В России сегодня создается много хороших картин, но в них часто отсутствует надежда, с грустью констатирует народный артист РФ Игорь Ясулович. В свои 77 актер продолжает активно сниматься в кино и играть на сцене. На этой неделе в прокат выходит военная драма «Коридор бессмертия», где он исполнил роль одного из защитников блокадного Ленинграда. Накануне премьеры «Известия» встретились с актером и поговорили о том, как без фальши играть положительных героев, почему не надо бояться ролей второго плана и чем может быть чревата жажда успеха.
— Игорь Николаевич, вам, как человеку, чье детство пришлось на годы Великой Отечественной войны, фильм «Коридор бессмертия» понравился?
— Давайте я сначала скажу, чего мне обычно не хватает в современных картинах. Я ни в коем случае не хочу кидать в кого-то камень или делать сравнения с советским кино — просто говорю о своих ощущениях. Сегодня у нас снимают много хороших картин. Артисты играют замечательно, снято профессионально. Но я часто не вижу в фильмах просвета, выдоха. Ну, посмеялись мы, ну, порадовались, а после просмотра внутри ничего не остается. Пустота.
Мне бы хотелось видеть в кино героев, которым хочется подражать. Тех, кто к себе располагает, кому ты веришь абсолютно. К сожалению, этого практически нет в сегодняшних фильмах. А вспомните, например, картины с Алексеем Владимировичем Баталовым — «Дорогой мой человек», «Живой труп», «Девять дней одного года» и многие другие. Мы их смотрели и преисполнялись надеждой.
Скорее всего, мое мнение о «Коридоре бессмертия» прозвучит субъективно, ведь я принимал участие в его создании. И всё же мне кажется, что это кино вызывает чувство благодарности и доверия к людям, которые на своих плечах — порой ценой жизни — держали оборону Ленинграда. Эта история о тех, кто честно делал свое дело. Может быть, кто-то из молодежи посмотрит этот фильм и захочет подражать его героям.
— Интересно, что главные персонажи фильма получились абсолютно положительными — без единого отрицательного качества, однако они не кажутся плакатными.
— Потому что они положительные, но не слащавые. Не считают себя героями, не говорят высокопарных слов. Я смотрел архивные материалы, читал воспоминания участников событий и не обнаружил в них позы или озлобления... Разве что легкий намек на обиду, что эту их работу — не подвиг, а именно работу — забыли. Мне кажется, в этом фильме мы увидели простых тружеников, которые вызывают сочувствие, доверие и к которым неизбежно проникаешься симпатией.
— Один из работников бригады — Кеша (его играет молодой артист Артем Мельничук) из ненависти к советской власти мстит своим товарищам. Есть ли в этом сюжетном повороте правда?
— Я, честно говоря, не очень понял этого героя. Мстить в той ситуации и тех обстоятельствах — странно. Но такие люди были. Наверное, и у Кешки на то действительно были свои причины...
Лично я тоже отношусь к Сталину резко отрицательно. Когда он умер, помню, рыдал. А потом много прочитал о нем, посмотрел, узнал и изменил свое отношение. Страна при нем переживала мучительную ломку, и не исключено, что последствия его действий продолжают преследовать нас и сегодня. Что он делал? Строил справедливое общество? Нет. Он войну выиграл? Да, выиграл, но после советская экономика трещала по швам. И кто знает, что было бы, если бы он не умер в 1953-м, а прожил подольше.
— Писатель-фронтовик Даниил Гранин, который консультировал создателей «Коридора бессмертия», сказал в одном интервью: «Блокада — это торжество человеческого милосердия, сострадания, сочувствия, чего стало не хватать в нашей сегодняшней жизни». Неужели мы действительно разучились?
— Раньше мы все были простыми советскими людьми, сегодня же находимся в вечной погоне за наживой, а в ней нет места состраданию. Думаю, если Гранин почувствовал какие-то изменения в людях, значит, они действительно произошли...
— Вы когда-нибудь переживали из-за того, что кто-то купается в славе, пока вы, не менее одаренный и трудолюбивый, довольствуетесь ролями второго плана?
— Нет. Во-первых, как говорил Константин Сергеевич Станиславский, надо любить не себя в искусстве, а искусство в себе. А во-вторых, когда я принял тот факт, что иду в стороне от столбовой дороги — оказались востребованы иные лица и иные герои, а я не вписывался, — то стал спокойно принимать другие предложения, которые оказались не менее интересны, чем главные роли.
Это если говорить о кино. А я еще театральный артист. Я был занят в четырех спектаклях Деклана Доннеллана, и в каждом у меня хорошая роль. В родном театре (Московский театр юного зрителя. — «Известия») мне посчастливилось участвовать в постановках выдающихся режиссеров Генриетты Яновской и Камы Гинкаса. Я играл Шабельского в «Иванове», играю Ротшильда в «Скрипке Ротшильда», Черного монаха в одноименном спектакле... Я счастлив, что выхожу на сцену Театра имени Маяковского в спектакле «Цена» Леонида Хейфеца. Всё это замечательные работы, в которые я погружался и погружаюсь с головой.
Если бы я не любил свою профессию, то, возможно, задавался бы вопросом: «А почему же я не первый, ведь я этого достоин». Но нет. Я свое дело люблю и благодарен за то, что мне отпущено в жизни. А отпущено мне, поверьте, немало. Стремиться же всегда и во всем быть первым — самое последнее дело. Сколько их вспыхивало, этих звездочек, и куда они потом ушли?
— Но в актерскую профессию сегодня идут именно за славой, за деньгами, за популярностью. А чтобы этого достичь, необходимо быть первым.
— Да, я вижу это в студентах. Но это ложное целеполагание, путь в никуда. Карьера благополучно складывается лишь у тех, у кого есть что-то не только в голове, но и в сердце. Нужно учиться смотреть чуть дальше своего носа, потому что сегодня ты наверху, а завтра, возможно, уже нет. Если ты хочешь закрепиться на вершине надолго, должен осознать, что на этом пути многим придется пожертвовать, от многого отказаться. Сделает ли это тебя счастливее?
Была такая история. Когда Никиту Сергеевича Хрущева сняли с поста и к власти пришел Брежнев, на руководящие должности решили назначить не партийных функционеров, а людей творческих. Так, моему тестю (режиссер Юрий Егоров. — «Известия») предложили стать начальником Главка (Главного управления по производству художественных фильмов Комитета по кинематографии Совета министров СССР). Он согласился. Года через два вечером дома открывается входная дверь, Юрий Павлович проходит в комнату, снимает шапку и говорит: «Всё, я больше не могу. Надо уходить. Я превращаюсь».
Если ты хочешь остаться собой, то нельзя поступаться принципами. За каждой достигнутой высотой лежат километры потраченных усилий, разочарований и потерь. Редко кто может пройти весь этот путь, сохранив себя, «не превратившись».
Наталья Васильева
