Я родилась в маленьком якутском посёлке и до восьми лет думала, что все люди говорят только по-якутски. Телевизора тогда не было. Радио включалось в определённое время, когда шли передачи на якутском языке...
Мои полуграмотные родители не знали и не говорили по-русски, но читали на якутском языке. Где, когда покупали, не знаю, но в доме всегда были книги. Едва научившись читать, я стала рыться в книжной полке и нашла толстую книгу с названием «Пушкин». Здесь были стихи, поэмы, сказки, проза – всё на моём родном языке.
Открытие Пушкина на родном языке потрясло меня. Стихи так ярко, красочно передавали образы времён года, краски и шум природы, что Пушкин сразу мне полюбился. В книге не было портрета поэта, не было иллюстраций. Когда старший брат показал портрет поэта в своём учебнике и сказал, что это великий русский поэт, у меня был лёгкий шок. Я даже стала спорить о том, как же он написал стихи по-якутски, тогда брат махнул рукой и обозвал дурочкой. Потом я узнала, что стихи переведены якутскими поэтами, мне показали надпись «перевод Г. Вешникова с русского».
Впоследствии, когда учила эти стихи на уроках русского чтения, мне всегда казалось, что на моем родном языке они звучат намного ярче и образнее. Вот в чём величие Пушкина – он интернационален, и чудное творчество его не теряет выразительности в других языках.
Второе такое впечатление я получила, когда в десять лет невзначай обратила внимание на передачу по радио. Тогда часто передавались художественные чтения различных произведений. Читали артисты драматического театра. В этой передаче рассказывали об учителе, приехавшем в аил, о девчонке-сироте, отданной поневоле замуж. Учитель спас её от такой участи, помог ей в дальнейшем обучении. От сюжета встал комок в горле. Необычные имена Алтынай и Дюйшен врезались в память. А голос чтеца в душераздирающем крике: «Алтына-а-ай!» врезался в мою память на долгое время.
В конце передачи я узнала, что автором является киргизский писатель Чингиз Айтматов. Вскоре у нас оказалась книга «Тэбиэн харага» («Верблюжий глаз»), раскрыв которую, я нашла полюбившийся мне рассказ. Мир Чингиза Айтматова в переводе на якутский язык потряс меня образами героев. Джамиля, Данияр, Мыскал и другие были такими романтичными и сильными, а в укладе жизни киргизов ощущалась какая-то родственная связь с нашей жизнью.
Потом я смотрела многочисленные фильмы с экранизацией произведений Айтматова. Меня каждый раз охватывало разочарование от фильмов – не было в них той духовной силы, которая исходила из произведений писателя. Я гордилась своим родным языком, богатство которого полностью передавало всю красоту художественной литературы других народов.
Силу писателя Айтматова я ощутила в студенческие годы при просмотре спектакля Саха театра «Мой желанный голубой берег». Увидела постановку в числе первого потока зрителей и получила огромное впечатление, всколыхнувшее душу так, как при первичном восприятии в детстве. Не обратила внимания на лица актёров, на декорации и сценические эффекты – больше слушала, закрыв глаза, и чувствовала то, что было при прочтении повести «Пегий пёс, бегущий краем моря».
Нет у меня тех книг, не сохранились... Но сохранилось что-то очень сокровенное, великое, связанное с тайной силой художественного слова великих писателей.
Маргарита Данилова
