Если бы я был трупом, над которым надругались в канализационной шахте, я бы чувствовал себя намного лучше, чем во время посещения музея «Бородинская панорама» в восьмом классе. Во-первых, за пять минут до входа в залы я узнал, что Маша Беляева навсегда уезжает в Пятигорск. Во-вторых, я узнал, что она уезжает для того, чтобы выйти замуж.
Всё сошлось на фигуре Лермонтова в этот муторный вечер. Периодически я видел раньше новости про ранние браки, в том числе на озере Чад и в Бангладеше. Иногда я видел ролики с острова Фиджи и даже с сопок Маньчжурии, из Чечни и, боже упаси, с острова Казантип.
Дела не могло мне быть до кирас и киверов, когда в душе у меня созревал сказочный сюжет о том, как я становлюсь самым вульгарным киллером. В прежние времена, ордынские, я бы мог пойти за разрешением на такое ремесло к хану — взять «ярлык». А теперь это просто — ярлык. Киллер и всё. Возврата нет. Только в землю.
Маша Беляева подошла ко мне и сказала: «Извини, я шла не к тебе», после чего развернулась и пошла смотреть эполеты, они сияли за плексигласовыми витринами, не касаясь дряблой кожи на неподвижных руках тирольского старика, который в наушниках слушал экскурсию.
… Дальше, по залам ходя, я читал «Валерик». Не оставляло сомнений, что у человека этого головы на плечах не было. Идея сначала появляется наяву, потом кто-то пишет об этом книгу. Всадник без головы — это фантазия, страшная сказка о человеке без руля и без ветрил. Я ещё не знал, что с тем же столкнулись все остальные, но уже понимал, что меня буквально закрыли в одной герметичной камере с носителями романтических идеалов.
Я решил поговорить с тирольским стариком, а для этого, подойдя, сказал ему одно слово: «Ein Gluck». Он указал пальцем за витрину, и я увидел расхристранно красивого Дениса Давыдова, который не только не крутил пальцем ус, он их заблаговременно, подчистую, сбрил.
В потёмках шёл домой, регулярно встречая люки и решётки. Люки были запаяны, от решёток пахло рыбой. Китайцы говорили, что если долго смотреть на реку — там проплывёт труп твоего врага. Но они забыли сказать, что если у него будет эрекция — то сверху, на нём, может оказаться рулевой.
Отец Маши Беляевой был психиатром и любил передачу «Кривое зеркало». Он мне разъяснил на следующий день, когда я пришёл просить руки его дочери, что никуда она не уезжает, а я дурак.
Тогда для меня это обрело очертания, потому что следом он дал определение: «Дурак — самая слабая степень умственной отсталости, обусловленная задержкой развития или органическим поражением мозга плода».
Так оно или не так, но после девятого класса, минуя экзамены, я пошёл работать в Мосводоканал. В интернете я поменял себе никнейм с «протопоп Аввакум» на «ассенизатор».
Глеб Буланников
