Если вы думаете, что я посоветую вам какое-нибудь очередное черно-белое кино, чтобы поностальгировать по пионерским галстукам, правильным партам, мороженом по 15 копеек и о всяком «лучшем», что было раньше, то вы ошибаетесь.
«Доживём до понедельника», к/с им. М. Горького, 1968, реж. С. Ростоцкий
«Доживем до понедельника» с непревзойденным Тихоновым — это диагноз. Диагноз системе образования, который вскрывает ее страшную болезнь — проказу равнодушия и чуму шаблонности. И даже спустя более полувека нам так и не удалось вылечить школу от этой заразы. Наоборот, симптомы становятся более явными и серьезными, а состояние «пациента» только ухудшилось. Почему история учителя советского учителя Мельникова, его коллег и подопечных — это пророчество о проблемах современной российской школы? И есть ли у нас шансы пережить сегодняшний кризис национального образования? Я постарался вывести для нас с вами несколько важных уроков.
Урок первый: «правильность» убивает желание учиться
Помните сцену, где ученик Генка Шестопал пишет: «Счастье, по-моему, это когда тебя понимают»? А помните, что произошло за несколько минут до этого? Да, учительница, так и не познавшая личного счастья, устроила в лучшей советской традиции публичную «порку» Генкиной однокласснице Наде Огарышевой, которая посмела в своем сочинении быть предельно честной. Возмущению преподавателя не было предела — ребенок посмел проявить... СЕБЯ.
Да, режиссер Станислав Ростоцкий бьёт по главной болезни образования — формализму. Мельников, который хочет, чтобы дети думали, а не повторяли штампы из засаленной методички, и сегодня выглядел бы белой вороной в мире ЕГЭ, тестов и единых стандартов, где шаблонные ответы важнее собственных мыслей ребенка.
Современные школьники, как и герои фильма, зажаты в тиски «правильностей». «Не выходи за рамки кодификатора!» — вот он, новый куплет старой песни. Результат? Школьники до сих пор учатся не ради знаний, а ради баллов. И заметьте, то же самое происходит в советских классах в 1968 году...
Урок второй: система образования сама вынуждает бороться с собой
Илья Мельников — учитель, который верит, что школа должна воспитывать личность. Гражданина. Но его коллеги, требующие «дисциплины и порядка», — это зеркало системы, где стройный отчёт, ответ по шаблону и одинаковость важнее живого, настоящего процесса обучения.
Сегодня конфликт стал как будто бы ещё острее. Учителя разрываются между бесконечными проверками «сверху», заполнением электронных журналов и попытками успеть дать хоть каплю знаний. Живительную каплю, которая поможет маленьким побегам индивидуальности окрепнуть и начать стремиться ввысь. Вместо того, чтобы вести содержательную дискуссию о методах преподавания, преподаватели тратят свои силы на удовлетворения запросов системы. Да, системы российского образования. В фильме пророчески читается: бюрократия — это раковая опухоль образования. Но вместо операции мы продолжаем пить обезболивающее в виде «оптимизаций» и «инноваций».
Урок третий: Цифровая эра никогда не заменит человеческое тепло
В 1968 году Мельников, человек крайне консервативный, боялся, что бесконечно обновляющиеся стандарты преподавания просто разрушат само школьное образование. Сегодня его опасения стал куда более устрашающей реальностью: Zoom-уроки, ChatGPT для контрольных, ИИ-ответы вместо сочинений. Но вот парадокс: чем больше в жизни виртуальности, тем острее ощущается голод по человеческому участию.
И если первые два урока больше относятся к самой системе, то третий — ко всем взрослым. Подросткам по-прежнему нужен рядом старший, который вовремя скажет: «Я тебя слышу. Удивительно, но сегодня они, изолированные и оторванные от реальности, нуждаются в нашем с вами внимании и общении. В диалоге, а не наших нотациях. Представьте, как им тяжело прорваться к нам, сквозь толщу навязанных комплексов, страхов и внутренних переживаний. И не стоит сейчас винить их в том, что они родились в то время, которое они не выбирали. Общение с ними — наша ответственность.
Философия выживания
В фильме звучат вопросы, на которые Ростоцкий не дает ответов. Но, поверьте, они актуальны уже полвека, в чем можно убедиться, прийдя на очередное родительское собрание. И вот примерные вопросы, которые, возникают, например, у меня:
Может ли школа научить жизни, если она сама боится современной жизни? Что для учителя важнее: идеальный отчёт или искра в глазах ученика? Можно в школе научиться быть счастливым?
Ответов на них просто нет, ведь Мельников ни выигрывает, ни проигрывает в схватке с этой системой. Но для нас, для людей, которые строят новый мир в новой стране, чрезвычайно важно ответы на эти вопросы все-таки дать.
Российская школа сегодня, как и герои Ростоцкого, стоит на распутье. С одной стороны — современная реальность: «образовательные услуги», тесты, цифровизация, стремление к скорости и стандартизации. С другой — теплящаяся вера в то, что до сих пор школа — это храм знаний, а учитель — архитектор человеческих душ. Но вместо синтеза этих двух подходов мы получили, по заветам старого доброго дядюшки Черномырдина, как всегда худшее, что могло бы только быть: формализм совместили с рыночным подходом. Итог: дети, которые ненавидят школу, учителя, мечтающие об увольнении, и родители, мечущиеся со своими чалами между репетиторами и психотерапевтами...
Что же нам делать?
Чтобы не погружаться в одну лишь бессмысленную ругань на бытие и оханье от отчаянья, давайте вспомним последнее четверостишье стихотворения Шестопалова, который так трепетно читал Мельников Гореловой:
«Но недаром птица в небе крепла!
Дураки остались в дураках...
Сломанная клетка — горстка пепла,
А журавлик — снова в облаках!»
Да, фильм Ростоцкого — это зеркало, в котором российское образование видит своё уставшее и опухшее лицо. В этом зеркале отражаемся все мы, ведь за полвека школа оставила на нас одни и те же шрамы. Наверное, ответить на все вопросы нам так и не удастся, извлечь все необходимые уроки и построить идеальный мир — тоже.
Но почему-то в у меня есть надежда, есть светлое ожидание грядущего. Почему? Потому что в каждой школе есть свои Мельниковы, свои Гореловы, Шестопалы и Огарышевы. Сегодня в российских школах есть те учителя, кто принимает на себя удар обстоятельств и остается педагогом. У нас есть дети, которые не бояться быть собой, хотят, чтобы мы их услышали и поняли. И, конечно же, у нас есть той редкой формации родители, которые живут детьми, их миром и в любой момент готовы подставить свое плечо в этом непростом деле и помочь учителям.
И что я хочу этим сказать? А сказать я хочу то, что понедельник для нас обязательно наступит.
