Театр мюзикла, который в этом году отмечает 10 лет со дня создания, съезжает с Пушкинской площади и начинает новую жизнь. Его худрук Михаил Швыдкой ищет место под строительство собственного здания в Москве, планирует временный переезд в Питер, переживает за великую Татьяну Доронину и сожалеет, что из-за пандемии свернуты практически все зарубежные события русской культуры. Об этом специальный представитель президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой рассказал «Известиям».
— Правда ли, что скоро начнется реконструкция здания Театра мюзикла на Пушкинской площади?
— Была иллюзия, что здание кинотеатра «Пушкинский» принадлежит московскому Театру мюзикла. Это совсем не так. Вот уже четвертый сезон мы его арендуем. Хозяином является компания КАРО. Она же и ставит его на реконструкцию, чтобы в дальнейшем использовать для своих целей.
В свое время переезд из ДК Горбунова на Пушкинскую площадь дал нам очень важный творческий толчок, в том числе эмоциональный и профессиональный. Поэтому в переезде мы не видим ничего страшного.
— То есть театр съезжает?
— Да. Театр уезжает и начинает совершенно новую жизнь. Если бы хозяева здания не начали реконструкцию, мы бы там посидели еще пару сезонов и всё равно съехали, поскольку «квартира» дорогостоящая. А ждать, что тебе в любой момент могут дать под зад коленом, не очень приятно.
Мы прекрасно понимаем: если хотим работать в Москве, надо строить собственное здание. Поэтому давно начали диалог с московским правительством. Может, сейчас не самое удачное время продолжать переговоры, но мы не останавливаемся.
— Если правительство возьмет на себя финансовую нагрузку, это будет здание Москвы. Вы снова станете арендаторами. На свой театр и деньги нужны свои. Где их возьмете?
— Естественно, это банковский кредит.
— С площадкой определились?
— Мы хотели бы разместиться в саду «Эрмитаж». Но не думаю, что московское правительство посчитает это оптимальной площадкой. Стройка, наверняка, вызовет определенный негатив людей, которые привыкли там отдыхать. Хотя остов сгоревшего ночного клуба никого не смущает.
Я убежден, Москве не хватает концертных залов. Есть огромный «Крокус-Сити» для эксклюзивных мероприятий, перестраивают «Олимпийский», существуют арены. Но для эстрадных выступлений нестадионного масштаба оптимальной площадки нет.
— Какой зал вы бы хотели?
— Еще в 2018 году известный московский архитектор Владимир Плоткин выполнил проект нового Театра мюзикла. Зал в нем на 954 места. Нам достаточно.
— Вы думаете, ваша мечта осуществится? Ведь даже Алле Пугачевой не удалось построить свой театр.
— Это вопрос всегда индивидуальный. Алле Борисовне не удалось, а у Надежды Бабкиной, Александра Градского получилось. Видимо, были какие-то обстоятельства, о которых я могу только догадываться. Кстати, мы договорились с Надеждой Георгиевной, что будем играть у нее, если останемся в Москве.
— Вы собираетесь в гастрольный тур?
— Есть ряд предложений, которые мы серьезно рассматриваем. 10 января дадим последний спектакль на Пушкинской площади, и нас уже будут ждать в Уфе. Потом, надеюсь, отправимся в Татарстан, а в конце февраля — начале марта переберемся в Питер.
От Петербурга мы получили предложение проводить там спектакли какое-то время. Сейчас на базе нынешнего ДК имени Горького создается Дворец искусств Ленинградской области. Здание очень большое, построено в 1929 году. В нем есть три зала: на 400 мест, на 600 и на 1,8 тыс. Посмотрим, может быть, там и осядем временно. Тогда, возможно, начнем сотрудничество с симфоническим оркестром «Таврический».
Сейчас время, когда мы все очень тщательно обсуждаем с директором нашего театра Александром Новиковым, с продюсером Давидом Смелянским, с арт-директором Мариной Швыдкой, техническим директором Линой Полонской. Мы никуда не торопимся. Нам важно сохранить атмосферу в коллективе, а он у нас большой — около 300 человек. Превращаться в колхозно-совхозный гастрольный театр нам не хочется. Да и необходимости в этом нет.
— Коллектив не распустите?
