2020 год ознаменовался тремя знаковыми литературными юбилеями: 150-летиями со дня рождения Ивана Бунина и Александра Куприна и 160-летием Антона Чехова. В центральном здании Государственного музея истории российской литературы им. В.И. Даля на Зубовском бульваре торжества открылись выставкой, объединившей классиков, друзей, иногда соперников, но чаще «собутыльников и состульников» в одном визуальном, мемориальном, а главное, эмоциональном пространстве. О «судьбы скрещеньях», спорах, шутках и литературном поединке самых близких современному читателю писателях рубежа веков «Известиям» рассказал историк литературы, директор Дома-музея А.П. Чехова в Москве, заместитель директора по научной работе ГМИРЛИ им. В.И. Даля Эрнест Орлов.
— На вернисаже шутили, часто ли музею приходится «соображать на троих». Действительно, довольно необычный формат. Публика привыкла, что юбилейная экспозиция посвящена какому-то одному герою, максимум двум.
— Это редкий пример человеческого взаимодействия больших писателей и, пожалуй, самый яркий в эту эпоху. И хотя о литературном поединке, соперничестве Бунина и Куприна и влиянии на них Чехова (весьма сомнительного, если говорить о языке и стиле) написано немало, нам было интереснее проследить средокрестия их жизненных путей, воссоздать человеческую живую историю. Понятно, что это один и тот же круг лиц, эпоха, схожие начала творческой биографии. Все трое начинали с газетных публикаций, сотрудничали как авторы в одних и тех же изданиях, все трое стали лауреатами очень престижной тогда Пушкинской премии: только в 1888 году Чехов разделил награду с Короленко, а в 1909-м ее получили Бунин и Куприн.
Нередко они пребывали в одних и тех же пространствах, и это тоже позволяет понять экспозиция. На Белой даче, как Куприн называл ялтинский дом Чехова, они с Буниным были частыми гостями как при жизни хозяина, так и после его ухода — гостили у Марии Павловны, сестры писателя, которой были увлечены. В Париже, на улице Жана Оффенбаха, они поначалу жили на одной лестничной клетке. Потому Куприн подписывает свои записки Бунину «Твой собутыльник и состульник». Можно говорить также о Москве, Петербурге, Одессе Чехова, Бунина и Куприна. Даже обстоятельства смерти связали героев — они все умерли примерно в одно и то же время, ночью.
Бунин и Куприн, конечно, боготворили Чехова, которого считали своим учителем, хоть старше он был всего на 10 лет. «У меня ни с кем из писателей не было таких отношений, как с Чеховым, — писал Бунин, — за всё время ни разу ни малейшей неприязни. Он был неизменно со мной сдержанно нежен, приветлив, заботился как старший, но в то же время никогда не давал чувствовать свое превосходство».
— Бунин оставил забавные мемуары о знакомстве с Чеховым. «Это было в девяносто пятом году, в декабре. Я не знал, что вы приехали в Москву. И вот, сидим мы однажды с одним поэтом в Большом Московском, пьем красное вино, слушаем машину, а поэт всё читает свои стихи, всё больше и больше собой восторгаясь. Вышли мы очень поздно, и поэт был уже так возбужден, что и на лестнице продолжал читать. Так, читая, он стал свое пальто на вешалке искать. Швейцар ему нежно: «Позвольте, господин, я сам найду...» «Как, негодяй? Значит, я чужое пальто беру?» — «Так точно, чужое-с». — «Молчать, негодяй, это мое пальто!» — «Да нет же, господин, это не ваше пальто!» — «Тогда говори сию же минуту, чье?» — «Антона Павловича Чехова». — «Врешь, я убью тебя за эту ложь на месте!» — «Есть на то воля ваша, только это пальто Антона Павловича Чехова». — «Так, значит, он здесь?» — «Всегда у нас останавливаются...» И вот мы чуть не кинулись к вам знакомиться в три часа ночи».
— Так Бунин рассказывал Чехову, что бы он написал в воспоминаниях о нем. И Куприн, и Бунин оставили потрясающие воспоминания о Чехове, первый написал два варианта, а Бунин, кажется, работал над книгой о Чехове всю жизнь. И даже в последнюю свою ночь. Незаконченная книга «О Чехове», как ее называл сам Бунин, «посмертная книга», выйдет спустя два года после его смерти в Нью-Йорке в издательстве имени Чехова. У нас — только семь лет спустя.
— Ему не могли простить Нобелевской премии?
— Сказалось скорее его невозвращение. Антифашист, скрывавший у себя на вилле евреев, он отказался возвращаться в СССР. Константин Симонов пять или шесть раз обращался к Ивану Алексеевичу с тем, чтобы тот рассмотрел вопрос получения советского гражданства, но Бунин всякий раз очень деликатно уклонялся. И его в связи с Чеховым часто даже и не упоминали или выдавали фрагменты его воспоминаний за свои. Но он интереса к Чехову не оставлял. Когда в 1947 году вышел сборник «А.П. Чехов в воспоминаниях современников», он прочитал его от корки до корки, оставляя свои комментарии на полях (видно, что он делал пометки в разное время разными чернилами). В экспозиции мы не смогли показать все-все-все, но открыли ту книгу на воспоминаниях Т.Л. Щепкиной-Куперник. Когда Щепкина пытается сделать Чехова предвестником революции, Бунин пишет: «Попал в стаю, лай, не лай, а хвостом виляй. Несчастная старуха». Или возмущается: «Это украдено у меня». Больше всего досталось Горькому, а сборник открывается его воспоминаниями. Не решаясь писать матерные слова, Иван Алексеевич ставит аббревиатуры «о, е.т.м.» или «какой с.с. (сукин сын)!».
