. Но у них абсолютно разные предназначения.
— Вы возглавляете Музеи Ватикана с 1 января 2017 года. Чем вы больше всего гордитесь? Что оказалось для вас самым трудным?
— Это нелегкая миссия доставляет мне огромную радость. В Музеях работает почти тысяча человек. Самыми тяжелыми оказались три месяца, когда мы закрылись из-за эпидемии. Накануне, 9 марта, я обошла все департаменты и объявила сотрудникам печальную новость: «Наше поколение не знало войны, но сейчас мы сражаемся с врагом, которого чувствуем, но не видим. Оставайтесь дома, не беспокойтесь. Мы с вами. Не знаю, когда мы сможем вернуться. Мы заботимся о нашей коллекции, но вы для папы Франциска важнее всего».
Первые несколько дней пустые залы мне казались прекрасными, затем нахлынула грусть. Музеи созданы для людей. Сегодня жизнь возвращается, посетителей становится всё больше и больше. Поэтому я счастлива.
— Вы первая женщина, которая возглавила Музеи Ватикана за их более чем пятивековую историю.
— Папа Франциск выбрал меня на директорский пост как специалиста, а не потому, что хотел назначить женщину. Самое важное, чтобы меня ценили на этой должности как профессионала, который выполняет свою миссию.
— Вы работаете в окружении шедевров на протяжении многих лет. Какими художниками в Музеях Ватикана вы больше всего восхищаетесь?
— Это привилегия — каждый день находиться среди великих творений. До того, как стать директором, я два десятилетия работала в Библиотеке Ватикана, руководила департаментом графики, в котором собрано камерное искусство — рисунки, гравюры, фотографии, карты, планы.
Мне трудно выбрать отдельные работы наших Музеев, они для меня единое целое. Пожалуй, в нынешний юбилейный год Рафаэля назову его «Мадонну ди Фолиньо». Однако не меньше мне нравятся и другие живописцы, например Караваджо, он совершенно другой, но не менее прекрасный.
— Особо чувствительные натуры порой становятся жертвами так называемого синдрома Стендаля. Под воздействием произведений искусства их захлестывает переизбыток эмоций, вплоть до потери сознания. В ваших стенах нечто подобное случается?
— Время от времени. Однажды мой друг психиатр попросил меня изучить «синдром Стендаля» с помощью электромагнитных волн, которые замеряли бы эмоции посетителей. Мы, разумеется, отказались. Так или иначе, бывают люди, которые действительно подвержены этому синдрому. Во время COVID-19 он стал проявляться еще сильнее.
— Художником была ваша русская бабушка — Александра (Ася) Олсуфьева. Она происходит из известной аристократической семьи, которой на Поварской улице в Москве принадлежал особняк, где сейчас находится Дом писателей. Вы чувствуете свои русские корни?
— Чувствую очень сильно, бабушка меня воспитывала и сыграла огромную роль в моем становлении. Я и внешне на нее очень похожа. Она была невероятно щедрым человеком и духовно одаренной личностью. От нее я и мои сестры унаследовали не только любовь к искусству, но и стремление к свободе и независимости, открытость, готовность помочь.
На ее долю выпало много испытаний. Она уехала из России в 12-летнем возрасте. Вышла замуж за итальянца, родила четверых детей. Разошлась с мужем. Зарабатывала на жизнь своим искусством и очень этим гордилась. Бабушкина сестра, Маша Олсуфьева, переводила на итальянский великие произведения русской литературы. Другая ее сестра, Дарья Олсуфьева-Боргезе, была также щедро наделена художественными талантами (автор вышедших в России книг «Ветхий Рим» и «Гоголь в Риме». — «Известия»).
Я люблю Россию, немного говорю по-русски. В прошлом году получила премию «Русский Рим» (в номинации «За продвижение русского искусства». — «Известия»), которую опять-таки посвятила бабушке
Юрий Коваленко
