«Призрачная нить» — восьмой фильм одного из законодателей моды мирового кино Пола Томаса Андерсона («Ночи в стиле буги», «Магнолия», «Нефть», «Мастер») принят на ура американскими кинокритиками. Шесть оскаровских номинаций, среди которых «лучший фильм», «режиссура», «саундтрек».
Это глубоководное погружение в закулисье лондонской индустрии моды в 1950-е. История британского портного Рейнольдса Вудкока, сочиненная Андерсоном для актерского триумфа Дэниела Дэй-Льюиса. Эффект усилен тысячекратно заявлением актера, что это его последняя работа в кино.
После бессмысленной войны человечество ищет точки опоры. А что надежней и оптимистичней женского платья? В модном доме Вудкока преображаются графини, кинозвезды, наследницы престола. Одним словом, британское высшее общество. Несмотря на крутые ступеньки лестницы обители сурового «лорда моды» Вудкока, высокопоставленные дамы разных возрастов и телосложения ползут в примерочные, безропотно замирают, пока маэстро и его портнихи колдуют над очередным совершенством.
Андерсон любуется временем, в котором гендерные различия не скрываются, как сегодня, напротив, акцентируются одеждой. Платья в пол, корсеты, атласные ленты, венецианские кружева и шляпки. Идеально скроенные костюмы-тройки, сверкающие запонки, начищенные до блеска ботинки.
Для Вудкока эскиз наряда — таинство, требующее вдохновения, примерка — священнодействие. Булавка — микроскопический укол в тело платья, которое не без мук оживает на наших глазах. Герой Дэниела Дэй-Льюиса воплотил черты многих дизайнеров модных британских домов, а также Кристобаля Баленсиагу — аристократа высокой моды и мастера кружев, Чарльза Джеймса — американского кутюрье, Кристиана Диора.
Высококлассный портной отдается профессии фанатично, без посторонних увлечений. Застарелый холостяк завтракает с сестрой — домоправительницей, понимающей его без слов (Лесли Мэнвилл). Привычно царит в женском мире. Дико раздражается, когда в платье обнаруживается «некто» заметнее, чем манекен или вешалка. Когда «некто» звенит ложечкой в чашке, шумно наливает чай, задает нелепые вопросы… Кому позволено отвлекать Мастера в минуты вдохновенья и сосредоточенной паузы? Ни-ко-му.
Весь этот ладно скроенный замок начинает трещать по швам, когда в модную крепость кутюрье входит Альма, случайно встреченная, неловкая официантка из Восточной Европы со стыдливым румянцем на щеках (люксембургская актриса Вики Крипс — открытие этого фильма).
Вовсе не идеальная модель, которую он искал всю жизнь. Что-то другое… с привкусом опасности…
Андерсон вышивает тонкой иглой сложный узор отношений. Любовь рассматривает как фантомную боль. Очередной эксперимент с «работой судьбы» (Набоков) он превращает в изысканную и прихотливую психологическую игру.
Помню нашумевший процесс советских времен. Судили женщину, которая на протяжении многих лет добавляла мужу в пищу мышьяк, который обнаружили во время анализа крови. Муж не умер, даже поздоровел, но покушение на жизнь было. Юная жена короля моды не готова мириться с ролью бессловесной вешалки. Напротив, она намерена разогреть заледеневшее сердце эксцентричного бирюка любой ценой и любыми средствами.
Фильм заряжен энергией взаимного влечения и отталкивания героев, необъяснимого разочарования и мерцанием неуловимого очарования.
Совершенно преображенный, словно сам намарафеченный до лоска, Дэй Льюис играет самонадеянного художника, харизматичного эксцентрического диктатора. При этом дает почувствовать уязвимость забетонированного хорошими манерами характера. Поначалу он обескуражен способностью Альмы — то ли ангела, то ли дьявола — бросить ему вызов. Но и сильным мира сего дозволено вкусить счастья зависимости от другого, почувствовать себя беспомощным, полуживым, опекаемым. Галатеи порой укрощают своих пигмалионов.
Андерсон плетет сюжетную нить, нагнетая напряжение отсылками к хичкоковской «Ребекке».