— Наши артисты работают на контрактах. У всех ясное понимание, что и когда у них в театре. Кто-то из них отправится на гастроли. Мы не государственный театр, поэтому надо рассчитывать только на самих себя. Для планирования гастролей нам нужно, чтобы в городе, куда мы собираемся, была нормальная экономика и люди могли купить билеты. У нас ведь очень дорогостоящие спектакли. Сам по себе выезд 120 человек — уже большая головная боль. Поэтому надо грамотно выстроить всю логистику, менеджмент. Это особая работа.
— В отличие от гостеатров частные остались без поддержки в пандемию. Хотя вроде бы деятели культуры привлекали внимание к этому сектору. Вам помогли?
— Нашей поддержкой в пандемию стал банковский кредит под низкий процент. Но материальное — это не главное. Неплохо уже то, что впервые создан реестр социально значимых негосударственных учреждений культуры. Есть понимание, что это большой сегмент культурной жизни.
Когда некоммерческие учреждения приравняли к малому и среднему бизнесу, про театры забыли. Но по количеству работающих в них людей эти предприятия ближе к большому бизнесу.
А нынешние финансовые провалы связаны не с тем, что люди не ходят в театры. Ходят. У нас каждый вечер по 700–800 человек, это то количество, которое мы имеем право пускать в связи с требования Роспотребнадзора. Но очень хочется, чтобы в зале были заняты все 1664 места.
— Чтобы голос частных театров был слышнее, ваши коллеги-антрепренеры решили объединиться в ассоциацию. Вас звали?
— Звали, но я стараюсь держаться в стороне от всяких объединений, ассоциаций. У меня двойственное положение. Я работаю в Министерстве иностранных дел, занимаю должность специального представителя президента РФ по международному культурному сотрудничеству. Как госчиновник я могу заниматься творческой деятельностью и ею занимаюсь. А коллегам могу подсобить, дать совет, поучаствовать в общем деле, но входить в объединение — неверно.
Единственное, на что я согласился, — войти в комиссию по культуре Общественной палаты Москвы. Там меня избрали заместителем председателя. Считаю, что мой голос в поддержку культуры будет нелишним. Дальше этого по карьерной линии не хочу никуда двигаться. Всё уже, перерос.
— Вы знаете, какие слухи ходят о вашем театре?
— Нет.
— Говорят, что Театр мюзикла хотел переехать в здание МХАТ им. М. Горького. Но пришел Бояков, и не получилось. Вранье?
— Думаю, не вранье. МХАТ имени Горького строили еще до войны как музыкальный театр. Здание симпатичное, для Театра мюзикла подходит. Иногда мы фантазировали на эту тему. Но я прекрасно понимал: ни Владимир Мединский, который тогда был министром, ни Ольга Любимова сейчас на такое не пойдут. Тем более появилась мощная компания — Бояков, Прилепин, Пускепалис. Они пришли строить свой театр.
— Как вы относитесь к отстранению ее от художественного руководства МХАТом?
— Мне очень трудно говорить про Татьяну Васильевну. Наверное, я один из немногих здравствующих, у кого с ней были хорошие человеческие отношения. Но при этом я старался не ходить во МХАТ. Не мой театр. А когда все-таки приезжал, Татьяна Доронина говорила: «Ты же знаешь, что тебе это не понравится». При каждой встрече мы были рады друг другу, разговаривали, вспоминали жизнь. У меня к ней очень теплое отношение. Татьяна Васильевна — великая актриса.
А то, как поступили с ней… Скажу страшную вещь: у нас нет цивилизованных норм отношений мэтров и институций, которыми они заведуют. Не научились мы прощаться, отправлять на заслуженный отдых живущих рядом легенд. Все ждём, когда они уйдут биологически. Поэтому процесс этот архиболезненный и сложный.
Я помню, еще при жизни Олега Ефремова мне мучительно было смотреть на то, что происходит с обоими МХАТами. Великие люди, с неоспоримыми заслугами, но денег много они никогда не зарабатывали. В театре вообще не заработаешь. И что остается делать? Уходить на пенсию, впасть в бедность? Поэтому все держатся за театр, который им дает если не финансы, то силы и значимость.
Мне жаль, что так произошло во МХАТе. С Татьяной Дорониной могли бы поступить более элегантно.
— Вы говорили, что за время пандемии может случиться крах культурных институций. Случился?
— Там, где было государство, оно подставило плечо учреждениям культуры. Но всё равно многие недовольны. Большие проблемы ощущаются в кинопроизводстве, книгоиздательстве. Люди просто боятся ходить в кино, да что там — в магазины. Сократили бюджет на одежду и обувь. Театры, к сожалению, тоже находятся не в первом ряду.
— Между обувью и брюками?
