В прокат выходит "Леди Берд", пятикратный номинант на "Оскар", первая самостоятельная режиссерская работа Греты Гервиг. Умная и внимательная история смешной девчонки из Сакраменто, мечтающей переехать Нью-Йорк,— почти автобиография режиссера, сценаристки и актрисы, которая после этого фильма имеет все шансы стать звездой своего времени
Смешная девчонка — типаж и архетип, без которого любому празднику будет чего-то недоставать, любой коллектив будет выглядеть сиротливо. Со смешной девчонкой "Оскару" в этом году неслыханно повезло — так сильно, пожалуй, впервые с тех пор как Лайза Миннелли утащила приз за "Кабаре". Сама нынешняя коллекция номинированных фильмов представляла собой полную октаву творческого психоза — от слабоумия ("Зови меня своим именем") и паранойи ("Прочь") до педантизма ("Призрачная нить") и мании величия ("Дюнкерк"). Зато у нее была приличествующая случаю шутовская королева — "Леди Берд" с ее пятью номинациями (лучший фильм, режиссура, сценарий, главная и второстепенная женские роли). И, как это часто бывает, только королева дурней и справилась со своей миссией без дураков. "Леди Берд" — один из тех фильмов (песен, книг, рисунков), которые призваны в этот мир, чтобы не дать хорошим людям свихнуться.
Фильм автобиографичен — в нем сценарист и режиссер Грета Гервиг вспоминает свой школьный выпускной год, выпавший на сезон 2002/2003; но чтобы не запутаться, кто же здесь все-таки смешная девчонка — героиня или авторша, представим каждую по отдельности. Тем более что оскаровская шумиха вокруг ленты дает широкой публике шанс обрести звезду своего времени в лице Греты Гервиг. До этого о ней знала только ограниченная аудитория авторского независимого кино, дивой которого — а совсем не режиссером — она является.
Начнем с героини, которую потешно играет Сирша Ронан. Успевшая к 23 годам трижды побывать оскаровской номинанткой, эта актриса-вундеркинд поставила в "Леди Берд" на недопустимый в наше время, самозацикленный, тщательно натренированный комизм в стиле Рины Зеленой из "Подкидыша" — и вышла победителем. Даже откровенно обезьяньи остроты ("Моя мать совершила в жизни только одну ошибку: когда вставила импланты в грудь!" — "Это уже две!") в таком исполнении вызывают самопроизвольный смех, словно наше чувство юмора вслед за стилем ее игры деградировало до довоенных стандартов.
Как и положено смешным девчонкам во все времена, Леди Берд нападает на все, что ей уготовано с рождения,— имя Кристина, калифорнийский город Сакраменто, дом в непрестижном квартале, католическую школу для девочек, мелочность матери. А все, что, как пела смешная девчонка из одноименного фильма 1968 года, "льет дождь на мой парад", вроде многолетней депрессии отца, ей удается искусно блокировать в своем сознании и в итоге просто не замечать. Она эгоистична, амбициозна, у нее прыгает настроение, и слова срываются с языка. Ей не терпится любви, нарядов, парней, интерьеров и Нью-Йорка. Всякие замечания, что университет на Востоке семье не по карману, а ей не по уму, она воспринимает в штыки. Она знает, что большой прекрасный мир ждет ее,— ей надо только там показаться.
Обычно вздорность таких героинь компенсируется тем, что у них есть талант, который в родных пенатах некому оценить. Но Леди Берд не только троечница, неряха, лентяйка, истеричка и настолько даже по меркам школьницы из Сакраменто не эрудитка, что не знает, кто такой Джим Моррисон,— она еще и бездарь. Когда в школе отбирают актеров для мюзикла, она, естественно, выбирает песенку, которой Стрейзанд открывала свои тогдашние концерты,— "Everybody Says Don't" ("Все твердят мне "не смей!""), но исполняет ее с музыкальностью самки хорька, павшей жертвой группового изнасилования. Кажется, даже для того чтобы тупо полтора часа поржать, выбор такой главной героини — это перебор.
