В последний месяц заметно активизировались отношения России и Приднестровья. 5 марта замглавы МИДа Григорий Карасин заявил, что Россия заинтересована в открытии своего генерального консульства в Тирасполе. Формально Москва не признаёт приднестровскую независимость, а Кишинёв своего согласия на открытие консульства не даёт принципиально. Если за этим заявлением стоит действительная решимость изменить уровень дипломатического присутствия России в самопровозглашённой республике, то это будет очень значимый шаг для ситуации во всём регионе. Впрочем, общий фон наших отношений по-прежнему довольно вял, а точнее сказать - они находятся в состоянии оцепенения и неопределённости.
Приднестровье – удивительный случай постсоветской истории. Краешек бывшей Украинской ССР, на котором в 1920-х гг. была создана фиктивная молдавская автономия с расчётом на дальнейшее присоединение всей Бессарабии. Когда это случилось и была образована Молдавская ССР, эти земли оказались в ней чужеродным телом. Сельская винодельческая Молдавия и индустриальное Приднестровье различались почти во всём, но все эти различия стушёвывались форматом общей советской государственности.
Во время распада единой страны жители Приднестровья взялись за оружие и отстояли независимость своей маленькой земли. Они смогли создать государство, которого, казалось, и быть не может, – тонкая полоска земли вдоль реки, зажатая между двух соседей и не имеющая выхода к морю. Однако решимость жить самостоятельно была столь высока, что удалось построить эффективно работающую государственную систему со своей валютой и армией, сохранить индустрию, создать стабильное общество. Средняя зарплата в ПМР традиционно выше, чем в Молдавии, лучше работает и социальная система, а ведь республика уже много лет живёт в состоянии транспортной блокады.
Население на треть состоит из русских, на треть из украинцев, на треть из молдаван, однако никаких внутренних этнических конфликтов нет, общество довольно цельное и с высоким уровнем гражданского самосознания.
Мне довелось на днях побывать в этой самопровозглашённой стране. Главное впечатление – это ощущение очень здорового общества. Приветливый, улыбчивый народ, люди прекрасно выглядят. Правда, одного бомжа всё же нашёл: жалкий такой и с американским флагом на куртке. Я ещё подумал, есть в этом какая-то ирония. А подтянутость народа неслучайна. В Молдавии ходят анекдоты, мол, приднестровцы даже в детских садах учатny собирать автоматы. Да, Приднестровье – осаждённая крепость. Но ощущения осадного положения нет, и военных почти не видно. Зато есть такое чувство, что в случае нападения здесь все встанут на защиту своей земли. В чём оно? Не знаю, в воздухе.
В Тирасполе очень много молодёжи. Неудивительно – здесь работает Приднестровский госуниверситет. За двадцать лет из провинциального педвуза удалось сделать полноценный университет, в котором очень чувствуется столичный формат деятельности и впечатляет широкая издательская программа. Достаточно взять в руки один из томов «Истории Приднестровья» или «Истории литературы Приднестровья». Идёт глубокое изучение края и формирование его самосознания, так что столь заметный патриотизм приднестровцев вовсе не наносной. Степан Берил, ректор ПГУ, говорит, что «Приднестровье – это жемчужина в короне России», – и здесь эти слова ощущаются не просто красивой фразой.
У нас, как и на Западе, Приднестровье нередко описывают как своего рода «заповедник советского периода». Крайне неадекватный стереотип. Скорее, всё как раз наоборот! Это они – местные молодые ребята – в своё время рискнули и сломали советские межреспубликанские границы. По обе стороны, и с запада и с востока, по сей день реализуются проекты национальных государственностей, которые были запущены ещё в СССР, разве что они сменили свои идеологии.
Но приднестровцы создали нечто принципиально новое, и у них получилось. Нынешнее руководство республики – почти молодёжное. Министры, которым немного за тридцать, президент, которому немного за сорок. Довольно странно видеть этих молодых и активных людей и слышать, что они тут «законсервировали СССР». Очевидно, всё прямо наоборот.
Скорее, они возрождают на своей земле то, что было до СССР. Ведь Приднестровье – это край Новороссии, огромной исторической области степного юга Российской империи.
Тогда, до большевистских экспериментов в национальном вопросе, здесь ещё было многоэтничное население, наверное, с самым имперским самосознанием на фоне всех других регионов исторической России. На приднестровских банкнотах можно увидеть портрет Суворова. На главной улице Тирасполя стоит его конный памятник. Великий русский полководец екатерининской эпохи стал символом приднестровской государственности, важнейшим героем её самосознания.
Напротив этого памятника расположен мемориал Славы – место захоронения героев, защищавших приднестровскую землю в годы Великой Отечественной войны и во время военного конфликта 1992 года. И вечный огонь горит в память о павших в обеих войнах.
В этом месте не приходится задумываться о заброшенности – наоборот, ощущение живого священного пространства. На камнях свежие цветы, на елях повязаны георгиевские ленточки, а рядом стоит возведённая пару лет назад часовня св. Георгия Победоносца. Кстати, сейчас по всему краю строятся церкви, возрождаются монастыри.
Местный патриотизм – особый. Он касается не только родного края, но и всей исторической России. Моя новая знакомая, ведущая на одном из местных телеканалов, так рассказала о своей поездке в Россию: «Больше всего меня поразило то, как вы все там относитесь к своей стране». И добавила: «Приднестровье – это территория концентрированной любви к России. А у вас там такой любви, кажется, просто нет».
И действительно, я как бы вырвался в край, дышащий любовью к моей стране. Необычное, радостное ощущение. Но при этом постоянное, что я слышал даже от жителей болгарского села Парканы: «Передайте там, в Москве, чтобы нас взяли обратно. Мы хотим быть с Россией».
Однако сама Россия не отвечает взаимностью. Там не покидает ощущение того, что она этот край бросила, позабыла о нём. Тема Приднестровья почти ушла из информационного пространства, о нём почти не говорят, а ещё более – не слышат.
На обратном пути ко мне в купе подсели два парня лет 25, инженеры из одного наукограда Центральной России, работают в космической промышленности. Интеллигентные люди, по-своему неплохо ориентирующиеся и в мировой политике. Но впервые услышали о Приднестровье.
Признаться, для меня это был почти шок, я-то наивно думал, что вся Россия болеет за эту «русскую крепость» на Днестре. Возможно, Россия просто не настолько любит саму себя, чтобы любить ещё и Приднестровье.
Олег НЕМЕНСКИЙ