— Думаю, еще дальше. Продукты питания, медицина, образование, ЖКХ и только потом всё остальное.
— Выезды за границу запрещены. Но Мариинский театр поехал на гастроли в Люксембург и Францию. Почему?
— Я могу этому только радоваться, во всем мире публика хочет видеть русское искусство — так же как мы хотим видеть зарубежное. У Валерия Гергиева мощные международные связи, международный лоббизм. Думаю, что это только во благо.
К сожалению, наши культурные институции свернули или перенесли все зарубежные события. «Русские сезоны» во Франции, успешно начавшиеся в театре «Одеон» в январе, из-за коронавируса закончились в марте. Надеемся, до середины следующего года они все-таки состоятся. На 2021 году уже готовили «Русские сезоны» в Южной Корее.
А коллекцию Морозова должны были выставить в фонде Луи Виттона в Париже осенью нынешнего года. Теперь в лучшем случае это произойдет не раньше февраля. Большие выставки — это спонсоры, которые хотят мощного пиара. А когда на открытие может прийти только 20 человек, всё приобретает совершенно иной характер.
— Во всем мире корректируются планы.
— На Западе закрылись даже такие могучие институты, как Метрополитен-опера. Питер Гельб в марте сказал: «Спасибо всем. Трехнедельное жалование, и до конца сезона до свидания». Мои коллеги на Бродвее тоже закрылись. Пока не будет возможности продавать билеты на полный зал, они не откроются.
На Бродвее 50 театров показывают мюзиклы, у нас — три. И все работают. Наш театр, Владимир Тартаковский показывает спектакли «Театра оперетты», Дмитрий Богачев в МДМ представил премьеру мюзикла «Шахматы».
— Театр Ковент-Гарден решил финансовые проблемы, продав с аукциона портрет своего директора кисти Дэвида Хокни. Не придется ли и нашим театрам распродавать добро, чтобы прожить?
— В Англии система господдержки несколько иная, чем у нас. Театр «Глобус» признали банкротом, и только тогда в парламенте начали обсуждать этот вопрос и выделили некие средства.
В Англии госполитика в области культуры довольно поздно приобрела национальный характер, годах в 1950-х. Традиционно театрам помогают меценаты, так же в Америке. И при этом очень серьезные налоговые послабления положены людям, финансирующим искусство, образование. Это типичная англосаксонская модель поддержки культуры. У нас такого рода механизмы вряд ли заработают. Пока театр держится за счет прямой государственной поддержки.
— Налоговое бремя вас не тяготит?
— Мы очень гуманно облагаемся. Тяжелый налог только на прибыль. Он возникает, когда мы привлекаем спонсорские деньги, и его объем напрямую зависит от их количества. Думаю, у законодателей впереди много работы по этому вопросу. Сейчас говорить о льготах по налогообложению аморально, потому что государство не добирает налогов, говорю это как бывший министр.
В пандемию мы продержались еще и благодаря трем-четырем спонсорам, честь им и хвала. А вообще я помню всех, кто дал нам хотя бы рубль за эти 10 лет. Если бы не они, мы бы погибли. К сожалению или к счастью, Театр мюзикла — не коммерческий проект. У нас администрация получает в разы меньше, чем коллеги из государственных учреждений. Были бы мы коммерсантами — поставили бы один спектакль, сняли площадку и играли до тех пор, пока он приносит деньги. Но мы русские люди, хотели создать репертуарный театр мюзикла, что абсурд полный.
— К юбилею театра вы фактически окажетесь бездомными. Будет ли настроение праздновать?
— 21 февраля нашему театру 10 лет. Бездомные — не значит плохие, ничего страшного в этом нет. В трудные времена начинается подъем, ренессанс. За два сезона, которые мы будем болтаться без дома, выпустим один легкий мюзикл. А в 2023 году подключим канадских коллег, с которыми создали «Прайм-тайм» и «Принцессу цирка», и сделаем большую работу под условным названием «Кальман». Но не ждите оперетт композитора. Это оригинальное сочинение о трагедии искусства первой половины XX века. А в основу его легла судьба композитора Имре Кальмана.
За эти 10 лет Театр мюзикла накопил репертуар, собрал хороший коллектив. Два курса Щукинского училища пришли к нам. А еще наши барышни рожали наперегонки. И возвращались в театр уже с детишками. Это не менее важно, чем 10 спектаклей и 10 концертов, которые мы сделали. Надеюсь, у нас впереди много рождений.
Зоя Игумнова
Источник