Но трудно не согласиться и с тем, что в этом персонаже все мы, родившиеся не там, где хотелось бы и где было б удобнее и вольнее, с удивлением узнаем себя времен выпускного вечера. Фильм Греты Гервиг, хотя в нем и много смешного, из того ряда картин, которые сейчас все чаще рождает американское независимое кино, где традиционные ценностные иерархии, причинно-следственная связь в поведении героев упраздняются в угоду пристальному и правдивому следованию канве, сотканной из поступков, какими бы непоследовательными они ни выглядели. И то, что казалось не просто противоречиями, а мешаниной,— если только быть в этом наблюдении действительно честным, смотреть в упор, не отводя глаз, когда неловко,— открывает свою логику, и вздорный персонаж уже не кажется таким вздорным. Гервиг и Ронан исподволь, шаг за шагом выращивают понимание того, что игнорирование, агрессия, принятие в штыки всего несчастливого и неудачного, что есть в семье и окружении,— это инфантильное желание пробудить своих близких, вывести их из прострации и развернуть в сторону счастья, какое обещает мир, если только признать его возможности безграничными. Можно сказать, что это фильм о любви такой силы, что заставляет хлопать дверью перед лицом неверия в счастье. Можно еще много чего нагородить: ведь точно увиденная, заново открытая, стопроцентно узнанная и — главное! — с любовью воссозданная правда заставляет говорить до утра. Как единственно верное оправдание — что тебе не требовалось оправданий. "Ты очень любишь свой город, Сакраменто",— скажет девчонке пожилая монашка-педагог, фанатка Кьеркегора, ознакомившись с ее сочинениями. "Просто я внимательна к деталям",— ответит Леди Берд. "А разве внимание не есть другое название любви?"
Леди Берд таки окажется в Нью-Йорке, со студбилетом и комнатой в общежитии. И совершенно предсказуемо, довольно скоро очухавшись в реанимации по причине перепоя, трясущимися руками наберет мать, с которой так гневно рассталась, и надиктует на автоответчик такие нежные слова про излучины, мосты и магазины Сакраменто, на какие не сподобились бы ни ее мама, ни другие патриоты тамошней жизни.
На этом фильм заканчивается. Но поскольку это автобиография, мы знаем, что случится дальше. Леди Берд, она же Грета Гервиг, затусует в Нью-Йорке с ребятами, которые создадут новое кино — "мамблкор", по-русски "невнятица", полулюбительские фильмы про жизнь начинающих жить — и станет их звездой. Отсюда ее позовут к себе Вуди Аллен и Уит Стиллман. Но любовь, которой сейчас окружена эта дылда с лицом Катрин Денев, чье непринужденное умение проживать перед камерой конкретную ситуацию позволяет ей сменить в одном фильме сотню узнаваемых лиц — в зависимости от обстоятельств становиться похожей то на молодую нервическую Настасью Кински, когда ее взбалмошная героиня очаровывает Аль Пачино в "Унижении", то на Джека Леммона в образе кокетливо-развязной Дафны, когда, лишившись квартиры, она выпивает в гостях за полным столом незнакомцев в "Милой Фрэнсис",— эта любовь пришла с фильмами режиссера Ноя Баумбаха, сценарии которых она сочиняла с ним на пару: "Милая Фрэнсис" (2012) и "Госпожа Америка" (2015). Каждый на свой лад — первый с оглядкой на французскую "новую волну", второй на эксцентрические комедии с Хепберн и Грантом — показали олдовую тусовщицу в момент, когда все собутыльники остепенились, а она остается ни с чем, в мире без стен, потому что, как пела все та же Стрейзанд, "слишком загуляла на ярмарке". Гервиг играет в фильмах настолько гуманных и доброжелательных, что людям там — вот самая желанная утопия наших дней! — дозволено совсем ничего не соображать, разве только что они будут пить. Она излучает здоровое добродушие, легкость на подъем, фантазерство и бескомпромиссное компанейство — самые прекрасные качества, а фильмы о ней с улыбкой сквозь слезы показывают наш мир, который устроен так, что именно эти качества как раз и ведут к красноречивому краху.
Как ее героиня Фрэнсис, до 27 лет мечтавшая стать балериной, хотя ее формы и образ жизни этого не позволяли, начнет приводить свои дела в порядок, только когда похоронит свою мечту и в качестве режиссера расскажет об этой своей драме — поставит балет с корпулентными женщинами, балет танцевать не способными. Так Гервиг стала звездой и приспособилась, делая фильмы на материале своей неспособности приспосабливаться. Сегодня это ее "Оскары" и ее бал, и, возвращаясь к нашему фильму, оборванному в час похмелья и сиротской тоски по дому, это и будущий бал Леди Берд, которой Гервиг была когда-то. Конечно, в том, что Гервиг ведет летопись краха хороших людей с таким сочувствием, так внимательно, есть и капелька тех излучин, и камешки тех мостов из послания, оставленного Леди Берд на автоответчике в конце фильма.
Не случайно всамделишные родители Гервиг — Леди Берд, которых она своим гневом и вздорными выходками так хотела развернуть от депрессии и проблем к солнцу другой жизни, все же оказались им согреты — через 10 лет после событий, описанных в "Леди Берд", в "Милой Фрэнсис" они, живые, веселые, обеспеченные и здоровые, сыграли самих себя, родителей Гервиг, в эпизодах рождественских зимних каникул в родном Сакраменто этой стопроцентно нью-йоркской героини.