— В очерке, посвященном Куприну, Бунин писал, что их отношения были неровными. Куприн то был нежен с ним и любовно называл его Ричардом, Альбертом, Васей, то озлоблялся и выговаривал: «Ненавижу, как ты пишешь, у меня от твоей изобразительности в глазах рябит. Одно ценю, ты пишешь отличным языком, а кроме того, отлично верхом ездишь».
— Вокруг соперничества Бунина и Куприна много мифологии. Они были добрыми приятелями и, судя по письмам, искренне друг друга любили.
Кстати, Буниным описана и их история знакомства, это случилось летом 1900-го под Одессой в Люстдорфе. «Мы сбежали к морю, увидали неловкого, вылезающего из воды слегка полного и розового телом человека лет тридцати, стриженного каштановым ежиком, близоруко разглядывающего нас узкими глазами. Мы назвали себя. Он сразу просиял дружеской улыбкой, энергично пожал руки своей большой рукой, про которую Чехов сказал мне однажды — талантливая рука».
Их письма замечательны, роскошны по содержанию, мы дали расшифровку некоторых наиболее примечательных строк в экспозиции. «Милый мой, дорогой и прелестный Гаврюша, — пишет Куприн Бунину в январе 1909-го. — Если я тебя чем-то обидел, прости великодушно. Ты знаешь: одного тебя из писателей люблю я крепко и нелицемерно, чту твой тонкий аристократический талант, как никто, и горжусь твоей дружбой до того, что ревную тебя». А Бунин отвечает: «Я тебя любил, люблю и буду любить — даже если бы тысяча черных кошек пронеслась между нами. Ты неразделим со своим талантом, а талант твой доставил мне много радостей».
— А почему «Гаврюша»?
— Это частый игровой элемент, характерный не только для Бунина и Куприна. В чеховских письмах родственникам и близким друзьям мы часто встречаем подобные забавные имена и прозвища. Старшему брату Чехов пишет «Гусиных», «Отче Повсекакие» или «Пожарный Саша». Куприн обращается к Бунину: «Милый Сережа! Свинство, что мы уходим так друг от друга, всё дальше и дальше. А ведь, ей-богу, я один из людей, которые тебя любят и нежно, и прочно, и по-настоящему»... Он называет его то Сережей, то Петрушей, то Валерием, то Сашей, то Пистоном. Бунин пишет Куприну — Ричард или Вася…
— Но всё же кошки между ними пробегали?
— Что касается их литературного «поединка», в какой-то момент они были равно популярны, искренне радовались успехам друг друга. Когда они разделили в 1909 году Пушкинскую премию Академии наук, каждому досталось по 500 рублей, Куприн пишет: «Я ужасно рад, что именно с тобою, а не с кем-либо другим я разделил премию. Не будем говорить о размерах наших талантов — это нескромно и преждевременно — но только мы с тобою двое и остались верны дороге наших великих предшественников». Он, конечно, имел в виду сравнение с модернистами Леонидом Андреевым и Горьким. Хотя напрямую ни Бунин, ни Куприн не были продолжателями толстовской и чеховской традиций. Это миф, усвоенный нами со школьной скамьи. В их стиле и сюжетике больше их собственного опыта, да и между собою они очень различны и в поэтике, и в принципах работы. Куприн долго вынашивал сюжет, но писал быстро, почти без черновиков, а Бунин подолгу оттачивал каждое слово, создавая массу вариантов. Бунинская проза лиричная, поэтизированная (он и издавал всегда вместе прозу и стихи), Куприн суше, натуралистичнее, жестче.
Но витки популярности у каждого были разными. И в какие-то моменты это могло вызывать не то чтобы чувство зависти, но некоторого раздражения. Представьте, вы начинаете с кем-то вместе, имеете общие исходы, публикуетесь с равным успехом — в 1900-е у Бунина и Куприна год за годом выходят сборники малой прозы, повести, романы, в том числе и ключевые вещи, такие как «Яма» и «Поединок», но Академия наук избирает почетным академиком Бунина, а Куприна даже не рассматривает.
Может быть, дело и в свойствах характера — самолюбии Бунина и застенчивости Куприна. Об этом как раз вспоминает и сам Бунин.
В 1912 году широко отмечается 25-летие литературной деятельности Бунина, а купринское пришлось на дни Первой мировой войны. Да, Куприн на три года раньше Бунина начал публиковать свое собрание сочинений в издательстве А.Ф. Маркса, где раньше вышел и Чехов. Затем они сближаются, сотрудничая в эмигрантской прессе, но Бунин — редактор, член редколлегии, а Куприн — один из авторов.
— А как Куприн принял известие о присуждении Бунину Нобелевской премии?
— Куприн посылает поздравительную телеграмму на французском. Правда, строчку «ты заслуживаешь поздравления» можно интонационно по-разному произнести…
120 тыс. франков из 715 тыс., полученных в качестве премии, Иван Алексеевич отдает в фонд поддержки русских писателей-эмигрантов, Куприну достается 5 тыс., он снова благодарит письмом, и это искренняя признательность. Хотя дочь Куприна, Ксения, вспоминала, что отцу было очень тяжело принять эти деньги. Она же рассказывала историю, как Бунин, заметив на Куприне прохудившиеся сапоги, немедленно изыскал 25 рублей аванса и заставил купить новые. И Александр Иванович поминал ему эту благотворительность при всяком удобном случае.
В 1937 году Куприн вернулся умирать на родину, прожил здесь всего 14 месяцев, страшно страдая от рака пищевода. Когда его не стало, Бунин помещает в журнале «Современные записки» статью «Перечитывая Куприна» — очень точный, но и очень личный обзор его творчества. И невозможно было промолчать, когда жизнь подарила так много скрещений и сближений...
Арина Стулова