Нарушение логики и наивность драматургических ходов восполняется редким на современном экране чувством киногении, воздухом времени и неописуемых словами отношений. В этой хореографии взглядов, касаний, уколов, пауз огромное значение имеет музыкальное волшебство Джонни Гринвуда, британского музыканта, мультиинструменталиста (он писал и музыку для «Нефти», «Мастера»). Саундтрек фильма, ностальгирующий по утекшей эпохе, уже выпущен на диске, исполняется в концертных вариантах, надеюсь, и свой «Оскар» получит.
Настоятельный совет: «Призрачную нить» следует смотреть на большом экране с оригинальным звуком и субтитрами, дабы оценить нюансы воплощенной Андерсоном киноиллюзии.
Деньги стоят дорого
Картина «Все деньги мира» оскароносца Ридли Скотта (у фильма три номинации на «Оскар», среди которых «Лучший режиссер») отметилась негаданным присутствием Кристофера Пламмера. Актер заменил впавшего в немилость за «сексраспущенность» Кевина Спейси в уже смонтированной картине. Продюсерам «замена игрока» стоила $10 миллионов. Зато скандал подогрел интерес к картине. И теперь 88-летний Пламмер оказался старейшим номинированным на «Оскар» актером.
Хотя его и определили в категорию «Лучшая роль второго плана», нефтяной магнат миллиардер Пол Гетти, безусловно, главный герой картины. К тому же Пламмер ближе по возрасту своему герою. Он филигранно живописует характер старого «скупого рыцаря», непримиримого заложника своего капитала.
В основе сюжета реальная история, описанная в книге Джона Пирсона. В Риме похищают внука одного из богатейших людей планеты Пола Гетти. Всеобщий шок вызывает отказ миллиардера платить выкуп. «Сколько бы вы заплатили за возвращение подростка?» — допытывались журналисты. Ответ был столь одиозным, что его несколько дней тиражировали все новостные программы: «Ничего». Отчаявшаяся мать (Мишель Уильямс номинирована в категории «Лучшая женская роль») объединяется с начальником службы безопасности нефтяного магната, чтобы спасти шестнадцатилетнего Джона Пола.
Это подробная и честная работа. Рим семидесятых в коричневых тонах, словно из старых фильмов Феллини. Площадь Фарнезе. Проститутки. Небритые бандиты из Южной Алабрии. Среди них найдется и тот, кто пожалеет мальчика. Но прежде всего Скотту хочется понять мотивацию миллионера.
У Гетти своя «правда». Собственную империю он создает с 1948-го, первым в пустынях Саудовской Аравии начал бурить скважины, уговорил сотрудничать с ним бедуинов, построил огромный танкер. 17 миллионов за внука для него не такая уж большая сумма. Даром что Пол — любимый наследник. Но у него 14 внуков, только начни платить… В венах Гетти течет нефть. Деньги — его миссия. Он знает цену деньгам, даже сам стирает себе рубашки. Только дураки не понимают, что стать богатым и быть богатым — разные вещи. Ты должен присягнуть деньгам на верность и никогда не предать их. А еще деньги для Гетти драйв, игра. Смысл жизни. Он умеет затаиться, почувствовав слабину противника, перехватить инициативу. Он хищник, а не травоядное, как его бессмысленные наследники.
По сути, Скотт предлагает нам еще одну вариацию на тему Шейлока или Скупого. Для богача Гетти деньги — способ быть свободным. Однако деньги приносят лишь несвободу, одиночество, беду.
Миллионер вынужден выбирать «неодушевленные предметы»: картины, скульптуры, дворцы. В отличие от «верных» вещей люди способны на предательство. Семья, в отличие от успешного бизнеса, разочаровывает, приносит лишь убытки и проблемы.
Крепкий сценарий. Мастерская режиссура Скотта («Чужой», «Бегущий по лезвию», «Марсианин»). Фильм, словно курьерский поезд, следует со станции отправления до финала по жесткому расписанию, без отклонений.
Но — слишком длинно. Подробно. Словно для самого Скотта жизненно важно распутать всю интригу киднеппинга и детально ее воспроизвести. Словно до зрителя ему нет дела. Временами фильм похож на газетный репортаж с места преступления. А мораль его, хотя и не востребована современным миром, все ж слишком очевидна: «Все деньги мира не избавят от одиночества, душевного оскудения». И даже замена «сексуального хищника» Спейси на Пламмера, использованная как бонус на продвижение фильма, не слишком помогла. В Америке картина собрала скромную кассу. И вряд ли «Оскар» вернет продюсерам деньги, потраченные на «Все деньги мира».
Лариса Малюкова
